Выборы в 2020–2021 годах власть готова провести по инерционному сценарию и сложившимся «правилам игры» — для такого прогноза все больше оснований, несмотря на долгие дискуссии о необходимости модернизировать избирательную систему и на ожидания, что партийное поле обновится: сначала к президентским выборам, а затем и к парламентским.
Так и остались на уровне разговоров все планы реформы муниципального фильтра на губернаторских выборах. Хотя в начале года сообщалось, что рабочая группа при администрации президента и ЦИК вроде бы согласилась пойти на точечные смягчения, пусть и сохраняющие в силе основные зацепки для административного управления составом конкурентов врио губернаторов. Но даже такой, паллиативный, законопроект в парламент в итоге не поступил. Между тем в 2020 году в России ожидается около двух десятков губернаторских кампаний, и Кремль явно будет стремиться разгрузить последующий думский цикл от совмещения с выборами глав регионов. И именно выборы губернаторов в год, предшествующий федеральным, особенно интересны для КПРФ, ЛДПР, «Справедливой России», амбициозных малых партий или новых сил, чтобы заблаговременно раскрутить своих будущих одномандатников к выборам в Госдуму.
Зато более вероятно, что после скандальных выборов в Мосгордуму изменятся правила регистрации по подписям кандидатов от малых партий и самовыдвиженцев на выборах депутатов заксобраний и Госдумы. Наряду с давно востребованной мерой — возможностью собрать хотя бы часть подписей в электронном виде через портал госуслуг — глава ЦИК Элла Памфилова недавно рассказала: комиссия будет предлагать собирать подписи избирателей только в специально отведенных для этого местах. Если идею таких мест реализуют на местах тем же образом, что и закон о «гайд-парках» для митингов, это неизбежно усложнит независимым кандидатам регистрацию на выборах. Тем более что уменьшения числа подписей для регистрации на выборах пока не ожидается. Такая реформа, если она состоится, на практике законсервирует статус-кво в пользу парламентских и немногочисленных (в регионах) «льготных» малых партий, чьим кандидатам подписи собирать не требуется по результатам прошлых выборов.
Видимо, в 2020 году партии столкнутся с дальнейшим сокращением числа крупных городов и районов, где на выборах местных депутатов можно будет вести кампанию за партийный список. Переход выборов на сложных территориях к полностью мажоритарной модели — еще один институциональный механизм закрепления статус-кво в партийной системе. В 2020 году помимо заксобраний в 11 регионах сразу в 24 областных столицах должны пройти выборы депутатов местных городских советов (в Самаре и Махачкале, где создана двухуровневая система местного самоуправления, МСУ, для этого население сначала напрямую избирает внутригородские райсоветы). Хотя тенденция ускоренного перехода на мажоритарную модель выборов в органы МСУ в городах была законодательно закреплена еще в 2013–2014 годах, за год до прошлых парламентских выборов по инициативе федерального центра во всех этих областных столицах было предусмотрено избрать часть местных депутатов по партспискам. Это логично, ведь именно выборы по партспискам позволяют власти оценить в «боевых» условиях, а не только сквозь призму социологических рейтингов, в каком состоянии партии подходят к кампании в Госдуму, наполовину формирующейся тоже из списочников. Но сейчас решения полностью отказаться в следующем сентябре от выборов по партспискам уже приняты или вынесены на обсуждение в городах с явно выраженным проблемным голосованием: Нижнем Новгороде, Новосибирске, Самаре, Астрахани, Костроме и Магадане.
Наконец, еще одним элементом ставки на инерционный сценарий на предстоящих выборах 2020–2021 годов выглядит отказ от любых решений, помогающих малым партиям привлекать на выборы избирателей, разочаровавшихся в сложившейся партийной системе, и появление в электоральном поле новых заметных игроков. К выборам 2020 года власть явно не собирается экспериментировать с возвращением избирательных блоков, что могло бы ускорить «ребрендинг» и обновление старых партий и позволить, к примеру, воссоздать широкие политические альянсы как в левом центре (вокруг «Справедливой России»), так и на либеральном поле.
Не слышно и предметных разговоров о переносе регионального единого дня голосования и дня выборов в Госдуму с сентября на другой месяц. А ведь проведение выборов в первый месяц осени, как показывает статистика последних лет, укорачивает продолжительность агитационной кампании и усиливает дисбалансы в явке избирателей в разных группах регионов (с чем власти впервые столкнулись на выборах в Госдуму в 2016 году). Из недавнего доклада фонда ИСЭПИ «Долгая дорога в Думу»* видно, что дисбалансы явки по разным группам территорий остаются стабильными на региональных и местных выборах в представительные органы власти: если в группе регионов провластной электоральной мобилизации, опорных для «Единой России» на федеральных выборах, средняя явка в 2018–2019 годах составила около 61% (на федеральных выборах явка там превышает 80–90%), то в регионах проблемной для власти зоны средневзвешенная явка за эти два года едва превысила 30% (на выборах в Госдуму в сентябре 2016-го — 33–43%).
А вот последние кадровые решения в «Единой России» — возвращение к руководству рядом партотделений губернаторов — открывают дорогу к повторению сценария еще из 2011 года, когда губернаторы и ключевые фигуры федерального правительства лично возглавляли региональные группы «Единой России» на выборах в Госдуму. Приход губернаторов в руководство партотделений не имеет значения для избирателей и не влияет на рейтинг партии, зато мобилизует административные и деловые элиты регионов работать на результат правящей партии на выборах.
*Здесь и далее приводятся ссылки на доклад фонда ИСЭПИ, текст которого доступен по ссылке http://www.isepr.ru/upload/iblock/ba1/dolgaya_doroga_v_dumu.pdf.
Переход к трехпартийности
Выборы 2018–2019 годов показали, что после пенсионной реформы существовавшая много лет в России система с одной доминирующей партией готова трансформироваться в систему с тремя основными партиями. Одна из них («Единая Россия») «играет» за действующую элиту и расплачивается на выборах за непопулярные либерально-технократические реформы правительства, а две другие (КПРФ и ЛДПР) аккумулируют голоса большинства недовольных социально-экономической политикой власти.
«Единой России» в 2019 году удалось главное: несмотря на дальнейшее снижение (временами до 32%) рейтинга по сравнению с началом осени 2018-го, она сумела локализовать сценарии избирательных кампаний, остановить падение своих результатов и победить по спискам практически везде. Тогда как в 2018 году под натиском общефедеральной протестной волны партия проиграла по спискам выборы сразу в три заксобрания в нескольких крупных и средних городах, а местами результаты пробивали уровень 30%. Теперь же даже в критических случаях, за исключением особого — в Хабаровском крае, партия в основном удержала планку на уровне выше 30–35%.
По расчетам фонда ИСЭПИ, итоговый средневзвешенный результат для «Единой России» за два года превысил 51% голосов. Однако этому помогла достаточно благоприятная для партии география выборов 2019 года и традиционно низкая явка на региональных и местных выборах в протестных регионах. Можно предположить, что, проходи кампания в Госдуму в нынешнем году, даже при повторении общепротестной волны прошлого года «Единая Россия» в сентябрьский день голосования, с его диспропорциями по явке, могла бы рассчитывать минимум на 40–42% голосов в целом по стране.
На выборах в 2018–2019 годах средневзвешенный результат двух главных партий левой оппозиции по сравнению с циклом, предшествовавшим прошлым выборам в Госдуму, вырос на треть у КПРФ (около 18%) и на две трети — у ЛДПР (порядка 12,5%). При этом во многих протестных регионах выборов по партспискам за эти два года не проводилось или они охватили лишь незначительное число населенных пунктов. Это означает, что при сохранении сложившегося тренда и инерционном сценарии на выборах в Госдуму в 2021 году суммарный результат КПРФ и ЛДПР по спискам может дойти до 40% (на прошлых думских выборах эти две партии получили около 26,5%).
Коммунисты в 2018 году, условия которого по степени накала протестных эмоций были ближе к условиям федеральных выборов, научились побеждать «Единую Россию» по спискам в регионах, крупных и средних городах. В более спокойном 2019-м этот успех КПРФ закрепить не удалось: коммунисты опередили правящую партию по спискам лишь в четырех малых муниципалитетах, но вот в Москве сверхполитизированная кампания в Мосгордуму принесла КПРФ только по одномандатным округам почти треть мандатов. В целом за два года у партии появился в регионах корпус успешных и молодых депутатов-одномандатников, и это позволит коммунистам навязать серьезную конкуренцию «Единой России» в более крупных «думских» округах.
ЛДПР же окончательно избавилась от давно уже неактуального ярлыка партии за русских и закрепила в регионах тот уровень электоральной поддержки, на который вышла на последней кампании в Госдуму. Хотя обычно эта партия слабее выглядит как раз на промежуточных выборах в регионах, а федеральную кампанию проводит ярче, в том числе за счет голосов колеблющихся и более высокой явки (по соцопросам, среди ее сторонников обычно много тех, кто сомневается, что придет на выборы). В настоящее время ЛДПР скорее является для избирателей главным «антиистеблишментным» выбором, несмотря на тридцатилетнее нахождение Владимира Жириновского на политическом олимпе.
А вот «Справедливая Россия» находится в состоянии электорального и идеологического поиска. Еще в начале года партия с привлекательным в период обострения запроса на социальную справедливость брендом рассматривала возможность союза с «православным предпринимателем» Константином Малофеевым. Обсуждалась и возможность нового воссоединения «эсеров» с «Родиной».
На выборах в 2019 году «эсеры» не снискали особых лавров и не сумели стать серьезным противовесом для КПРФ и ЛДПР в борьбе за голоса сторонников левых, перераспределительных идей — тех, кто разочаровался в социально-экономическом курсе власти. В итоге СР не смогла повторить свой относительный успех протестного 2018-го, когда на волне недовольства повышением пенсионного возраста и располагая таким ярким спикером по социально-трудовой повестке, как Олег Шеин, прошла в 15 заксобраниях из 16 и существенно улучшила свои позиции в регионах. В 2019 году «эсеры» не попали по спискам в четыре заксобрания и почти нигде на уровне регионов и крупных городов, кроме немногих своих опорных регионов, не смогли составить полноценную конкуренцию КПРФ и ЛДПР.
По данным общероссийских опросов ФОМ и ВЦИОМ, показывающих рейтинг партии на уровне 4–6%, и согласно средневзвешенному результату на выборах всех уровней в 2018–2019 годах (по расчетам фонда ИСЭПИ, для СР он составил около 7,7%), «Справедливая Россия» остается на нижней границе прохождения в Госдуму. Но именно «эсеры» первыми попадают в зону риска в случае дальнейшего роста поддержки малых партий, поднимающих смежную социально-экономическую проблематику: Партии пенсионеров, «Зеленых», «Родины», «Яблока». В 2011 году, за полгода до выборов, «эсеры» тоже оказались на грани вылета из Госдумы — после резвого старта «Правого дела» с Михаилом Прохоровым, и только развал властью списка «Правого дела» позволил тогда «эсерам» перехватить и оседлать протестную волну.
Сейчас «эсеры» вернулись к поиску своего места в консервативном поле, как и в начале года. За последнее время лидер СР Сергей Миронов резко раскритиковал законопроект о профилактике домашнего насилия за внедрение принципов ювенальной юстиции, и в партии заявили, что планируют инициировать референдум о возвращении смертной казни. Именно для «Справедливой России», изначально создававшейся как альянс малых партий, наиболее предпочтительным стало бы возвращение возможности создавать избирательные блоки — и дальнейшее объединение на выборах в один список с «Родиной», движением Захара Прилепина, «Патриотами России».
Будущее малых партий
К выборам 2020–2021 годов оформился общественный запрос на появление в органах законодательной власти представителей малых партий. За год до прошлых выборов в Госдуму в общероссийских опросах ФОМ и ВЦИОМ намерение проголосовать за различные непарламентские партии в сумме декларировали не более 2–3% респондентов. Четыре года спустя, к декабрю 2019-го, доля сторонников малых партий выросла уже до 10–11%.
Результаты выборов в регионах эту тенденцию, казалось бы, подтверждают. За последние два года в заксобрания и крупные горсоветы неоднократно проходили Партия пенсионеров, «Коммунисты России» и «Зеленые», чуть реже — «Родина», «Яблоко», «Патриоты России» и еще один коммунистический спойлер — КПСС. Вернула себе право выдвигаться в Госдуму без подписей «Гражданская платформа», которая, как и Партия роста, ушла с либерального поля в очень узкую нишу партий защиты бизнеса.
Если брать итоги последних выборов, то наибольший прогресс заметен у Партии пенсионеров и «Зеленых», которые в 2019 году приблизились к средневзвешенному результату 4,5%. Стабильно отнимают у КПРФ по 3–5% голосов «Коммунисты России». Именно эти партии сегодня, по электоральной статистике и данным соцопросов, первые претенденты на то, чтобы попасть в зону госфинансирования (для этого надо получить 3%) и побороться за проходной пятипроцентный барьер.
Однако пока ни одна из малых партий не выросла до уровня постоянного соперника хотя бы для «Справедливой России» (не говоря уже о КПРФ и ЛДПР), не заняла явное лидерское положение в своей нише и не в состоянии охватить на выборах одновременно большое число регионов. Малые партии конкурируют не только с парламентской четверкой, но еще и друг с другом. А их локальные успехи в регионах и муниципалитетах достигаются в основном в тех случаях, когда выбор для избирателей в бюллетене ограничен всего шестью-семью позициями. На выборах же в Госдуму при существующем положении вещей в бюллетене должны будут оказаться сразу 13 партий.
Поэтому при инерционном сценарии, учитывая реалии сегодняшнего дня: сохранение проходного барьера в 5%, короткую агитационную кампанию и сентябрьские диспропорции явки в разных регионах, — более вероятным кажется другой исход. Суммарное число голосов, отданных за «малышей», возрастет, они получат больше фракций в заксобраниях на параллельных региональных выборах, могут побороться за победы в отдельных «думских» одномандатных округах, но полученного числа голосов в целом по стране ни одной из малых партий не хватит, чтобы провести список в Госдуму. Зато утянуть за собой ниже проходного барьера список «Справедливой России» и перехватить часть неустойчивого избирателя даже у «Единой России» они вполне в состоянии.
Есть ли место для блицкрига новой партии?
Можно, конечно, вспомнить выборы 2011 года, ведь тогда на раскрутку «Правого дела» при Михаиле Прохорове фактически с нуля до уровня, обеспечивающего прохождение в Госдуму, хватило всего трех летних месяцев. Однако важны и отличия той кампании от предстоящей.
В 2011 году партийная система насчитывала всего семь партий и была полностью закрыта от появления новых игроков заградительным входным барьером. Выборы шли исключительно по партспискам, без округов, в которых яркие политики могут попытать счастья самостоятельно. А кампания в Госдуму разворачивалась на фоне нарастающего общеполитического протеста, в котором основным стал запрос на политические свободы и представительство среднего класса, и открытой ставки части элит на второй президентский срок Дмитрия Медведева (опорой для него и могла бы стать новая парламентская партия).
В 2020–2021 годах основной протестный запрос в обществе — контрэлитный: на социальную справедливость, успешную борьбу с бедностью, самоограничение элит. Эти левые по своей сути настроения в электоральном поле перехватывают и три партии парламентской оппозиции, и сразу несколько малых игроков, сюда же будет вынуждена смещаться и «Единая Россия» — в борьбе за потерянный электорат. Уровень же контроля со стороны власти за политическим полем заметно выше, а готовность элитных групп и крупного бизнеса «несогласованно» поддерживать новые партии куда меньше, чем восемь лет назад. Поэтому сценарий быстрой раскрутки совершенно новой партии за несколько месяцев 2021 года без дополнительной политизации общества и публичного раскола элит выглядит малореалистичным.
Кроме того, благодаря давним «медведевским» поправкам в Конституцию РФ, заложившим основу для постепенного разнесения сроков парламентских и президентских выборов в России, предстоящие в 2021 году выборы в Госдуму никак не повлияют на будущую кампанию по выборам президента страны. При плановом развитии всех политических процессов она начнется только в конце 2023-го, на середине срока полномочий Госдумы следующего созыва.
