«Что, если мы уже заразились? Строгий механический голос по радио постоянно повторяет, что в этом случае мы не должны ехать в больницу. Больницы переполнены. Заразились многие врачи и медсестры. Не хватает отделений интенсивной терапии, не хватает кроватей, не хватает даже масок. Каждый вечер ровно в восемь все — вся страна — подходят к окнам и громко аплодируют медикам. Мы хотим поддержать их и показать, что мы знаем: они рискуют ради нас жизнью».
Этот пронзительный отрывок взят из эссе испанской писательницы из Мадрида, ставшего одним из эпицентров эпидемии коронавируса. Не зная ни времени, ни места его написания, это эссе вполне можно было бы отнести к трагическому двадцатому веку, но никак не к нашему двадцать первому — стабильному, тучному и, как казалось, столь безопасному. Однако пустынные улицы и проспекты мегаполисов, растущие каждый день списки все новых зараженных и умерших, падающие с головокружительной скоростью биржевые индексы — все это, по-видимому, навсегда изменит жизнь человечества.
Четыре всадника Апокалипсиса — Чума, Война, Голод и Смерть — один из самых популярных сюжетов живописи от Средних веков до модерна. В этом емком библейском образе собрано все, чего боялся человек всю свою цивилизованную историю начиная с появления первых крупных поселений в эпоху неолита и вплоть до наших дней. Но, казалось бы, за последние полвека формирующегося глобального мира мы научились жить без стратегических войн — о самой крупной в истории бойне нам напоминают только памятные даты, таблички в образовательных учреждениях с именами погибших выпускников, да печальные памятники в русских деревнях. Конечно, ежегодно в локальных конфликтах по всей планете погибают десятки тысяч людей, но мировым лидерам все же пришлось научиться договариваться. Да, до эффективной системы коллективной безопасности еще далеко, но до третьей мировой еще дальше. Верден, Брусиловский прорыв, Ипр, Сталинград, геноцид и военные преступления Второй мировой — все это, кажется, осталось в прошлом.
В то же время двадцатый век ознаменовался для более или менее развитых стран победой над голодом, и это при том, что хронологически последние его вспышки не так далеки от нас: последний послевоенный голод в СССР застало поколение, родившееся в 1930–1940-х годах. До сих пор количество голодающих на планете превышает миллиард человек. Однако большинство людей худо-бедно в состоянии удовлетворить свои базовые потребности.
Наконец, изобретение сальварсана — лекарства от сифилиса, которое эффективно действует и против других бактериологических заболеваний, использование антисептиков, применение вакцин и открытие антибиотиков, казалось бы, окончательно избавили человечество от последнего всадника Апокалипсиса: эпидемий и чудовищной детской смертности. Теперь же оказалось, что вся наша столь сложно устроенная система миропорядка уязвима и хрупка. Нескольких месяцев хватило, чтобы она рассыпалась под ударами пандемии коронавирусной инфекции.
