Компания «Эвотор», российский производитель онлайн-касс номер один (оборот — свыше пяти миллиардов рублей), относится к крупному бизнесу. Однако ее клиенты — это предприятия малого и среднего предпринимательства (МСП) и индивидуальные предприниматели, которые с 2018 года в соответствии с законом перешли на использование смарт-терминалов для обслуживания покупателей. И сегодня больше половины этой огромной армии сервисных и торговых точек перестали функционировать. Андрей Романенко, основатель и совладелец «Эвотора», уверен, что многие крупные компании завязаны на МСП как на поставщиков, подрядчиков, покупателей и, если не принять радикальных мер, гибнущий малый бизнес потянет за собой в пропасть всю несырьевую экономику.

— Ваша компания, основанная в 2016 году, до сих пор стремительно набирала обороты. Какова ваша доля на рынке смарт-терминалов?

— На 1 апреля у нас на обслуживании было более 620 тысяч онлайн-касс в торговых точках малого и среднего бизнеса — это 17–18 процентов всего отечественного рынка онлайн-касс. В России почти каждый четвертый предприниматель пользуется кассой «Эвотора». Мы предлагаем достаточно простую систему: есть смарт-терминал, базовый продукт с определенным функционалом, и есть дополнительные сервисы, которые в зависимости от конкретного бизнеса и задач клиент приобретает на маркетплейсе, где сейчас больше 500 приложений от разных разработчиков. «Эвотор» вместе с «Платформой ОФД» (дочерняя компания «Эвотора», крупнейший в России оператор фискальных данных. — «Эксперт») обслуживают более миллиона индивидуальных предпринимателей и компаний.

— То есть вы производите и «железо», и программное обеспечение?

— Да, мы делаем закрытую экосистему: эта идея лежала в основе бизнеса, и мы от нее не отходим. Аналоги на мировом рынке, на которые мы равняемся, это такие компании, как Square, чья капитализация составляет 36 миллиардов долларов.

— Как на вашем бизнесе отразилась пандемия коронавируса?

— Шестнадцатого марта мы перевели всю команду на удаленку, что для ИТ-компании было сделать несложно, на рабочих местах остались только ключевые сотрудники, без которых остановится работа склада и производства. Причем эффективность в целом, как мы видим, не упала, а в большинстве случаев даже выросла: если раньше совещания могли тянуться, пока все не выскажутся, то сейчас мы укладываемся в 30 минут. Хотя понятно, что появилось много задач по перестройке бизнеса и пришлось потратить на это немало ресурсов.

— Что происходит с продажами?

— Мы работаем в сегменте для малого и среднего бизнеса, и, как оказалось, в текущей ситуации самое уязвимое звено — это малый бизнес: по данным «Эвотора», 57 процентов точек в стране закрыто. Если брать торговлю, то за первую неделю карантина закрылось более миллиона точек, а это половина всей розницы. Сложно прогнозировать, сколько из них сможет восстановиться по окончании кризиса. Я думаю, что 50–70 процентов не возобновят работу, если государство не окажет существенную поддержку МСП. Это касается прежде всего производственных компаний, потому что денег на запуск производства им требуется больше, а маржинальность бизнеса до кризиса была у них на уровне 5–20 процентов, то есть никаких запасов у МСП нет. Но и в услугах то же; возьмите стандартную парикмахерскую: чтобы ее открыть, нужно начать платить аренду, здесь аренда и фонд оплаты труда — главные статьи затрат и, если не будет субсидий, ничего хорошего не получится.

Первый пакет мер поддержки населения и бизнеса, объявленный правительством, был катастрофически недостаточен. Сейчас президент Путин поручил правительству за пять дней разработать второй план; посмотрим, каким он будет.

— Что бы вы предложили в этой ситуации?

— Я считаю, что поддерживать надо не только МСП, но и крупный несырьевой бизнес, банки, сетевой ритейл. Потому что в экономике все связано и экосистема несырьевого бизнеса может рухнуть через пару месяцев. Вот, скажем, сеть мебельных гипермаркетов Hoff: если она закроется, то каким образом ее поставщики, малые и средние мебельные предприятия, будут реализовывать свою продукцию? Или возьмите ИТ-сектор: выручка падает и в ближайший год не восстановится, финансовая подушка безопасности скоро иссякнет. И как нам сохранять персонал?

Всем пострадавшим предприятиям необходимо предоставить субсидии и зарплатные кредиты, причем не на полгода, а на три года — через полгода никто не сможет их вернуть. Ставки по основным налогам обнулить как минимум на год.

— Вы сказали, что помогать надо и банкам. В чем именно?

— Банкам надо изменить нормативы резервирования, иначе они, выдавая кредиты, будут вынуждены увеличивать резервный капитал, то есть омертвлять деньги. Я считаю, что бóльшую часть кредитов бизнесу надо перевести под госгарантии.