Битва за память о Великой Отечественной войне переживает радикальный слом. На Западе перестали стесняться и прямо равняют Советы с нацистами. В России же как будто устали произносить прописные истины, с последними ветеранами уходит живая память, молодежь, как и многие чиновники, не понимают смыслы, оставляя пустыми лозунги. В миллионных маршах «Бессмертного полка» Великая война становится священным семейным памятованием, о котором забыть нельзя. Но исчезло понимание высшей причины того смертного гражданского акта, который совершила страна 75 лет назад. А это, бесспорно, стержень русской нации на сегодняшний день.
Этот номер не только наша скромная дань памяти всем погибшим воинам и гражданским в Великой войне, но и интеллектуальная поддержка тех, кто не сдается в нынешних войнах памяти. Мы постарались дать ответы на главные вопросы. Для начала — общий контекст истоков ревизионизма: как национализм восточных окраин Старого Света заразил русофобией дискурс покаяния и коллективной памяти, доминировавший в Центральной Европе. Наши авторы стремились дать свое видение того, как нужно отвечать на попытки оболгать русскую историю, а Константин Косачев, председатель комитета Совета Федерации по международным делам, расскажет о том, что Россия делает уже сегодня. Конечно, мы можем ставить вопрос о тактике и стратегии войн памяти. Но мы точно должны в них победить. Хотя бы для того, чтобы называть вещи своими именами: фашизм всегда останется абсолютным злом, а русские — народом, который вытащил Европу из ада. Вытащил беспримерным героизмом и заслуженными чудесами.
О феноменах войны — следующий блок. Не о том, что чудом войну выиграли, «вопреки кровопийцам-энкавэдэшникам, заградотрядам и принципу “бабы нарожают”». А как кровавым потом и горькими слезами выгрызали каждую военную и экономическую удачу. Известный британский историк профессор Колумбийского университета Адам Туз в интервью «Эксперту» рисует образ Германии, которой приходилось бороться с серьезными экономическими ограничениями, черпая силы в идеологии. Но еще большим чудом исследователь называет уровень экономической мобилизации Советского Союза. И в битве двух экономик советская оказалась сильнее. Это ли не чудо, соглашается наш автор Максим Рубченко, что Гитлер осенью 1941-го соблазнился Москвой вместо столь нужного Германии богатого на ресурсы Кавказа и получил разгром, первый в череде многих. Мы учились долго и с потерями. Сравните Ржевскую операцию, угнетающую смертями, но не бессмысленную, открывающую в итоге героический Сталинград, — и ювелирный штурм Кенигсберга: тактически грамотную раскупорку «неприступной цитадели» с помощью артиллерийского огневого вала уже в конце войны, на экзамене по чудесам.
Мы не можем, не вправе забывать этот национальный подвиг сами. Но что делать с «союзниками», которые проходят путь переосмысления основ политики XX века? По сути, возвращаются к 1930-м, когда нацизм пестовался всей дружной семьей западных народов, мечтавших направить танки Гудериана на восток против ненавистного коммунизма, а на грядущий холокост закрывали глаза. Наших зарубежных авторов из Греции и Франции также волнует этот процесс переосмысления истории Европой и, по сути, постепенная реставрация нацизма. Так что дело не в желании России навязать свою правду миру: мы предупреждаем о рисках европейского ревизионизма. Национал-социализм не только не был полным отрицанием западной культуры, но и выступал воплощением некоторых ее важных тенденций, напоминает Владимир Солонарь в статье «Научный расизм».
Наконец, у войн памяти есть не менее важный внутренний фронт. И здесь мы ставим определяющий вопрос: за что мы воевали? Александр Механик подчеркивает, что Великая Победа — это наш уникальный исторический миф, важнейшая моральная основа для граждан современной России. Это напрямую перекликается с ценностями той войны, которая консолидировала «красных» и «белых», коммунистов, либералов и консерваторов, идеалистов, циников и негодяев. Поскольку велась с абсолютным злом.
Кажется, нас сегодня пытаются убедить, что воевать поздно, не с кем и не за что, уговаривают сложить оружие, потому что там, за признанием СССР тиранией, а Великой войны — войной, примиряющей нации, нас ждет «теплая одежда и сытый ужин». Не ждет. Война идет снова, только не пушками, а в учебниках истории. И приз в ней тот же: право быть свободными, едиными и зваться русскими.
