Инерционный прогноз роста российского ВВП по итогам текущего года дает 4,3%. На первый взгляд весьма внушительная цифра, последний раз гостившая в родных макроэкономических сводках ровно десять лет назад и более чем втрое превышающая среднегодовой темп прироста нашей экономики в невыразительный, да еще отягощенный санкциями период 2012–2019 годов.
Однако воодушевление испаряется, если смотреть не назад, а по сторонам. Последний прогноз Всемирного банка (июнь 2021 года) дает оценку мирового роста в нынешнем году в 5,6%. Причем, что особенно непривычно, постковидный отскок такой мощности обеспечат не только два азиатских тяжеловеса, Китай и Индия, с ожидаемыми темпами роста не менее 8%, но и старый капиталистический исполин США, где темпы роста, пришпоренные фискальными пакетами Байдена и стимулирующей политикой ФРС, могут вплотную приблизиться к невиданным более тридцати лет 7%. Энергичнее российского ожидается отскок в Мексике и Турции (обе на уровне 5% прироста ВВП), и это при том, что Турция, как и Китай, не допустила спада в прошлом кризисном году.
Таким образом, хотя мы точно обгоним Японию и, вероятно, еврозону, наша доля в глобальном ВВП вновь уменьшится. Но это лишь вершина айсберга. Более фундаментально то, что сырьевой цикл, наложившийся и даже усиленный стимулирующими монетарными и фискальными мерами поддержки развитых экономик, запустил нешуточный глобальный маховик инфляции. Здесь нет места объяснять почему, но маховик этот работает своеобразно. В странах с емким и развитым внутренним рынком дорожают в основном активы — недвижимость и ценные бумаги, а товары и услуги — во вторую очередь. В малых открытых экономиках, к которым, несмотря на географические размеры, с определенными натяжками приходится отнести Россию, именно товарная инфляция, как на потребительском, так и — еще сильнее — на b2b-рынках, видится сегодня главной угрозой.
Согласно имеющимся оценкам, по итогам текущего года потребительские цены в России могут вырасти на 8% — в два раза выше цели ЦБ. Дело усугубляется тем, что политика таргетирования инфляции, настойчиво претворяемая в жизнь Неглинной с осени 2014 года, в принципе бессильна против импортируемой инфляции. С последней вообще крайне сложно бороться, особенно в условиях, когда индексация внутренних цен по котировкам мировым рынков, пресловутый нетбэк, стал обычаем делового оборота для целой группы важнейших отраслей российского хозяйства — нефтепереработки, металлургии, химико-лесного комплекса, растениеводства.
Конечно, приличный рост и вышедшая из-под контроля инфляция все же лучше, чем стагфляция — сочетание спада и инфляции. А она у нас фиксировалась совсем недавно: в 2015 году ВВП сжался на 2%, а инфляция подскочила до 13%, и ничего, как-то выкарабкались. Но есть и особенно уязвимые сектора, тревожно, что среди них высокотехнологичное машиностроение. Вот как описывает сегодняшнее состояние своей отрасли глава производителя энергетических турбин компании «Ротек» Михаил Лифшиц: «Если мы ничего не будем делать, то наша высокотехнологичная промышленность умрет в тисках между мировой ценой на сырье и регулируемой ценой на ее изделия, потому что в сухом остатке эта цена регулируется, раз мы зависим от тарифа на электроэнергию. Генерирующие компании работает по регулируемому тарифу, а мы работаем с генератором».
Как же разрешить эту задачку? «Черно-белого решения здесь нет. Нельзя прийти к металлургам и сказать, что у вас теперь металл будет по 800 долларов за тонну, но нельзя и отпустить тарифы, — продолжает Лифшиц. — Если государство взялось регулировать, то это регулирование должно быть адаптивное и быстрое. В сторону металлургии есть таможенное регулирование, а в сторону энергетики и энергомашиностроения есть тарифное регулирование. И оба инструмента надо применять».
