Сумма сделки официально не разглашается, но на рынке ее оценивают в сумму около одного миллиарда долларов. Для сравнения: выручка «Сибантрацита» в 2020 году составила 114 млрд рублей.

Покупателем выступил «Сибан холдинг», в котором 70% принадлежит Альберту Авдоляну и 30% Максиму Барскому (последний — бывший партнер Босова).

В совете директоров «Сибантрацита» свои места удалось сохранить Дмитрию Аге, Максиму Барскому и Игорю Макарову. Новыми членами совета директоров компании стали сам Авдолян, генеральный директор контролируемой им компании «А-Проперти» Ирина Белянова и генеральный директор УК «Эльгауголь» Александр Исаев, бывший соратник Босова, покинувший компанию незадолго до смерти Босова из-за конфликта с ним. Как видим, и по акционерному раскладу, и по персональному составу совета директоров новый «Сибантрацит» сохранил определенную преемственность по отношению к «Сибантрациту» старому. Скорее, можно говорить о некоей «перезагрузке» компании.

Альберта Авдоляна нельзя назвать старым игроком в угольной отрасли, он пришел сюда буквально в последние годы. Но к моменту сделки по приобретению «Сибантрацита» Авдолян уже контролировал значительные угольные активы — Эльгинское месторождение угля в Якутии (в 2020 году добыто семь миллионов тонн) и Огоджинское в Амурской области (добыча начата в 2020 году). С учетом добычных мощностей приобретенного «Сибантрацита» (17,6 млн тонн в 2020 году, 23,7 млн тонн — в допандемийном 2019-м) это уже заявка на вхождение в тройку лидеров отечественной угольной отрасли (если рассматривать все эти активы как некую единую структуру).

А при условии успешной реализации всех заявленных проектов развития гипотетическая объединенная угольная компания способна приблизиться по объемам добычи к текущим показателям многолетнего лидера отрасли — СУЭК.

Но обо всем по порядку.

Делай раз

Дмитрий Босов, по большому счету, сам был «выскочкой» в угольной отрасли. После окончания МГТУ имени Н. Э. Баумана в начале 1990-х Босов занялся продажей электроники и преуспел на этом поприще, заработав свои первые миллионы. В 1994 году Босов и партнеры, получив кредит в шесть миллионов долларов, занялись поставкой руды на металлоперерабатывающие заводы. Босов в эти годы (1994–1997) возглавлял московское представительство конгломерата Trans World Group (TWG) братьев Льва и Михаила Черных, контролировавшего почти половину крупных российских металлургических заводов.

Впоследствии его партнеры сумели стать самыми богатыми людьми в стране, получив от TWG заводы, которыми управляли. Владимиру Лисину достался НЛМК, Виктору Рашникову — ММК, на базе активов конгломерата свои империи также построили Олег Дерипаска и Искандар Махмудов.

В 2000 году Босов вышел из алюминиевого бизнеса и занялся нефтью. А в 2010-х пришел в угольный бизнес, создав группу «Сибантрацит». И дело пошло весьма успешно.

В принципе, историю «Сибантрацита» можно отсчитывать еще со времен Великой Отечественной войны, когда началась разработка антрацита на Колыванском месторождении в Новосибирской области. Его можно использовать как заменитель кокса (и сегодня порядка 80% мирового спроса на антрацит формируется металлургической отраслью). А поскольку условиях войны резко выросла потребность в металле, а Донбасс был оккупирован, это было очень кстати.

В послевоенные годы шахты объединили в шахтоуправление «Листвянское». Долгие годы месторождение считалось малоперспективным и серьезно не разрабатывалось. В 1975 году там началась открытая добыча. Это сделало добычу более рентабельной, но не привело к увеличению производства, которое тогда не превышало 500 тыс. тонн в год.

В 1993 году шахтоуправление «Листвянское» было преобразовано в АООТ «Сибирский антрацит» (впоследствии — АО «Сибирский антрацит»).

И далее компания стремительно расширяется и растет, выходит за пределы «родной» Новосибирской области, запустив добычу на Кийзасском разрезе в Кемеровской области. В 2011 году объем добычи «Сибантрацита» составил 3,4 млн тонн, в 2016 году (с вводом разреза «Восточный») достиг 6,6 млн тонн, а в допандемийном 2019-м, как мы упоминали выше, составила 23,7 млн тонн — пятый результат в стране. В 2018-м партнер Босова Максим Барский обещал уже к 2022 году довести объем добычи компании до 58 млн тонн.

Но в 2020 году угольную отрасль вслед за мировой энергетикой накрыл кризис (см. «Газмагеддон, рыночный и рукотворный», «Эксперт» № 21 за 2020 год). Цены на уголь в моменте опускались до отметок себестоимости.

«Сибантрацит» этот кризис пережил плохо. Если в целом по России объем добычи угля по итогам 2020 года снизился на 9%, то у этой компании — на 25%. Сказалась дезорганизация управления после смерти руководителя компании, исход части топ-менеджеров, особенно Александра Исаева, заслужившего репутацию мастера быстрого «подъема» угольных гринфилд-проектов. Правда, методы освоения части из них, например заполярных месторождений угля на Таймыре, были, мягко говоря, небезупречными. В 2016 году Росприроднадзор по итогам проверки обвинил Арктическую горную компанию («дочка» «Востокугля» — компании Босова и Исаева) в незаконной добыче угля и предписал наложить штраф в размере 2,1 млрд рублей в качестве возмещения вреда, нанесенного недрам.

По итогам первого полугодия 2021 года объем добычи «Сибантрацита» вырос на 22% к аналогичному показателю предыдущего года. Так что на докризисные объемы добычи компания вернется если не в этом году, то в следующем, а выручка, с учетом роста цен на уголь на мировых рынках, точно будет много выше докризисной. Кроме того, у компании ярко выраженный «металлургический» профиль, то есть спрос на ее продукцию мировой металлургической отраслью будет генерироваться вне зависимости от темпов декарбонизации мировой энергетики.

Делай два

Альберт Авдолян получил известность в бизнес-сообществе тоже далеко за периметром угольной отрасли. В 2007 году Авдолян вместе с Сергеем Адоньевым, совладельцем фонда Telconet Capital, учредили телекоммуникационную компанию «Скартел». В 2008 году она первой в России запустила беспроводной доступ в интернет по технологии WiMAX под брендом Yota. В 2012 году компании «Мегафон» и «Скартел» образовали холдинг Garsdale Services. В 2013 году Авдолян и Адоньев вышли из капитала Garsdale, продав холдингу его собственные акции. В 2014 году Авдолян стал сооснователем независимого инвестиционного фонда Gemcorp. Фонд специализируется на управлении активами на развивающихся рынках (в 2018 году объем фонда оценивался в 1,7 млрд долларов).

А в последние годы Авдолян начал экспансию и в угольную отрасль. Как известно, проект Yota в свое время пользовался покровительством главы «Ростеха» Сергея Чемезова. Поэтому на рынке не исключают, что «плодотворное сотрудничество» продолжается и сейчас, на этот раз — в угольной отрасли.

В 2016 году была создана инвестиционная компания «А-Проперти». В 2019 году она поглотила Якутскую топливно-энергетическую компанию, ранее входившую в состав группы «Сумма», контролировавшейся «раскулаченным» Зиявудином Магомедовым.

В 2020 году «А-Проперти» за 142 млрд рублей приобрела 100% Эльгинского угольного комплекса в Якутии, владеющего крупнейшим в России месторождением коксующегося угля (его запасы составляют 2,2 млрд тонн). Спрос на коксующийся уголь в мире велик и продолжает расти. Так что Эльга оказалась весьма ценным призом. В 2019 году ее добыча составила 4,3 млн тонн, в 2020 — уже 7 млн тонн. К 2023 году «А-Проперти» обещает нарастить добычу здесь до 45 млн тонн. Эльга была бриллиантом угольно-металлургической империи «Мечел» Игоря Зюзина, освоение которой, включая сооружение за свои деньги частной железной дороги от БАМа до месторождения длиной 321 км, подорвало финансы компании на долгие годы (см. подробности этого дерзкого проекта в статье «Эльгу взять, патронов не давать», «Эксперт» № 28 за 2014 год). Тем не менее Зюзину удалось договориться с банками-кредиторами, Сбербанком и Газпромбанком, о реструктуризации задолженности и конвертации части долга в акции «Эльгаугля», и продавать актив Зюзин явно не собирался. Каким образом Авдоляну удалось убедить банки уступить ему контроль на Эльгой, непонятно.

Другой важный угольный актив Авдоляна — Огоджинская угольная компания, владеющая лицензией на разработку одноименного месторождения в Амурской области. Доказанные запасы месторождения оцениваются в 386 млн тонн с возможностью увеличения (например, утвержденные в 2014 году запасы составляли 82,7 млн тонн).

Месторождение трудной судьбы. Еще в 2014 году «Ростех» подписал меморандум об освоении Огоджинского месторождения с китайской компанией Shenhua. Планы предусматривали строительство ТЭС на базе карьера и ЛЭП для экспорта энергии в КНР, а также создание порта Вера. Глава «Ростеха» Сергей Чемезов тогда оценивал инвестиции в 8–10 млрд долларов. Но Shenhua в итоге отказалась от проекта. Тогда к освоению Огоджи Чемезов привлек своего старого знакомого Авдоляна.

В 2020 году началась добыча, было добыто 200 тыс. тонн угля. Но уже в 2023 году «А-Проперти» обещает нарастить добычу здесь до 10 млн тонн в год. Планы амбициозные, и, скажем, отечественная железнодорожная монополия РЖД в такие наполеоновские планы не верит, она учитывает в своих прогнозах порядка пяти миллионов тонн в год огоджинского угля. Что, впрочем, тоже немало. Но и недешево: по имеющимся планам суммарные инвестиции в Огоджу могут составить 107 млрд рублей в течение 20 лет.

Замах на лидерство

Формально перечисленные выше проекты относятся к разным юридическим лицам. Если же мы сложим их вместе, представив себе этакую гипотетическую «объединенную угольную компанию», то получим крупного игрока рынка.

Так, по «минимальному» сценарию» («Сибантрацит» на докризисных объемах добычи, Эльга на текущих, а Огоджа — на учтенных РЖД показателях производства) это порядка 36 млн тонн годовой добычи. Если сравнить это с фактическими показателями работы угольных компаний России по итогам 2020 года, это уверенное третье место, с большим отрывом от фактически третьего Евразхолдинга (20,7 млн тонн) и почти рядом с угледобытчиком номер два в стране («Кузбассразрезуголь», 40,1 млн тонн).

Если же предположить, что все заявленные проекты расширения добычи будут реализованы (удвоение «Сибантрацита», 45 млн тонн на Эльге и 10 млн тонн на Огодже), то на выходе к 2025–2030 годам мы получим гиганта с годовым объемом добычи 113 млн тонн. Для сравнения: лидер российской угольной отрасли СУЭК фактически добыл по итогам 2020 года 101,2 млн тонн.

Спрос на этот уголь в мире есть. По данным Минэнерго, поставки российского угля в страны Азиатско-Тихоокеанского региона увеличились с 2016 по 2020 год более чем на 40%.

По прогнозу министерства, поставки российского угля в страны Азиатско-Тихоокеанского региона уже к 2025 году могут вырасти до 174 млн тонн (на 42% больше фактического показателя 2020 года). Наиболее быстрыми темпами — более чем в два раза по сравнению с показателями прошлого года — будет расти спрос на уголь в странах Индийского океана (в Индии, Вьетнаме, Малайзии, Индонезии, Таиланде).

На фоне развернувшегося этой осенью в мире энергетического кризиса цены на уголь держатся на многолетних максимумах (см. «“Газмагеддон” наоборот», «Эксперте» № 45). Так, по данным Всемирного банка, средние цены на австралийский уголь (исторически это «законодатель мод» в странах Азии) в октябре 2021 года составили 237 долларов за тонну — против 58 долларов годом ранее. Таких цен вообще никогда еще не было. Так что даже при некоторой корректировке цен экспорт угля в ближайшие годы останется довольно прибыльным бизнесом.

Портовики-затейники

Проблема в том, что этот уголь мало добыть, его надо еще вывезти. А тут возникает целый комплекс проблем, от «узких мест» железнодорожной инфраструктуры (особенно в восточной части страны, куда и направлены сейчас основные экспортные потоки) до портовых мощностей по перевалке угля.

«Сибантрацит» еще при жизни Босова ради обеспечения возможности наращивать объемы добычи и экспортных поставок анонсировал планы строительства собственными силами дублера Северомуйского туннеля. Стоимость реализации проекта в 2019 году в компании оценивали в 50 млрд рублей (в РЖД эту оценку считали заниженной по меньшей мере вдвое), его ввод позволил бы нарастить провозную способность железной дороги на этом участке до 100 млн тонн в год.

Однако уже весной 2020-го проект фактически был заморожен. Будет ли его реанимировать Авдолян, пока неизвестно. Но без этого туннеля трудно говорить о реалистичности амбициозных планов «Сибантрацита» по удвоению добычи.

Впрочем, не туннелем единым. Вместе с добычными мощностями Авдолян получил целый ряд инфраструктурных проектов. Сейчас эльгинский и огоджинский уголь переваливается через порты в акваториях Ванино и Владивостока. Однако, как заявляют партнеры, им необходимо иметь собственную перевалку, учитывая перспективы роста добычи.

Так, близ Ванино планируется построить угольный терминал «Порт Дальний» мощностью 30 млн тонн в год. «А-Проперти» разрабатывает проектную документацию для первой очереди терминала, в рамках которой он сможет принимать суда дедвейтом до 40 тыс. тонн, в дальнейшем будет построен второй пирс для судов дедвейтом до 100 тыс. тонн.

Проблема в том, что сейчас провозная способность железнодорожных подходов к Ванино оценивается в 43 млн тонн в год, из которых свыше 30 млн тонн уже выбирают действующие портовые терминалы. Таким образом, для выхода на заявленные мощности по перевалке Авдоляну в любом случае придется дожидаться развития портовой инфраструктуры — с соответствующими ограничениями на планы наращивания объемов добычи и экспорта.

«По сути, потребуются сплошные вторые пути от Тынды до порта Ванино, желательно с электрификацией, что позволит проводить поезда большего веса. Стоимостные параметры достаточно серьезные: по предварительным оценкам, без электрификации работы могут обойтись в 350 миллиардов рублей, с электрификацией — в 700 миллиардов рублей», — говорил замглавы РЖД Андрей Макаров.

Кроме того, «Ростех» (25%) и «А-Проперти» (75%) на двоих реализуют проект строительства в Приморском крае угольного порта Вера мощностью 20 млн тонн в год. Ранее проект реализовался «Ростехом» совместно с «Востокуглем». Здесь тоже стоит вопрос провозных способностей железнодорожной инфраструктуры, хотя и не так критично, как на БАМе.

Ну и третий порт, в теории, может появиться в районе поселка Чумикан в Хабаровском крае. Авдолян и компания, похоже, осознали всю глубину «железнодорожных» проблем для вывоза угля на восток, поэтому затеяли попытку обойти это препятствие.

Предложенный проект предполагает строительство собственной железнодорожной линии необщего пользования Эльга — Чумикан, а также собственной портовой инфраструктуры для вывоза эльгинского угля. Ориентировочная протяженность железной дороги составит чуть менее 500 км, провозная способность — 30 млн тонн год.

«Коллеги предложили вариант: построить вообще отдельную ветку в сторону Тихого океана при условии, что им дадут возможность вывозить уголь. То есть это будет даже на БАМ и не Транссиб, а еще одна новая ветка выше, третья, параллельная, в сторону Тихого океана. Мы тоже этот вариант сейчас вместе с ними рассматриваем и будем предлагать правительству, чтобы дополнительно расширить и эти мощности», — отметил глава РЖД Олег Белозеров.

Чумикан — поселок с населением чуть более тысячи человек. По сути, просто село. Так что строительство порта на 30 млн тонн перевалки потребует строительства здесь и припортового поселка.

Впрочем, и в части градостроительства Авдолян решил быть в тренде этого года (см. «Здесь будет город заложен», «Эксперт» № 39 за 2021 год). А именно: построить в Якутии на базе Эльгинского месторождения целый шахтерский город на 20 тыс. человек постоянного населения.

«Мы начинаем реализацию масштабного и очень важного проекта, — заявил Альберт Авдолян. — По сути, речь идет о создании нового города, ведь в перспективе его население достигнет 20 тысяч человек. Поэтому для нас первостепенное значение имеет его устойчивое развитие. Для достижения этой цели будут применяться стандарты ООН и международный стандарт IFC 6. Считаю, что наш проект поможет создать новый формат устройства городской территории и станет образцом для аналогичных поселений по всей России».

Однако все это стоит денег, гигантских денег. «Мечел» в свое время уже надорвался на своих инфраструктурных амбициях. «А-Проперти» Авдоляна только за 2020 год увеличила долговую нагрузку более чем в 11 раз. В этом году — покупка «Сибантрацита». Колоссальные траты на инвестиции в расширение добычи и инфраструктуру. В совокупности все это тянет более чем на триллион рублей. Потянет ли Авдолян такую ношу?