— Как вы оцениваете развитие французско-российского экономического сотрудничества за последнее время?
— Экономическому взаимодействию Франции и России сейчас приходится преодолевать немало сложностей, которые связаны с американскими санкциями. Основной враг бизнеса — это неопределенность, а когда все может меняться буквально каждую неделю, бизнес не может планировать и развиваться стабильно. Как раз в формировании обстановки непредсказуемости есть основная сила американских санкций, которые создают сложно прогнозируемый контекст для ведения деловых операций. В связи с этим европейские державы и Франция в том числе пытаются лавировать между американскими «ежовыми рукавицами», продолжая свои инвестиции в России, налаживая партнерские отношения с российскими компаниями и входя в новые перспективные проекты.
В целом 2020 год был сложным для всех, и у иностранных инвесторов была дополнительная проблема: невозможность перемещения между, в нашем случае, Францией и Россией необходимого в определенный момент проекта специализированного персонала и даже первых руководителей московских «дочек» французских компаний, которые выехали из России. Мы часто говорим, что бизнес — это не электронные письма, не факсы и не телефонные звонки, это живое общение между людьми. Особенно в России важно всегда поддерживать связь с коллегами и гибко реагировать на изменение ситуации.
Сейчас в отношениях между Россией и Францией наступает особенный момент, связанный с политическими процессами в самой Франции. Франция уже вступила в президентскую гонку, в мае должно состояться избрание нового президента. На этом фоне имеющие отношение к России факторы играют не только экономическую, но и политическую роль, а отношение к России в целом и к ее руководству в частности являются важными маркерами в программах французских политиков. В любом случае, по данным Банка России, Франция ежегодно осуществляет инвестиций в российскую экономику в размере от одного до двух миллиардов долларов, что делает страну одним из ведущих иностранных инвесторов.
— Меняется ли что-то в характере и направленности французских инвестиций в Россию?
— Наверное, самое хорошее, что дали России санкции, — это стремление иностранных инвесторов не только производить и продавать продукцию на российском рынке, но и использовать российские производственные площадки для экспорта в другие страны. И хотя часть французских компаний уже давно, до санкций, начала такой экспорт, для ряда других это становится новым опытом. Французская компания Renault была одним из первых масштабных примеров, когда произведенная в России продукция начала продаваться на внешних рынках. Экспортируют из России компании Sanofi, Leroy Merlin, Engie, при этом часть из них «за счет своих связей» продают на внешних рынках продукцию российских производителей, а не только свою. Последний показательный пример такого решения — развитие в России французской компании Air Liquide, которая вошла в проект ГК «Росатом» по созданию производства водорода на Сахалине с планируемыми поставками на внешние рынки. И такие примеры очень позитивны для России, потому что мы учимся производить конкурентоспособные и востребованные продукты для зрелых мировых экономик.
— Действительно, упомянутый вами пример с Air Liquide можно дополнить последними новостями завода Peugeot-Citroën в Калуге, который с недавних пор входит в международный альянс Stellantis и в ноябре начал поставки производимых в России автомобилей и двигателей в страны Западной Европы, а также в Северную Африку и Латинскую Америку. Наращивает зарубежные поставки со своего российского предприятия и компания Michelin. Почему французским компаниям становится выгодно развивать экспорт из России, это связано с географическим положением российской территории, с разницей курса рубля, делающего выгодным местное производство, с возможностью найти в России квалифицированный персонал?
— Это и то, и другое, и третье. Все иностранные компании отмечают, что в России есть отличные кадры, что с советских времен сохраняется отменная техническая подготовка. Да, хороших специалистов уже не хватает и в России, но если их найти и создать хорошие условия для работы, а это французы умеют делать, то получается хороший результат. Во-вторых, география открывает для российского производства большие возможности как с точки зрения экспорта местной продукции, так и с точки зрения управления подразделениями в Казахстане, Узбекистане, Туркмении… Так, в конце 2020 года Saint-Gobain приобрел производственную площадку в городе Таразе на юге Казахстана (первый актив в этой стране) — и этот актив интегрирован в работу именно московского представительства компании. В целом СНГ — интересная территория для совместных франко-российских проектов, так как французам значительно проще и спокойнее заходить в страны с сильным влиянием России не самостоятельно, а в кооперации с Россией.
— Как вы оцениваете инвестиционный климат в России для французских компаний, достаточно ли он благоприятен?
— Увы, здесь не все безоблачно. Скажем, дело Навального или Скрипалей далеко не все вписывают в экономическую плоскость. Но дело инвестиционной компании Baring Vostok и господина Филиппа Дельпаля — это, можно сказать, такой булыжник в тапочки иностранного бизнеса в России. Сложно проповедовать инвестиционный климат в стране, где в корпоративном конфликте было применено уголовное законодательство. И хотя в конце 2020 года стороны подписали мировое соглашение, которое предполагает отзыв всех исков из судов, это будет еще долго всплывать в разговорах иностранцев об инвестклимате в России. Мы некомпетентны выяснять, кто прав, кто виноват. Мы выступали в защиту Дельпаля, потому что решительно против применения уголовного законодательства в сугубо экономических делах. То, что в России достаточно зыбкая граница между одним и другим, создает шаткость и сложность для нас как представителей делового сообщества — здесь я возвращаюсь к негативному термину «неопределенность», но только в этот раз применительно к действиям со стороны России.
— Каким образом можно улучшить инвестиционный климат в России, в том числе для французских бизнесменов?
— Все знают о действенности и пользе «мягкой силы». В любой точке мира среднестатистический обыватель хочет в Голливуд, потому что привлекательный американский образ жизни массово транслируется кинематографом США. Насколько этот экранный образ совпадает с реальной жизнью — это другой вопрос. Но какой образ жизни Россия транслирует миру? Хочет ли простой житель Перу или Африки или той же Америки приехать и жить в России? И хотя, конечно, есть единичные примеры иностранных звезд, получивших российский паспорт, это скорее исключения. Да, у нас есть свои козыри — красивые девушки, уникальная природа, живописные просторы, богатые недра. Но какой образ жизни мы показываем?
Как изменить это? Для этого есть недорогие, но эффективные методы, такие как работа со студентами, привлечение молодых специалистов в рамках стажировок и рабочих поездок и, конечно, испытывающий сейчас огромные ограничения туризм! То есть чтобы западный человек, побывав в России и вернувшись к себе в страну, сам становился проводником позитивного имиджа России. Этого сейчас очень не хватает, и это сложно не только из политического настроя. В связи с этим мы как Франко-российская торгово-промышленная палата, миссия которой состоит в развитии бизнеса, всегда пытаемся работать на стыке экономики и культуры: поддерживаем проекты, связанные с вином, шахматами, выставками, пытаемся вписать французские компании в проекты, которые имеют не только экономическую, но и социальную значимость.
— В каком направлении сейчас работает Франко-российская торгово-промышленная палата?
— За последние десять лет мы сумели создать качественное взаимодействие с российскими властями, представителями министерств и других органов власти, важнейшими российскими бизнес-ассоциациями. Экономический совет нашей палаты регулярно встречается с президентом России Владимиром Путиным. У нас идет очень конструктивный диалог, например, с Министерством экономического развития, с Министерством транспорта, с Министерством промышленности РФ, и этот диалог мы ценим и делаем все, чтобы его сохранить. Такой же постоянный формат взаимодействия выстроен и во Франции. За счет этих контактов и коммуникаций мы делаем все необходимое для новых проектов и привлечения к инвестициям новых компаний.
Несколько направлений можно выделить из широкого перечня наших инструментов работы. У нас становятся более частыми поездки по регионам. Недавно, например, мы организовали визит представителей французского бизнеса в Ямало-Ненецкий автономный округ, где посетили действующий завод проекта по добыче, сжижению и поставкам природного газа «Ямал СПГ». Французские компании, без преувеличения, были впечатлены размахом и масштабом этого предприятия в Арктике. В октябре мы также организовали бизнес-миссию 14 французских компаний сектора АПК, еще не работающих в России, в Тюмень для изучения возможностей сотрудничества. То есть две миссии в месяц.
В 2019 году в Сочи состоялся саммит Россия — Африка, продемонстрировавший всем «возвращение России на африканский континент», как охарактеризовали это событие медиа. С этим связано еще одно направление нашей работы. Мы решили дать российскому бизнесу возможность использовать тот ресурс, который в странах Африки имеют французские компании и, соответственно, наша палата. Есть огромный потенциал для нашего содействия компаниям из России в тех сферах, где нет прямой конкуренции между россиянами и французами.
— Помимо чрезвычайно модной сейчас «зеленой» темы какие направления в сотрудничестве Франции и России кажутся вам наиболее перспективными?
— Во-первых, ни одна индустрия не стоит на месте и внедряет передовые технологии, поэтому в каждой традиционной для франко-российского сотрудничества сфере — от автомобилестроения до ритейла — есть идеи и ниши для будущего сотрудничества.
Темы, на которые мы делаем сейчас особый упор, — это водород, «умные» города и «умное» производство, диджитализация, все аспекты ESG. Подчеркну, что Франция может быть хорошим партнером во многих технологичных проектах — например, в технологиях ИИ, развитию которых в самой Франции уделяется огромное внимание, на них выделяется солидное финансирование. Президент Франции Эммануэль Макрон сейчас активно продвигает проект создания самостоятельной системы европейской безопасности, в основу которой должна быть положена европейская модель ИИ, разработки и технологии европейских компаний, никак не связанные с американскими IT-гигантами. Здесь также есть большой потенциал для взаимодействия, когда в очередной раз повышается актуальность высказывания генерала Шарля де Голля, который говорил, что Европа без России не может претендовать на сохранность и самодостаточность.
И еще, в силу имиджа Франции как страны виноделов, выделю одно направление: очевиден уже идущий процесс «взрывного» развития российского виноделия, в том числе за счет французских технологий. Сейчас многие французы осели как специалисты в южных российских регионах, внося свою лепту в качественное развитие. С каждым годом российское вино становится все более конкурентоспособным и сможет экспортироваться по всему миру. Русский язык в этом году стал шестым официальным языком Международной организации виноградарства и виноделия (OIV), и с помощью вина мы можем проводить некую параллельную дипломатию - это и есть упомянутая выше мягкая сила, которая объединяет людей.
