Первая реакция Запада на решения России по Донбассу, несмотря на свирепую риторику Джо Байдена и Бориса Джонсона, оказалась ограниченной и тщательно выверенной. Из арсенала санкционных мер финансового толка, не слишком болезненных в случае имплементации для самого Запада, фактически все уже было испробовано в отношении нашей страны ранее. Под удар попали крупнейшие финансовые институты России, но этого ждали, сюрпризов не последовало. Мотив террориста: испугать, ошеломить «жертву» — если таковой присутствовал в целеполагании Белого дома, не сработал.
Тем не менее затягивание военного конфликта на Украине и отсутствие деэскалации во взаимоотношениях России с Западом, прежде всего с США, грозят гораздо более серьезными санкциями нефинансового толка, которые ввиду недостаточной зрелости российской промышленности будут иметь катастрофические последствия.
Старые инструменты, новые адресаты
За восемь лет посткрымской реальности мы видели всякое. Шок марта 2014-го, когда вдруг перестали работать карточки четырех банков с хозяевами из ближнего круга Владимира Путина, достаточно памятен, чтобы мы не успели защититься от таких выходок, наладив работу отечественной карточной системы «Мир», которая постепенно выходит за границы РФ (из стран дальнего зарубежья родной пластик работает в Турции, Вьетнаме, на Кипре и в Эмиратах).
В ответ на регулярные угрозы отлучения наших банков от международной системы информационной поддержки расчетов SWIFT ЦБ запустил собственную альтернативу — систему передачи финансовых сообщений (СПФС), пока, правда, негодную для международных расчетов, но это дело небезнадежное в случае вхождения в альянс с другими альтернативными расчетными системами, прежде всего с китайской.
Мы уже давно на своей шкуре узнали, каково это, когда распорядители главной мировой валюты посылают тебя на три буквы — включают в SDN-список OFAC — черный список Управления по контролю над финансовыми активами (Office of Foreign Assets Control, OFAC) минфина США, этакий лепрозорий юридических и физических лиц, любые денежные сношения с которыми, причем не только американских подданных, подпадают под тотальный запрет (подробности см. в материале «Чем SWIFT не шутит» в № 18‒19 «Эксперта» за 2021 год).
До прошлой недели черную метку OFAC получили 13 российских банков, но не системно значимых. Крупнейшими среди них были АКБ «Россия» и СМП-банк, а всего на чертову дюжину пострадавших приходилось менее 5% суммарных активов российской банковской системы. Крайне неприятно, но тоже не смерти подобно. Наказанные банки в большинстве своем выжили и продолжают работать и после отсечения от долларовой финансовой системы.
Первую порцию ограничений на операции нерезидентов с нашим госдолгом (теперь они включают в себя не только новый долг, но и уже обращающиеся на рынке облигации) мы тоже, причем совсем безболезненно, пережили раньше.
Теперь российский SDN-список ожидаемо пополнился крупняком. Во вторник OFAC распространило блокирующие санкции на ВЭБ.РФ и Промсвязьбанк. К слову, одним из «белых» поводов наказания ПСБ стало то, что он способствовал проведению международных расчетов российским фигурантам SDN-списка (это немудрено, так как банк специализируется на расчетном обслуживании гособоронзаказа и предприятий ВПК, многие из которых, включая «Рособоронэкспорт», давно уже в списке).
Наиболее чувствительным решением, хотя и не катастрофическим, представляется распространение блокирующих санкций на ВЭБ.РФ со всей его обширной дочерней экосистемой (правда, пока за периметром санкций остались зависимые компании, где доля ВЭБа менее 50%, — не будем их называть, чтобы не подсказывать супостатам). Это решение будет способствовать окончательному переключению банка развития на внутренние источники фондирования, и, конечно, на первых порах затруднит реализацию международных проектов клиентов ВЭБа и особенно его внешнеориентированных «дочек», прежде всего институтов поддержки отечественного экспорта — РЭЦ и ЭСКАР.
Ну а в четверг во вторую волну санкций попали два крупнейших публичных российских банка — Сбер и ВТБ, еще два банка из первой десятки — ФК «Открытие» и Совкомбанк (этот финансовый институт вдобавок единственный частный, никак не связанный по структуре собственности с государством или госкомпаниями) и менее крупный, но зато являющийся опорным банком госкорпорации «Ростех» Новикомбанк. Правда, Сбер пока остался вне SDN-списка, ему «всего лишь» в месячный срок закроют все корсчета в США и запретят операции по ним.
ВТБ вместе со всеми «дочками» был также подвергнут блокировке активов и операций в Великобритании. Здесь самой болезненной станет остановка работы офиса «ВТБ-Капитала» в лондонском Сити, но с учетом отсечения от западной финансовой системы всего «большого» ВТБ уже не имеет значения.
Еще целый ряд крупных банков (Альфа-банк, Газпромбанк, Россельхозбанк, МКБ и опять же Сбер), а также нефинансовых госкомпаний («Газпром», «Газпром нефть», «Транснефть», «Ростелеком», «Русгидро», РЖД, «Алроса», «Совкомфлот») получили фактический запрет на получение займов и привлечение средств в капитал на американском рынке.
«Самая болезненная часть введенных санкций — закрытие корреспондентских счетов в американских и большинстве других зарубежных банков и, соответственно, невозможность проведения собственных и клиентских расчетов с зарубежными контрагентами, — говорит генеральный директор аналитического центра “БизнесДром” Павел Самиев. — Прекращают работать за рубежом и выпущенные санкционными банками пластиковые карты. В России же они будут продолжать работать благодаря инфраструктуре НСПК, поскольку именно она обслуживает внутрироссийские транзакции по картам любых платежных систем, включая Visa и MasterCard. Внутрироссийские расчеты через санкционные банки, включая платежи по валютным обязательствам, включая вклады, будут по-прежнему производиться в обычном порядке и полном объеме, а ЦБ оперативно объявил о масштабных мерах поддержки ликвидности пострадавших финансовых институтов».
Впрочем, появившиеся уже в пятницу сообщения из Европы показали, что санкционный фронт Запада против России отнюдь не консолидирован. «Отдельные транзакции с российскими банками, подпавшими под санкции, возможны, в том числе за оплату импорта газа», — заявил глава немецкого минфина Кристиан Линднер. Вот тебе и атлантическая солидарность.
Несмотря на определенный ажиотаж банковских клиентов (граждане 24 февраля сняли со своих счетов более 111 млрд рублей), банки пока не столкнулись с катастрофическим дефицитом ликвидности — как рублевой, так и валютной.
«Хотя мы точно увидим продолжение оттока средств физических лиц с банковских счетов. Однако я уверен, что ЦБ серьезно — на несколько процентных пунктов — повысит ключевую ставку, что успокоит масштабы этого оттока, вернув мотивацию к хранению средств на депозитах», — считает Самиев.
Резюмируя, можно сказать, что нокаутирующего удара по российской финансовой системе Запад не нанес. Болезненная оплеуха, но к ней готовились. Утремся и будем работать дальше.
Да и нет худа без добра. Косвенным плюсом введения блокировочных санкций против Сбера и ВТБ станет падение барьера для развертывания их деятельности в Крыму и Севастополе. Ранее именно опасение американских SDN-санкций удерживало их от такого шага, ставя два крупнейших российских госбанка в весьма двусмысленное положение.
Замораживание российских валютных резервов в долларах США — самострел. В этом случае долларовые активы оказываются токсичными в
качестве доминирующего резервного убежища для остального мира
Дальше — самострел
Какие из болезненных для нас мер в финансовой области могут быть задействованы Западом в дальнейшем? Блокировку долларовых счетов, депозитов и портфелей иностранных ценных бумаг в составе ФНБ и резервных активов ЦБ, подобно тому как блокировались резервы Ирана (2012 год) и Афганистана (2021 год) опрошенные нами финансисты считают, во-первых, не слишком продуктивной (по состоянию на середину прошлого года лишь 6,6% золотовалютных резервов России, или примерно 39 млрд долларов, были вложены в долларовые финансовые инструменты на территории США), а во-вторых, это уже серьезный «самострел»: американская валюта в этом случае стала бы серьезно токсичной в качестве доминирующего резервного убежища для остального мира.
Вряд ли последуют какие-то неприятные решения от бельгийского кооператива финансовых сообщений. «Отключение России от SWIFT маловероятно, потому что это нарушит нормальный ход экспортно-импортных операций с Россией, которые важны и для самой Европы и США», — уверен Самиев.
«Дальнейшая эскалация санкций будет иметь уже обоюдоострый характер, односторонне болезненных, только для России, мер и инструментов не осталось, все они были задействованы в 2014‒2015 годах», — считает директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв.
Россия — шестая в мире и вторая в Европе экономика, один из ключевых поставщиков энергоносителей на глобальный рынок, нас нельзя просто взять и выключить из мирохозяйственных связей. Важно, что и Россия на новом витке геополитической напряженности делать это вовсе не собирается. «Мы не собираемся наносить ущерб системе мирового хозяйства, в которой мы сами находимся, и настолько, насколько мы там находимся. Поэтому, мне кажется, и наши партнеры должны это понять и не ставить перед собой задачу выталкивать нас из этой системы», — заявил Владимир Путин на встрече с представителями российских деловых кругов в Кремле 24 февраля.
К энергетическому эмбарго Европа не готова
Теперь перейдем к блоку нефинансовых последствий санкций. На прошлой неделе произошло сразу несколько негативных событий в отношении газопровода «Северный поток — 2». Канцлер Германии Олаф Шольц приостановил процедуру сертификации трубопровода, а минфин США ввел самые жесткие, блокирующие, санкции в отношении компании — оператора трубопровода Nord Stream 2 AG и ее гендиректора. Сразу возникают вопросы: каким образом эти решения могут повлиять на сроки запуска трубопровода в эксплуатацию? возможен ли вариант полной остановки работ по запуску магистрали на неопределенное время? если крайний сценарий возможен, к каким последствиям для «Газпрома», с одной стороны, и энергетического рынка Европы — с другой, это приведет?
Очевидно, что промышленный запуск «Северного потока» откладывается на неопределенное время и может произойти если и когда актуальный политический контекст в отношениях России и ЕС изменится в лучшую сторону. Более актуальным вопросом является степень готовности западных стран к мерам непосредственно против существующих российских поставок различных товаров, включая газ, в Европу. Часть политиков призывают вообще отказаться от российского газа в самое ближайшее время (например, министр экономики ФРГ от «Зеленых» Роберт Хабек), а польский премьер Матеуш Моравецкий призвал остановить «Северный поток — 1».
Тем не менее, похоже, к радикальным сценариям резкого обрубания энергопоставок из России Европа пока не готова. «Торгового эмбарго в отношении российских углеводородов нет, поставки газа продолжаются, в том числе (по крайней мере, по состоянию на утро 25 февраля) через Украину, — считает Станислав Митрахович, ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности и Финансового университета при правительстве РФ. — Европа даже увеличила закупки российского газа в текущей ситуации, пусть это выглядит и парадоксально для некоторых не самых искушенных наблюдателей. Европа увеличивает закупки российского газа, потому что этот газ по долгосрочным контрактам дешевле, чем газ на споте. На споте цены за один только день 24 февраля выросли на 40 процентов».
ЕС объявил о санкциях в сфере оборудования для нефтегазовой отрасли, но надо понимать, что Россия не Иран, у РФ есть свой технологический комплекс в сфере ТЭК. Существует Китай с его компаниями в этой сфере, в том числе все активнее работающая в России Honghua Group. Если даже иранскую добычу не удалось задушить полностью, то тем более и российскую добычу уничтожить в обозримой перспективе не получится.
«Отдельная интрига — что будет с западными энергетическими и сервисными компаниями, работающими в России (ВР, Schlumberger, Halliburton, Air Products и другими), — рассуждает Митрахович. — Пока они не заявляли об уходе из России и добровольно терять рынок вряд ли захотят. Интрига в том, заставят ли это их сделать западные власти».
Худшим для нас сценарием является распространение на Россию режима поставок электронных компонентов, установ ленного сегодня США для
Кубы, Ирана, Сирии и Северной Кореи
Ахиллесова пята — электроника
Что касается главного — и тотального — оружия в разгорающейся экономической войне Запада с Россией, то оно пока практически не задействовано.
«Риски [санкций] уже достаточно хорошо проработаны, нам понятны вопросы, связанные с ограничением в том числе импорта высоких технологий, и большой ряд других вопросов, — заявил на заседании Совета безопасности 21 февраля председатель правительства Михаил Мишустин. — Нам на сегодняшний день необходимо обострять эту ситуацию, идти в нее, поскольку только так мы сможем катализировать процессы, связанные с импортозамещением, и выполнить национальные цели развития, которые вами, Владимир Владимирович, поставлены».
На одну группу нечасто публично обсуждаемых рисков мы считаем нужным указать читателям. Речь идет о поставках зарубежных электронных компонентов, материалов, программного обеспечения. Правда, выводы из их анализа мы делаем прямо противоположные премьерским: нужна срочная деэскалация конфликта, иначе последствия для российской промышленности и инфраструктуры будут катастрофическими.
Ведущий американский регулятор (а на практике его указаниям следуют и все ведущие неамериканские игроки глобальной электронной промышленности) — Бюро промышленности и безопасности (Bureau of Industry and Security, BIS) министерства торговли США. Самый жесткий режим контроля за поставками продукции двойного назначения, включая электронные компоненты, BIS установило в отношении Кубы, Ирана, Сирии и Северной Кореи. Этот режим предполагает требование о лицензировании (индивидуальном разрешении) любых поставок в эти страны, за считаными исключениями. Для всех других стран, включая пока и Россию, разрешены поставки без лицензирования почти всей номенклатуры компонентов, кроме ограниченного числа продукции с предельными функциональными характеристиками (они маркированы особыми классификационными номерами экспортного контроля, export control classification numbers, ECCN). При этом на поставки в Крым и для использования в глубоководной добыче нефти распространяется жесткий режим лицензирования всех поставок, как для «нерукопожатной» четверки стран-париев.
«Пока фронтальных запретов на поставки в Россию BIS не вводил, мы видим только расширение текущих ограничений, расширение круга российских получателей, поставки которым требуют лицензирования, — рассказал “Эксперту” Иван Покровский, исполнительный директор Ассоциации разработчиков и производителей электроники. — Но зарубежные компании, которые могли бы поставлять продукцию без лицензии, часто сами отказываются от этого, чтобы не создавать для себя риски. Если они видят, что могут быть заподозрены в нарушении правил экспортного контроля, они отказываются от заказчика, чтобы не получить значительные штрафы. Самоограничения компаний в настоящее время существенно строже, чем ограничения, установленные государством. На прошлой неделе американская Intel без всякого решения регулятора уже приостановила поставки своей продукции в Россию».
Худшим для нас сценарием является распространение на Россию режима поставок электронных компонентов, действующего сегодня для санкционной четверки стран. При этом для предприятий российского ОПК формально почти ничего не изменится, закупки в их интересах уже сейчас требуют лицензирования. А для производителей гражданской продукции условия изменятся кардинально в худшую сторону. Получение экспортных лицензий — очень трудоемкий и длительный процесс. Даже если зарубежные поставщики сохранят интерес к российскому рынку, они не смогут получить разрешения от регуляторов на всех российских заказчиков, потому что система захлебнется в объеме запросов. Поиск альтернативных независимых от регулирования каналов поставок возможен, когда рынок насыщен предложением. Сейчас, в условиях дефицита, склады независимых дистрибуторов выбраны почти полностью. Поэтому «перехватиться» в других странах будет сложно и дорого.
При этом не стоит тешить себя иллюзиями в отношении неамериканских поставщиков электронной продукции. В частности, ведущий мировой производитель чипов, тайваньская TSMC, жестко следует требованиям BIS. В частности, когда США в 2018 году наложили ограничения на поставки в адрес китайской Huawei, TSMC «взяла под козырек».
Ситуация усугубляется тем, что речь идет о серьезной угрозе не только зарождающейся отечественной электронной промышленности. Электронные компоненты, равно как операционные системы и другое программное обеспечение западного производства, присутствуют в абсолютном большинстве производственных систем российской промышленности, энергетики, транспорта, управления. «Остановки производства вероятны не только в электронной промышленности, но и в автомобильной, электротехнической, в машиностроении. Со значительными проблемами столкнется отрасль информационных технологий, так как санкции включат ограничения не только на поставки железа, но и софта, и технической поддержки. Наибольшие риски связаны с отказами в поддержке оборудования и программного обеспечения на объектах информационной инфраструктуры», — предупреждает Иван Покровский.
Технологические альянсы на Востоке
Стратегическим плюсом очередного витка санкций будет очевидный новый мощный импульс к импортозамещению. Здесь за последние годы прогресс, конечно, зримый, наиболее значимый в агропромышленном комплексе, в ряде подотраслей транспортного машиностроения, твердо встало на путь возрождения отечественное авиастроение.
Правда, макроэкономические обстоятельства сложились так, что не весь импульс к импортозамещению был реализован. «Заниженный курс рубля приводит к тому, что мы достижения в области импортозамещения не можем реализовать с точки зрения темпов экономического роста. У нас слишком велики разрывы в технологических цепочках. И всякое импортозамещение требует новых импортных поставок, будь то технологическое оборудование, семенной фонд, специальное сырье и материалы», — сетует Александр Широв.
В области импортозамещения низко висящие плоды уже собраны, теперь предстоит менее тривиальная, хлопотная работа по свинчиванию вручную целых отраслей, где на пути импортозамещения оказывается либо ловушка узкого рынка (внутренний спрос атомизирован и непрозрачен, крупные производители «не видят» консолидированного спроса достаточного объема для рентабельного развертывания производства) либо институциональные барьеры (лицензиары многих технологий в химии, нефтепереработке и ряде других отраслей работают только со своими инжиниринговыми компаниями, а те — только со своими поставщиками).
Самим нам в нужных масштабе и темпе импортозаместить «коллективный Запад» (США, Англия, ЕС, Япония, Австралия) будет сложно. Нужны партнерства и трансфер технологий и компетенций со стороны продвинутых «альтернативщиков» с Востока и Юга, прежде всего это Китай, Индия и Иран. Конечно, нам будут противодействовать. Причем не только глобальные, но и мощные региональные игроки, в частности Израиль, не терпящий любого усиления своего принципиального соперника Ирана и в этом стремлении смыкающийся с мощной закулисной осью Турция — Британия.
Но это, конечно, цели длинной игры. Сегодня же важно остановить нарастание противостояния России и Запада, не допустить развития ситуации не только в военной, но и в экономической сфере по неконтролируемым, потенциально крайне болезненным для обеих сторон траекториям.
