Пекресс очень умный человек и хороший менеджер. На своем нелегком посту председателя регионального совета региона Иль-де-Франс она создала себе отличную репутацию. Но этого оказалось мало. Она неважный оратор, а для Франции это очень важно. Французы привыкли оценивать кандидата в президенты и по его ораторским способностям. Сухие невыразительные речи Пекресс не способствовали ее популярности.

И, кроме того, ее предложения оказались неоригинальными. С аналогичной либеральной проевропейской программой, но в более современной упаковке вышел на выборы президент Макрон, которому правый избиратель отдал предпочтение. В итоге у Пекресс только 4,78%.

Еще более удручающими оказались итоги для кандидата от Социалистической партии Анн Идальго. Мэр Парижа пыталась представить себя борцом за экологию и новые прогрессивные ценности. Но и это поле оказалось занято. А ее личных качеств оказалось недостаточно для того, чтобы привлечь внимание к своей программе.

Идальго еще худший оратор, чем Пекресс. И даже ореола хорошего управленца у нее нет. К обустройству Парижа сейчас много претензий и у жителей города, и у приезжих. 1,74% — это очень мало. Впервые за много лет кандидат-социалист получил на президентских выборах меньше голосов, чем представитель коммунистической партии, которую в свое время социалисты успешно оттеснили от лидерства в левом лагере.

Сказался и «эффект Меланшона». Некоторая часть левого электората в последний момент решила проголосовать за кандидата от «Непокоренной Франции», поверив в то, что у него есть перспектива выйти во второй тур.

Такие результаты свидетельствуют о фактическом завершении дезинтеграции традиционной партийной системы во Франции. И у республиканцев, и у социалистов глубокий идеологический кризис. У них нет новых идей. Набрав меньше 5%, Пекресс и Идальго обеспечили себе и своим партиям еще и финансовые проблемы, потому что в этом случае государство компенсирует расходы не в размере 8 млн евро, а в десять раз меньше. А потратили они на кампании больше 800 тыс. евро.

На местном уровне у этих партий еще много мэров и членов региональных и местных советов. На парламентских выборах они могут выступить получше. Но есть четкое ощущение, что время этих партий ушло безвозвратно.

Не смог преодолеть пятипроцентный барьер и кандидат от «Зеленых» Янник Жадо. Экологические кандидаты никогда на президентских выборах много голосов не собирали. Но после успеха на выборах в Европарламент в 2019 году (13,5%) партия и Жадо лично надеялись на большее. Им тоже сейчас пришлось обратиться к своим избирателям с призывом помочь компенсировать немалые по французским меркам расходы на кампанию. Часть избирателей Жадо также увел лидер «Непокоренной Франции». Детально разработанная экологическая часть программы Меланшона — один из его коньков.

1–2% отнял Меланшон и у Фабьена Русселя (2,28%). Коммунисты впервые за много лет решили выставить собственного кандидата. Набрал Руссель немного. Но он хотя бы запомнился. Давно не было во Франции левого претендента на президентский пост, который выступал бы с патриотических позиций. В 2022 году это выглядело крайне необычно.

Большинство в Национальном собрании вполне могут собрать «несистемные» противники президента. Жан-Люк Меланшон уже обратился к французам с призывом избрать его премьерминистром Франции

Призеры

Свои 7% Эрик Земмур считает неудачей. В какой-то момент он действительно претендовал на второе место. Но ставка на радикальные антиисламские лозунги не сработала. В конце концов его избиратель вернулся к Марин Ле Пен.

Земмур — блестящий полемист, прирожденный политик. Ему удалось привлечь под свои знамена несколько видных деятелей Национального объединения и уговорить племянницу Марин Ле Пен Марион Марешаль возобновить политическую карьеру.

В будущем и речи не может быть о том, чтобы сам Земмур вернулся в журналистику. Состав игроков у его партии «Реконкиста» очень хороший. Если лидеры партии и сам Земмур сделают правильные выводы из этой относительной неудачи, то перспектива у них неплохая.

Третье место Меланшона не стало неожиданностью. А вот то, что он набрал почти 22% голосов, — это сюрприз. За месяц до выборов о его участии во втором туре никто даже не задумывался. Но Меланшон снова продемонстрировал блестящий финишный рывок. Он и кампанию опять проводил ярко и интересно. Но главное — сумел убедить раздробленного левого избирателя собраться в день первого тура именно под его знаменами.

Меланшон прилично улучшил свой результат пятилетней давности. Но до выхода во второй тур ему вновь не хватило всего нескольких сотен тысяч голосов. Мог ли он их набрать? Это сложный вопрос. Ресурс новых избирателей у него ограничен.

Первый раз Меланшон пошел на президентские выборы в 2012 году, когда убедил коммунистов не выставлять собственного кандидата, а поддержать его кандидатуру. На митингах Меланшона — красные флаги, а выступления заканчиваются пением «Интернационала». В итоге — 11% голосов.

В 2017 году флаги уже трехцветные, а поют после митингов «Марсельезу». У Меланшона огромная программа, почти из 500 пунктов. В том числе, например, большой раздел, посвященный экологии и борьбе с глобальным потеплением. Меланшон получает 19,5%.

К 2022 году Меланшон начал активно обсуждать самые передовые модные гендерные вопросы и заигрывать с мусульманской общиной, из-за чего его даже окрестили «исламо-леваком». 70% мусульман отдали свои голоса в первом туре Меланшону. Правда, теперь от него ушли коммунисты, которые решили, что все это для них немного чересчур. Меланшон набрал 22% голосов. И голосов коммунистов ему как раз и не хватило.

Конечно, при более благоприятном раскладе и сейчас, и пять лет назад Жан-Люк Меланшон мог пробиться в финал. Однако разномастная группа поддержки вряд ли помогла бы ему стать президентом.

Выступление Ле Пен против введения энергетического эмбарго — это не пророссийская позиция. Как и все разумные люди, она видит, что такое эмбарго ударит прежде всего по кошельку граждан, по бизнесу и государственному бюджету

Финалисты

В финал вышли два политика, которые однажды уже были списаны со счетов. Марин Ле Пен объявили политическим трупом после провальных дебатов перед вторым туром прошлых выборов — тогда она потеряла несколько процентов голосов буквально за несколько дней. В 2017 году за неделю до второго тура опросы давали ей около 40% голосов. А получила она 33%. Все эксперты и политики в один голос говорили, что после такого не воскресают и на политической карьере Марин Ле Пен можно ставить крест. Но этого не произошло. Работа над ошибками была проведена.

К нынешним выборам Марин Ле Пен подошла более сильным политиком. Из программы исчезли некоторые наиболее острые моменты вроде выхода из еврозоны и всего Евросоюза. Смягчена антииммигрантская риторика. Упор был сделан на поддержку населения в условиях роста цен на товары и энергию.

По своей социальной направленности программа не уступала предложениям левого лагеря. Поэтому перед вторым туром Ле Пен активно пыталась привлечь ту часть избирателей Меланшона, для которых выборы президента — это прежде всего протест против несправедливости, неравенства и ухудшения условий жизни.

Этот электорат Национального объединения сосредоточен в основном на северо-востоке страны. В последние десятилетия некогда самый индустриальный регион Франции потерял много заводов, фабрик и рабочих мест.

Есть у партии еще один «остров» на электоральной карте Франции — юг страны. Но там за Ле Пен голосуют в основном те, кого привлекает политика ограничения иммиграции. На этих двух стульях одновременно сидеть непросто. Тем более что есть агрессивные претенденты на избирателей Национального объединения и с северо-востока, и с юга.

Эммануэля Макрона списывали со счетов в разгар протестов «желтых жилетов». Но и он выжил, проявив упорство и даже упрямство. Макрон — человек, который умеет вызывать к себе неприязнь. Его либеральные реформы были подчас довольно болезненными. Часть левого электората в результате он потерял. Но зато приобрел значительную часть правого.

Политика Эммануэля Макрона прошедшие пять лет строилась на стандартных рецептах, которые предписывают всем странам сторонники либеральной глобализации. Одна из основных проблем Франции — снижение конкурентоспособности внутри Европейского союза и на мировой арене. Макрон решал эту проблему традиционными способами: снижением налога на прибыль и снижением стоимости рабочей силы. Поскольку еще нигде удешевление рабочей силы не производится за счет снижения зарплат, то и во Франции в очередной раз был снижен размер социальной нагрузки на предприятия.

На европейском уровне Макрон поддерживает объединительные тенденции, но стремится дать Европе больше автономии в атлантическом сообществе. И даже продвигает идею «европейской обороны». Впрочем, тут он не находит большой поддержки. Многие страны воспринимают идею отдаления от США без энтузиазма, а некоторые — с откровенной враждебностью.

Но все равно для Брюсселя Макрон остается «своим». А Марин Ле Пен — врагом номер один. Она сейчас существенно смягчила антибрюссельскую риторику. Ее нынешняя цель не выход из ЕС, а эволюция этого блока в «Европу наций».

Но Еврокомиссию этими словесными ухищрениями не проведешь. Все прекрасно понимают, что проект «Европа наций» подразумевает ограничение полномочий Европейской комиссии, которая в последние годы, наоборот, усиленно концентрирует их у себя, выходя при этом даже из рамок европейских договоров.

Поэтому Еврокомиссия во французском противостоянии целиком на стороне Макрона. И, по упорным слухам, евробюрократы даже перенесли обсуждение и утверждение каких-то адских энергетических санкций против России на несколько недель — чтобы не нервировать избирателя Макрона разговорами о новом повышении цен на бензин и газ.

В условиях российской спецоперации

Начало специальной военной операции России на Украине повергло французский политический класс в шок. Как и везде в странах Запада, политический класс объединился в решительном осуждении случившегося. Накал антироссийских настроений во Франции настолько высок, что даже попытки рассказать о том, что данный конфликт имеет как минимум восьмилетнюю историю, воспринимаются в штыки.

Попытки же передать мнение России о событиях, подобных тем, что произошли в Буче или в Краматорске, вообще рассматриваются как государственная измена. Конечно, дежурно произносятся слова «Россия категорически отвергает обвинения в свой адрес», но и только. Категорически запрещено упоминать аргументы и доказательства, которые приводит российская сторона в обоснование своих заявлений. Француз не должен узнать эти аргументы, иначе у него может появиться свое собственное мнение.

Появление российских СМИ (RT, Sputnik и др.) в информационном пространстве Запада можно считать эпизодом. На них власти смотрели косо и сразу начали жесткий прессинг. А с началом конфликта на Украине эти каналы были закрыты первым делом, вне установленных процедур. В обозримом будущем доступа у западного обывателя к российской точке зрения не будет.

От всех кандидатов в президенты жестко требовалось осудить Россию в самых грозных выражениях и столь же решительно выразить поддержку киевской власти. Избежать этой повинности было невозможно. Достаточно сказать, что Меланшон и коммунисты боялись даже пикнуть о судьбе несчастных украинских левых, которых киевский режим после 2014 года быстро запретил и отдал спецслужбам. Меланшон в свое время всячески боролся за освобождение Удальцова, «узника авторитарного путинского режима». По крайней мере, постоянно говорил об этом с самых высоких трибун. Но теперь политик четко понимает, против кого бороться безопасно, а с кем лучше не связываться.

В этих условиях даже то, что Марин Ле Пен в своей программе призвала к «стратегическому сближению НАТО и России после окончания войны», является небольшим подвигом. Она в числе других «друзей Путина» подверглась сильнейшему давлению. Пришлось решительно осудить все «плохое» и поддержать все «хорошее», в том числе санкции против России и российских граждан. Вне зависимости от того, что Ле Пен на самом деле думает об этом конфликте, святое единство она нарушать не будет.

Призыв к «стратегическому сближению России с НАТО» — максимум, что она смогла себе позволить. И только для того, чтобы избежать создания «полноценного блока Китая и России». Ее выступление против введения энергетического эмбарго не пророссийская позиция, как это иногда представляют в России. Как и все разумные люди, Ле Пен видит, что такое эмбарго ударит прежде всего по кошельку граждан, по бизнесу и государственному бюджету.

Макрон же на правах главы государства, которое к тому же в этом полугодии председательствует в Совете Европейского союза, имеет полное право общаться с Путиным. И настаивает на этом праве. Он занял странную позицию, на что обратили внимание даже мейнстримовские СМИ. С одной стороны, президент представляет свои звонки российскому президенту как услуги посредника между Россией и коллективной Европой. А с другой — позиционирует себя как верховного главнокомандующего антипутинского крестового похода.

При этом французское правительство не особо настаивает на том, чтобы французские предприятия покинули Россию. Есть все основания полагать, что втихомолку оно им советует не уезжать. Но надо понимать, что и президент Франции Макрон не самостоятельная фигура на этом поле. Он также должен подчиняться коллективным решениям.

Сейчас Запад демонстрирует решимость поставить все на кон и рискнуть своей экономической, финансовой и социальной системами. И любые попытки сбиться с шага будут жестко пресекаться.

Третий тур президентских выборов

Президент 24 апреля избран. Но является ли он главным «центром силы»? Уже совсем скоро, 12 и 19 июня 2022 года, во Франции состоятся парламентские выборы. И, как ни странно, их результат может серьезно повлиять на расклад полномочий в республике и в некотором смысле продолжить «президентскую гонку».

Франция известна как «суперпрезидентская республика». Но президент является «республиканским монархом» только при одном условии — если у него есть послушное большинство в парламенте. Точнее, в нижней его палате, Национальном собрании.

Чрезвычайные исторические обстоятельства, при которых появилась Пятая республика, создали такую парадоксальную ситуацию. Если премьер-министр, лидер большинства, не является сторонником президента, то возникают противоречия, разрешение которых конституцией страны не предусмотрено.

Президент имеет право назначить премьер-министра, но не может отправить его вместе с правительством в отставку. И вообще, именно «Правительство определяет и проводит политику Нации» (ст. 20 французской конституции). В той же статье указано, что «в его (правительства. — “Эксперт”) распоряжении находятся вооруженные силы». При этом согласно статье 15 главнокомандующим вооруженных сил является президент страны.

В истории Франции были три случая «сожительства» президента с «чужим» парламентом. И каждый раз требовалось проведение неформальных переговоров внутри политической элиты. Без таких договоренностей нормальное функционирование государственного механизма было бы невозможно.

Но тогда речь шла о договоренностях двух «системных» партий, которые сменяли друг друга у власти. Сейчас может сложиться принципиально иная ситуация. Большинство может оказаться у «несистемных», с которыми «системному» президенту договориться будет непросто. Французы обычно давали новоизбранному президенту возможность плодотворно работать и голосовали за представителей именно его партии на выборах в парламент. Теперь эта традиция может прерваться.     

Бывшие системные партии — социалисты и республиканцы — на глазах теряют своих сторонников. Партия Макрона «Вперед, Республика!» так и осталась «бумажной». В реальности такой партии с полноценными местными отделениями, с массой активистов не существует.

У «Национального объединения» масса сторонников, но оно никогда не получало много мест в парламенте из-за тактики «республиканского фронта» — когда все объединялись, только чтобы не пропустить кандидата от крайне правых.

Мажоритарная система должна обеспечивать создание устойчивого большинства. Но этого может и не произойти из-за отсутствия явных партий-лидеров.

Таким образом, вполне возможно, что большинство в Национальном собрании соберут «несистемные» противники президента. Это быстрее всех почувствовал Жан-Люк Меланшон, который уже начал свою кампанию и обратился к французам с призывом «избрать его премьер-министром Франции». И этот вариант нельзя сбрасывать со счетов.

Парламент тогда легко может выделить президенту «заповедник» в виде внешних отношений, а социально-экономическую политику правительство будет определять самостоятельно. Конституционных полномочий, чтобы предотвратить такое «отстранение от власти», у президента нет.

И тогда потеряют всякий смысл обсуждения программ Макрона и Ле Пен и их дебаты перед вторым туром. Страна будет проводить политику премьер-министра и правительства, а не обитателя Елисейского дворца.

Настоящим, полноправным президентом Франции политик, избранный 24 апреля, станет только после победы в «третьем туре», как называют парламентские выборы французы. Обычно такую оговорку игнорируют. Считается, что после победы на президентских выборах победа на парламентских обеспечена автоматически. В этот раз все может быть совсем не так.