В начале своего исследования Николай Силаев, наш недавний коллега по редакции журнала «Эксперт», а ныне ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО, отмечает, что «в российском общественном мнении распространен тезис о выпадении Северного Кавказа из правового, политического и культурного пространства России» и задается вопросом, «как можно объяснить и операционализировать такие интуитивно уловимые различия. И следует ли в данном случае доверять интуиции? Могут ли сами эти, казалось бы, очевидные отличия “Кавказа” от “не Кавказа” быть, говоря грубо, следствием бытовых стереотипов». И вся книга — это поиск ответа на эти вопросы, причем не абстрактно теоретического, хотя и с привлечением основательной теоретической основы, а основанного на полевых исследованиях в различных регионах российского Кавказа, проведенных в 2012‒2015 годах. Эти исследования финансировались президентскими грантами по линии Института общественного проектирования и Фонда ИСЭПИ. Нужно оговорить, что автор не работал в Дагестане, а материалы из Чеченской Республики в книгу не вошли.
О Северном Кавказе часто писали как о каком-то внутреннем зарубежье, как о какой-то совершенно особой части страны. Эту особость надо каким-то образом теоретизировать. Если мы говорим о «национальной специфике», то ее нельзя объяснять только этничностью, ее нужно объяснять чем-то еще, иначе это не объяснение, а тавтология
Многие главы книги напоминают полевой дневник исследователя с большими объемными цитатами из интервью с различными респондентами в разных регионах Северного Кавказа. И это полезно и читателю, который узнает, как в начале и середине прошлого десятилетия там чувствовали себя люди, которые отвечают за местное самоуправление трех этих республик. Как они понимали свои задачи, свои проблемы. И это как раз позволяет увидеть, что северокавказская специфика в большой степени растворяется в проблемах земли и в проблемах налогов. Николай Силаев в беседе с нами отметил: «исследования как раз и показали, что за пределами этих проблем про какую-то особую специфику, если мы смотрим на это сквозь призму именно управления, а не политики как управления, политики как преобразования, ничего и не скажешь». Вывод неожиданный и даже в чем-то провокационный. Ведь, по мнению Силаева, получается, что «если бы с возникающими вызовами справлялись регулярные бюрократические и в целом административные процедуры и структуры, то, в общем, и тема этнических проблем не возникала бы».
