Записывается на такие курсы очень много людей, очередь желающих примерно на два-три месяца, но берут всех, учитывая большой отсев. Ведь зачастую человек не в состоянии адекватно оценить свои способности. Уход за лежачими больными и ранеными — это не только физически тяжелый труд. Необходимо обладать стабильной психикой: каждый день видеть оторванные руки и ноги, а порой и смерть способен не каждый житель мирного мегаполиса.

Учеба на курсах — это 32 часа теории в виде лекций и обучающих роликов и 32 часа практических занятий в кабинете с медицинскими муляжами. Педагог, медсестра больницы с огромным стажем Елена терпеливо рассказывает и, главное, показывает современные методы ухода за тяжелыми и обездвиженными больными: как правильно (чтобы самому не пострадать) переворачивать людей с большим весом, менять памперсы и белье, как сажать на кровать, кормить, мыть и выводить на прогулку. Учащихся знакомят с ноу-хау в области ухода, а потом все эти навыки они отрабатывают друг на друге. Программа обучения емкая и эффективная.

В нашей группе был 21 человек. Мужчина средних лет, из семьи основателей Луганска в седьмом поколении, занимается массажем и татуировками. Женщина лет сорока, дизайнер интерьеров. Экономист энергетической компании, студентка-лингвист и эсэмэмщица, парень программист из Сбербанка, три молодые домохозяйки, молодая женщина-полицейский, пожилая женщина из Роскомнадзора, женщина средних лет из ивент-компании, организатор детских праздников, школьница семнадцати лет, которая собирается поступать в мединститут, женщина провизор в аптеке, продавец стройматериалов, учительница математики, электоральный юрист и политтехнолог.

Столь же неоднотипны ответы на вопрос, зачем и почему человек пришел на медицинские курсы. «К спецоперации отношусь неоднозначно, но очень жалко наших ребят». «На СВО пойти не могу, но хочу помочь стране». «Во время войны женщины всегда ухаживали за ранеными, это их миссия». «Я вне политики, но хочу облегчить страдания парней, попавших в беду». «У меня много друзей в Донбассе, хочу им помогать». «Надо быть вместе с народом и нашим президентом».

Одна девушка призналась, что в дальнейшем собирается поступать в мединститут и такая практика поможет ей стать хорошим врачом (к раненым ее, разумеется, не допустят, она будет работать в паллиативе).

После первого занятия в группе осталось 17 человек. Исчезли домохозяйки и дама из Роскомнадзора. К четвертому занятию приступили 14 добровольцев. Отвалились студентка-лингвист, организатор детских праздников и экономист. А к началу практики наша группа состояла и вовсе из 12 человек.

Перед практикой в паллиативе надо сдать тест на знание теории, а потом пройти инструктаж и собеседование. Старшая медсестра больницы святителя Алексия объясняла, что добровольцев тут рады видеть, но стоит соблюдать субординацию. Некоторым волонтерам трудно воспринимать ограничение инициативы. Например, ты директор школы, а находишься в подчинении у медсестер или у тебя большой жизненный опыт и свое мнение, как правильно мыть бабушку. Конфликты бывают, их стараются предотвратить сотрудники с помощью бесед, четко обозначая рамки деятельности волонтеров и задачи социального служения.

Восхищает терпение медсестер и старожилов: им в дополнение к своим рутинным обязанностям приходится обучать новичков, которые с растерянным видом бродят по коридорам и опасаются оставаться наедине с пациентами.

Кстати, в нашей группе еще пара человек не осилили практику работы с тяжелыми больными, и в результате сертификат об окончании курсов получили только десять человек. Тем, кто собирается ухаживать не только за пожилыми людьми, но и за ранеными бойцами, придется пройти еще одно собеседование, еще один инструктаж и практику из четырех занятий в одном из военных госпиталей Москвы. Это совсем другая, еще более тяжелая работа. Мне удалось ее освоить, и теперь раз-два в неделю я ухаживаю за ранеными в госпитале имени Бурденко. Объект этот режимный, так что все подробности — только после спецразрешения от МО.

В итоге из нашей группы в зону СВО поехали ухаживать за ранеными три-четыре добровольца. Это очень хороший показатель, потому что в среднем из каждой группы в 20 человек до «красной зоны» добирается один, максимум два человека. Но можно быть полезным и в Москве, добровольцы могут работать не только в Бурденко, но и в филиалах в Жуковском или Ясенево. 

В итоге из нашей группы в зону СВО поехали ухаживать за ранеными три-четыре добровольца. Это очень хороший показатель, потому что в среднем из каждой группы в 20 человек до «красной зоны» добирается один, максимум два человека

На практику в больнице дается один месяц, в течение которого надо, вооружившись приобретенными знаниями, отработать все навыки, ухаживая за умирающими бабушками и дедушками. Тебе выдают белый халат и бейджик с надписью: «Доброволец (имя)» — и работа начинается.

На встрече с главврачом

Больница святителя Алексия на Ленинском проспекте — это больничный комплекс на 290 койко-мест в новорусском стиле, состоящий из трех- и двухэтажных зданий, с небольшим красивым храмом в центре, единственное медицинское учреждение на балансе Русской православной церкви.

Больница открылась в 1903 году и с тех пор ни на один день не закрывалась, лишь меняла названия. Ее история началась с завещания купцов Медведниковых, которые выделили 1 196 000 рублей на строительство больницы «для неизлечимо больных лиц христианского вероисповедания без различия звания, пола и возраста» и богадельни — называлась она тогда Медведниковская богадельня.

В 1910 году богадельню расширили: благодаря пожертвованию купцов Рахмановых к ней пристроили корпус «на шестьдесят человек больных и калек» с отдельным входом. В советское время больничный комплекс стал Городской больницей № 5. Во время Великой Отечественной войны больница работала как полноценный госпиталь.

В 1992 году правительство Москвы передало больницу на баланс Московского патриархата. Она получила название Автономная некоммерческая организация Центральная клиническая (на ее базе размещаются кафедры Медицинского университета им. Н. И. Пирогова) больница святителя Алексия, митрополита Московского, Московской патриархии Русской православной Церкви. В этом статусе она и существует по сей день.

Надо сказать, что я довольно часто посещаю разные больницы, но тут у меня случается нечто из серии «не верю своим глазам». На стенах висят рисунки в рамочках — это творчество больных, опрятный уголок с иконами, на подоконниках — цветы, предметы ухода — в специальных шкафах, кругом чистота, уют и даже тележки с едой, которые в больницах все ненавидят, здесь выглядят дружелюбно, как минимум они компактные и бесшумные.

У руля этого красивого корабля стоит Алексей Заров, травматолог-ортопед, главный врач и директор Центральной клинической больницы святителя Алексия. Прошу его поделиться нюансами работы. Начинаем с названия — Больница святителя Алексия.

— Митрополит Алексий — почитаемый московский святой, общественный деятель, миротворец. Он родился в Москве в начале четырнадцатого века, в семье выходцев из Черниговского княжества. Был Московско-киевским митрополитом. Строил монастыри, воспитывал маленького Дмитрия Донского, мирил князей — словом, значительная фигура в России того времени.

Вы помните, в девяностые у нас был патриарх Алексий Второй, при нем больница стала церковной, и, предполагаю, в память его покровителя — святителя Алексия — и названа наша клиника.

К тому моменту, когда правительство Москвы передало Русской православной церкви эту больницу, к счастью, весь комплекс (лечебные корпуса, два храма, одна часовня, скверик и подсобные помещения) сохранились в хорошем состоянии, но требовали модернизации. Времена для страны были тяжелые, средств у Церкви содержать больницу не было никаких, но был сильный духовный подъем, и мы выжили. Сейчас это многофункциональная больница, оснащенная современным оборудованием, ее любят и знают.

— Да. Я сама работала добровольцем в паллиативном отделении и была потрясена, насколько здорово у вас все устроено. Используются ноу-хау и модные «фишки» для облегчения ухода за тяжелыми больными, четко работают врачи, и круто организована помощь добровольческого сестричества и волонтеров. И пациенты ухоженные, довольные, закормленные, и священники постоянно к ним ходят, и приятный, человеческий ремонт, без всякой казенщины… просто праздник, а не больница. Как получилось, что вы возглавили именно эту клинику?

— Спасибо за такой отзыв. Я родился в Москве, окончил Первую медицинскую академию, прошел ординатуру по травматологии и ортопедии, потом получил второе высшее образование по организации здравоохранения, мне было это очень интересно. Еще когда учился в институте, начал постоянно ходить в храм. И тогда же работал в Первой Градской больнице.

Возрождение института сестричества в нашей стране началось благодаря протоиерею Аркадию Шатову, который сейчас является епископом Пантелеимоном и возглавляет Синодальный отдел по церковной благотворительности и социальному служению. В начале девяностых он получил храм царевича Димитрия при Первой Градской больнице, организовал первое в России училище сестер милосердия — Свято-Димитриевское училище сестер милосердия. Оно до сих пор существует.

Там, в Первой Градской, в отделении, где собрались православные люди, мы и познакомились с владыкой Пантелеимоном. В 2009 году он позвал меня работать в больницу святителя Алексия, где собирались развивать отделение травматологии. Сначала я совмещал этот труд с работой в Первом меде на кафедре травматологии. А потом, в 2015 году, в больнице произошли организационные изменения, нужно было решать вопросы финансирования, я стал этим заниматься, и вскоре меня назначили директором и главным врачом больницы.

— Больница РПЦ еще и уникальный организационный проект. Расскажите про финансирование, откуда оно?

— Это очень интересный опыт. У нас есть несколько источников финансирования. Мы не являемся государственным объектом, имеем статус автономной некоммерческой организации. По сути это частная больница, учредителем которой является Русская православная церковь. Руководит нашей больницей контрольный орган — попечительский совет, который возглавляет патриарх Кирилл, а владыка Пантелеимон является его заместителем.

За последние годы сформировалась такая система. Федеральное финансирование идет на содержание паллиативного отделения, частично в Москве, а также в филиалах в городе Шуя Ивановской области, в Переславле-Залесском Ярославской области и в Жуковском Московской области.

У нас есть и городское финансирование, поэтому в столице мы обходимся без платных медицинских услуг, несмотря на то что система ОМС ужесточается. Возможно, мы единственная больница в Москве, не имеющая платных услуг. Все койки больницы разделены на две части: специализированная и высокотехнологическая помощь — это больные по ОМС (раньше у нас были больные со всей России, теперь только из Москвы, о чем мы очень сожалеем) и паллиативная помощь.

Кроме того, важный источник финансирования — средства учредителей, это то, что нам дает Церковь. И средства благотворителей, так как мы некоммерческая организация и имеем право их привлекать. Хотя эти источники и меньше по доле по сравнению с предыдущими каналами финансирования, мы на них проводим модернизацию оборудования, осуществляем ремонт.

— А крупных благотворителей нет? Банки, заводы?

— На протяжении уже нескольких лет нас поддерживает «Норильский никель». В прошлом году компания НЭПТ подарила нам три машины «скорой». Сейчас появились благотворители, которые через нас имеют возможность помогать пострадавшему населению Донбасса, например, Газпромбанк и ГК ЛАНИТ.

Помощь Донбассу

— Я знаю, вы одни из первых начали ездить в зону СВО с гуманитарной помощью, начали обучать волонтеров, раненые бойцы у вас тоже лечатся. Зачем вам все это надо?

— Наша больница с самого начала ее основания оказывала не только медицинскую помощь, но и социальную, мы продолжаем эти традиции. К тому же мы церковная больница, у нас есть миссия и социальная ответственность перед всеми прихожанами. Мы понимаем, что в каком-то смысле должны быть флагманом, может быть, даже образцом для подражания для других медицинских учреждений. Мы стараемся сразу включаться и помогать там, где нужно, где мы можем быть полезными в это сложное для страны и народа время. Нас на это благословляет Святейший патриарх.

То же самое было и при ковиде. Когда мы увидели, что происходит, мы организовали амбулаторный КТ-центр и диагностический кабинет и создали выездные бригады, которые ездили по монастырям, приходам и каждый, кому надо, мог пройти у нас обследование. В этом была необходимость, и мы это делали. Наша деятельность уже давно вышла за пределы территории больницы.

— Если бы я лично не работала в вашей больнице, возможно, я бы не поверила, что ваши красивые тезисы действительно воплощаются в реальность.

— По-моему, это нормально. Когда началась СВО, мы сразу начали помогать и включились одни из первых, так как Святейший патриарх нас благословил на эту деятельность. Я сопровождал владыку Пантелеимона, который 23 февраля 2022 года поехал в Донбасс смотреть пункты временного размещения для эвакуации мирного населения из проблемных зон. Словом, мы проснулись в Донецке 24 февраля, и сразу эта донбасская история стала нам близка.

Наш учебный центр с 2019 года готовит младших медсестер по уходу за тяжелобольными в разных медицинских учреждениях. И когда мы осознали, что нужны добровольцы для помощи пострадавшим от военных действий в Донбассе, то организовали бесплатные краткосрочные курсы по уходу за ранеными. Потому что человека без подготовки работать с ранеными не отправишь, нужны хоть какие-то базовые знания и психологическая подготовка. Отучившись, наши выпускники поехали работать в военный ростовский госпиталь, как волонтеры.

Чем дальше и дольше мы погружались в Донбасс, тем больше мы находили точек и мест для приложения наших усилий. К сестринскому движению подключились врачи, которые поехали в Горловку, Мариуполь, Луганск, Северодонецк, Донецк, города Херсонской области… В начале 2023 года больница направила на новые территории два мобильных госпиталя. Один из них постоянно находился в Мариуполе, и на его базе был открыт церковный медико-социальный центр. Второй перемещается по разным областям по согласованию с местными министерствами здравоохранения.

Весной 2022 года мы организовали эвакуацию из Мариуполя местных жителей для госпитализации, вывозили их из подвалов и лечили здесь. Затем стали привозить нуждающихся в помощи из других городов. Мы и сейчас этим занимаемся, больше 360 человек перевезли на своем транспорте. А всего у нас в стационаре прошли лечение более 1600 жителей новых территорий.

С Мариуполем мы регулярную деятельность завершили, там сейчас более или менее все наладилось. Но связи и люди остаются, за эти два года о нас узнали и просьбы постоянно поступают. У нас правило: мы стараемся никому не отказывать. Конечно, есть ограничения, мы на земле живем, и у нас есть расходы, но наша главная задача — постараться никого в беде не оставить. Это, конечно, должно подкрепляться финансированием, а сейчас мы с этим испытываем проблемы.

«Мы открыли еще одно важное направление работы — подготовку специалистов по протезированию. В нашей стране их не хватает. Конечно, это будет штучное обучение, просто чтобы обеспечить самих себя мастерами»

На новых территориях (в Горловке, Макеевке, Донецке, Бердянске, Луганске), а также в Крыму под патронажем владыки Пантелеимона мы организовали курсы сестер милосердия. Для обучения приезжали преподаватели нашего учебного центра. Это очень здорово, потому что нам теперь не надо возить туда много добровольцев, у них будут свои сестры и волонтеры. Для нас важно, когда местные люди втягиваются в работу и возникает активность на местах, а при епархии создается сестричество милосердия.

Но по-прежнему у нас шесть учреждений на Донбассе, куда вахтовым методом ездят наши сестры и братья по уходу — Горловка, Луганск, Мариуполь, Макеевка, Старобельск и Донецк. Это уже сложная постоянная системная работа. Несколько раз в неделю из нашего двора выезжает машина, груженная гуманитарной помощью, и везет туда врачей, медсестер-добровольцев, и подарки, разумеется.

— А машины вы где берете?

— За это время мы обросли автопарком, сейчас у нас уже семь «скорых», и скоро будет восьмая. Понятно, что из-за того, что автомобили много ездят, сотни тысяч уже накрутили, они порой выходят из строя. Занимаемся ремонтом.

Следующее наше направление — гуманитарная помощь лечебным учреждениям Донбасса. Мы общаемся с местными медиками, вникаем в их проблемы. Конечно, мы лучше знаем, что и где оптимально приобрести. Возим им лекарственные препараты, оборудование.

«На новых территориях (в Горловке, Макеевке, Донецке, Бердянске, Луганске), а также в Крыму под патронажем владыки Пантелеимона мы организовали курсы сестер милосердия. Для нас важно, когда люди втягиваются в работу и возникает активность на местах»

Мы поставили четыре рентгеновских аппарата в Горловку, Луганск и Донецк. Их мы закупили на деньги благотворителей — из средств общецерковного сбора, которые собираются по российским храмам. Это так называемый кружечный сбор, очень ценные деньги, потому что каждая бабушка внесла туда свою копеечку. Мы к этим деньгам очень трепетно относимся.

Помощь раненым

— А раненые бойцы откуда у вас? Вы же не военный госпиталь.

— Сначала у нас действительно было много раненых. Но сейчас военно-медицинская помощь в России наладилась, и теперь мы лечим ветеранов, тех, кому требуется серьезное протезирование.

Протезирование — еще одно важное направление нашей деятельности. В самом начале СВО мы осознали, что будет огромная потребность в протезах. И мы сразу вошли в эту тему, для нас она была совершенно новая, но очень интересная. К концу 2023 года мы организовали Центр протезирования и адаптации в одном из наших филиалов, в подмосковном Жуковском. Первыми пациентами стали жители Мариуполя, которые долго находились в подвалах и лишились конечностей из-за ампутаций в результате обморожений или, например, декомпенсации сахарного диабета. К настоящему моменту 63 человека завершили протезирование, а всего мы установили 80 протезов (ведь некоторые перенесли сразу несколько ампутаций).

У нас есть благотворитель, который выделил средства на обустройство мастерской, где мы собираем протезы. А это сложнейший процесс. Само производство протеза сводится к изготовлению гильзы, а дальше происходит сборка из разных компонентов уже в индивидуальном порядке. К сожалению, все эти компоненты пока не отечественного производства, немецкие. Эти комплектующие надо завезти.

Вообще, производство протезов — хороший вызов для нашей промышленности. Оно не требует каких-то больших заводов или предприятий. Небольшие мастерские собирают протез уже из разных компонентов под особенности каждого человека.

Мы сейчас реализовали весь цикл: у нас есть мастерская, где собирается протез, зал реабилитации, где пациент к нему привыкает, и стационар на 12 коек — и все это в одном месте, что очень удобно. Бывает очень сложное протезирование, сложная подгонка протеза, парное протезирование. Пациенту больно надевать протез, нужно время привыкнуть. Только в стационаре возможно качественно организовать такую помощь. В амбулаторных условиях порой получается не совсем качественно, причем сам протез может быть хороший и дорогой, а человек не умеет им пользоваться или подгонка некорректная, там очень много нюансов… В этом уникальность нашего центра, что у нас все сразу можно проверить и научиться пользоваться протезом по максимуму.

Совсем недавно мы открыли еще один такой же центр протезирования в Горловке. Там у нас отличный адаптационный зал с подъемниками, там обучают ходьбе, там красивая современная мастерская. Я только вернулся оттуда. Вообще, мы в Горловке с весны 2022-го, наши врачи и сестры-добровольцы начали туда ездить первые, им там очень нравится.

— Знаю, я тоже хотела поехать, но, чтобы туда отправиться, надо записаться в очередь, которая на два месяца вперед расписана. Очень популярное направление.

— Потому что там владыка Митрофан, он активный, деятельный, очень приятный, гостеприимный человек, нашим волонтерам он очень помогает. И от его бодрой позиции много чего зависит.

— Я слышала, с протезированием все же не все гладко…

— Сейчас проблема в кадрах, это самое сложное, поэтому мы открыли еще одно важное направление работы — подготовку специалистов по протезированию. В нашей стране их не хватает. Можно вложить миллионы в строительство центра, а специалистов классных нет. Наши мастера проходили в свое время специальное обучение в Королеве (в России всего два учебных центра, где обучают протезистов).

В общем, мы разработали программу и сейчас в нашем центре будем преподавать протезирование. Конечно, это будет штучное обучение, просто чтобы обеспечить самих себя мастерами. Протезист же может сделать ограниченное количество протезов в месяц, не больше десяти, это тонкая кропотливая работа для внимательных людей.

— Как вы справляетесь с эмоциональным выгоранием?

— Я не испытывал никогда выгорания. Не знаю, что это такое. Я же занимаюсь любимым делом, мне очень нравится моя работа. Это очень благодарная работа. Многим людям нравится, что мы делаем, нам искренне говорят спасибо.

Словом, работать для меня — счастье. Как можно отдыхать от счастья?