На протяжении последних недель грузинская столица то и дело митинговала. Поводом стал законопроект «о прозрачности иностранного влияния», который настолько сильно не понравился Европе, что в Брюсселе намекнули на отказ в присоединении Грузии к ЕС.

Поскребя казенное название законопроекта, Грузия вдруг обнаружила под ним простой выбор: имеет она право на суверенную внутреннюю политику или все-таки нет. Тем удивительнее, что камнем преткновения стал закон, аналогичный уже принятым во многих странах: он регулирует деятельность лиц, которые, по мнению властей, могут быть как-то связаны с группами влияния из-за рубежа. Закон об иноагентах, если по-нашему.

В декабре 2023 года Грузия после почти девяти лет ожидания наконец-то получила статус официального кандидата на вступление в Евросоюз. Но теперь этот статус под угрозой: в частности, Франция заявила, что закон о прозрачности «противоречит ценностям, на которых зиждется Европейский союз». И это при том, что в самой Франции готовятся принять аналогичный по многим пунктам законопроект о предотвращении иностранного вмешательства, с реестром иноагентов и так далее.

На изменение характера отношений с Грузией намекнули и в США, которые на протяжении почти всего постсоветского периода были для небольшой закавказской страны главным внешнеполитическим ориентиром.

Этот закон грузины пытались принять еще в начале прошлого года. Все этапы его обсуждения в стенах парламента сопровождались драками депутатов, протестами оппозиции и массовыми беспорядками на улицах. На движение «Сила народа», предложившее законопроект, а также на правящую партию «Грузинская мечта», которая поддержала идею, с ходу был приклеен ярлык «агентов России». Именно России, а не США, где действует более жесткий вариант подобного закона.

Весной прошлого года из-за череды скандалов законопроект был отозван, но в апреле 2024-го «Грузинская мечта» все же решила довести начатое до конца, проявив принципиальность.

В какой момент Грузия, казалось бы, уже прочно и безоговорочно взявшая курс на ЕС и НАТО, вдруг вспомнила о собственных интересах и решилась их отстаивать даже ценой неизбежного ухудшения отношений с Западом? Тогда ли, когда началась СВО и оказалось, что наличие общей границы с Россией в условиях, когда та обложена санкциями, может принести немалую прибыль любому, кто предпочтет прагматику политической истерии? Или у грузинских элит сформировалось какое-то свое, особое видение будущего страны, находящейся на пересечении множества геополитических интересов?

Фонды, дары приносящие

Закон о прозрачности иностранного влияния — когда преодолеет вето президента Грузии Саломе Зурабишвили и вступит в силу — обяжет неправительственные организации, некоммерческие организации и СМИ, имеющие иностранное финансирование в размере более 20% годового дохода, ежегодно подавать финансовую декларацию, а также регистрироваться в особом реестре. Требования весьма щадящие, учитывая отсутствие уголовной ответственности, однако оппозиция не на шутку возбудилась. Еще бы: начиная с развала СССР западные НКО чувствовали себя в Грузии весьма вольготно.

Фонды, общественные движения, благотворительные организации и так далее активно действовали на всем постсоветском пространстве, включая и Россию. Однако вскоре оказалось, что за официально декларируемыми целями вроде борьбы с бедностью, защиты женщин, мигрантов, природы и демократии прячется старый добрый западный колониализм, обернутый в новую упаковку. Цель если не всех, то большинства западных НКО, работающих на постсоветском пространстве, одна: формирование нужного общественного мнения и влияние на ситуацию в стране. А если нужно, то и полное ее переформатирование, в зависимости от нужд метрополии.

В какой-то момент Грузия, казалось бы уже прочно и безоговорочно взявшая курс на ЕС и НАТО, вдруг вспомнила о собственных интересах и решилась их отстаивать даже ценой неизбежного ухудшения отношений с Западом

Запад допустил большую ошибку, рассказал «Моноклю» политолог, директор исследовательского центра «Ближний Восток — Кавказ» Станислав Тарасов. «Если бы он проводил политику настоящего либерализма, то ему удалось бы контролировать ситуацию в Грузии. Но дело в том, что западные страны используют приемы неоколониализма, оказывают прямое вмешательство во внутренние дела страны. И это при том, что грузинское правительство и так не является пророссийским. Это грузинские националисты, мыслящие в рамках реальной политики, имея за спиной опыт войны августа 2008 года. Они готовы вступить и в ЕС, и в НАТО. Но говорят при этом: мы хотим быть равноправными партнерами. Зачем вы нам навязываете свое мнение о законе об иноагентах и пытаетесь через НКО контролировать наши действия? Так что это абсолютно логичные действия со стороны Грузии».

Те неправительственные организации, которые сейчас протестуют в Тбилиси, политически давно не нейтральны, объяснил «Моноклю» старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО Николай Силаев. «Они ведут антиправительственную кампанию на протяжении нескольких лет за счет средств, выделяемых в немалых количествах, в том числе через USAID. То есть только из США на деятельность НКО поступают десятки миллионов долларов в год, не считая структур Европейского союза и прочих негосударственных фондов. И эта антиправительственная кампания оказалась настолько разнузданной, что у властей просто не осталось другого выхода. Либо в Грузии продолжается предвыборная кампания на американские деньги против правящей партии, либо правящая партия что-то с этим делает».

Откуда в Грузии столько НКО?

Сейчас, по прошествии стольких лет, имея массу примеров перед глазами в самых разных странах мира, принцип работы подобных структур описать легче. Но постсоветское общество в начале 1990-х, включая политические элиты, оказалось беззащитным. То, на что способна так называемая мягкая сила и как именно работала эта технология, впервые можно было наблюдать именно в Грузии: в 2003 году там случилась «революция роз», самая первая в череде цветных революций на постсоветском пространстве и за его пределами.

Западные средства, выделяемые через фонды и НКО, действительно помогли удержать сложную гуманитарную обстановку в Грузии начала 1990-х, а затем направляли молодую независимую республику по четко заданному пути, сворачивать с которого уже было нельзя. К 2000 году в стране насчитывалось свыше четырех тысяч западных НКО. Сейчас их, по разным данным, не менее пяти-шести тысяч.

Неправительственные организации должны были не только следить за соблюдением прав человека и выборами, раздавать гранты на образование, укреплять демократию, проводить социологические опросы и прочее.

Как только президент Грузии Эдуард Шеварднадзе, до этого расплатившийся немалой долей грузинского суверенитета с США за помощь в банальном сохранении страны, осознал, что на западном финансовом паллиативе Грузия далеко не уедет, и вспомнил, что у соседей есть дешевый газ, грянула революция.

Западные фонды не скрывали своего прямого участия в финансировании деятельности оппозиции: один только Фонд Сороса потратил на предвыборную кампанию «Единого национального движения» Михаила Саакашвили более четырех миллионов долларов. Через несколько месяцев жесточайшего политического противостояния, в 2004 году он стал президентом Грузии.

Саакашвили быстро завоевал симпатии грузин не только благодаря стоящим за его спиной фондам, формирующим нужный образ через целую сеть подконтрольных СМИ, опросов общественного мнения и так далее. Он критиковал коррупцию и пообещал, что выведет Грузию из долговой ямы. Поначалу получалось: масштабные реформы отчасти помогли справиться с казнокрадством в чиновничьей среде и в правоохранительных органах. Снизились налоги, улучшился, как принято говорить, инвестиционный климат.

Жизнь за окнами дома среднестатистического жителя Грузии вроде как начала становиться лучше, однако Саакашвили наступил на те же грабли, что и его предшественник. Страна слишком сильно зависела от западных финансовых вливаний. А выделялось их немало: в период с 2005 по 2008 год бюджет Грузии вырос примерно в 30 раз исключительно благодаря средствам, выделяемым из-за рубежа (в первую очередь из США).

Вместе с мечтой о присоединении к Евросоюзу у грузин была еще мечта о вступлении в НАТО. Трудно сказать, что в большей степени на это повлияло: то ли горечь поражения в войнах начала 1990-х и попытка взять реванш, то ли поиск сильного плеча, то ли многолетняя работа над общественным мнением и пропаганда со стороны Запада, однако факт остается фактом: Грузия все активнее сближалась с НАТО.

На референдуме в январе 2008 года 77% населения сказали альянсу «да». Мешало лишь одно: нерешенные территориальные проблемы с Аджарией и Кодорским ущельем, а также с Абхазией и Южной Осетией, которые еще до развала СССР пытались административно отделиться от ГССР и войти в Союз по отдельности, а после смогли отстоять свое право на независимость силой.

Если с восстановлением контроля над Аджарией и Кодорским ущельем у Грузии получилось, то в конфликт с Абхазией и Южной Осетией уже вмешалась Россия. После скоротечной августовской войны 2008 года, инициированной Саакашвили, испытав очередное национальное унижение, грузины оглянулись вокруг и осознали, что от обещанной вместе с розами демократии не осталось и следа. Экономика вновь летит в яму: «экономического чуда» Саакашвили надолго не хватило. Последующие действия президента и вовсе перечеркнули все его предыдущие достижения. Недовольные положением дел грузины вновь вышли на улицы, где их ждали резиновые пули, дубинки и слезоточивый газ.

Эпоха «революции роз» закончилась вместе с заявлением НПО Freedom House о том, что уровень коррупции в Грузии не изменился со времен Эдуарда Шеварднадзе. Партия Саакашвили проиграла выборы в парламент и ушла в оппозицию, а сам Саакашвили, покинув президентское кресло, получил уголовное дело за злоупотребление властью и казнокрадство, изгнание, а позже — тюрьму.

Принуждение к войне

Вновь о попытках грузин взять реванш в Абхазии и Южной Осетии заговорили после начала СВО на Украине. В частности, лидер нынешней правящей партии «Грузинская мечта» Ираклий Кобахидзе рассказал, как украинские власти пытались уговорить Грузию открыть второй фронт против России. Со схожей информацией выступил директор Службы внешней разведки России Сергей Нарышкин, поведав, что Вашингтон и Брюссель убеждали грузинское руководство вступить в войну, уверяя, что именно сейчас настал идеальный момент окончательно решить вопрос с Южной Осетией и Абхазией, «пока Россия стянула все войска на Украину».

Впрочем, публичные заявления западных политиков звучали более мягко: Грузию просили передать Украине советское вооружение, а также присоединиться к санкционному режиму, введенному Западом против России.

К этому моменту под давлением обстоятельств среди политических элит Грузии сложился консенсус в отношении силового возвращения Абхазии и Южной Осетии, которые Грузия считает своей исконной территорией.

Правящая партия «Грузинская мечта — Демократическая Грузия», или просто «Грузинская мечта», основанная миллиардером Бидзиной Иванишвили, пришла к власти в 2012 году на волне недовольства населения неолиберальной политикой Михаила Саакашвили, сумев объединить вокруг себя разрозненные силы. Несмотря на многочисленные обвинения в пророссийскости, партия считается левоцентристской и старается в первую очередь ориентироваться на национальные интересы страны. Не отрицая важности сотрудничества с ЕС и НАТО, политики «Грузинской мечты» при этом понимают, что любая новая война в регионе может уничтожить Грузию как государство, а к России стараются относиться прагматично.

«Единое национальное движение», основанное Михаилом Саакашвили, существует до сих пор. После утраты власти партия пережила глубокий раскол, что в целом можно сказать про всю нынешнюю оппозицию. На данный момент ЕНД даже соглашается с тем, что войну в августе 2008 года развязал именно Саакашвили, а также придерживается мирного пути урегулирования осетино-абхазского конфликта — по крайней мере, публично.

Президент Грузии Саломе Зурабишвили, пожалуй, один из немногих реликтов эпохи Саакашвили: после его прихода к власти уроженка Парижа получила грузинское гражданство и стала министром иностранных дел. Удержаться у власти после ухода Саакашвили ей помогла, как ни странно, поддержка «Грузинской мечты»: Зурабишвили вышла из ЕНД и сумела договориться с Иванишвили. Сторонники Михаила Саакашвили до сих пор не могут простить ей такого маневра, считая изменницей.

Зато тогда Зурабишвили обошла других оппонентов и заняла президентское кресло, а затем начала критиковать уже «Грузинскую мечту» — все по тому же поводу: за слишком пророссийскую политику. Однако, несмотря на резкие слова в адрес недавних партнеров, она также воздерживается от призывов к военным действиям и возлагает вину за войну 2008 года на Михаила Саакашвили (хотя, если нужно поддержать риторику об ужасной и агрессивной России, за словом в карман не лезет). Кажется, Грузия хорошо выучила уроки двух последних войн.

Оппозиция в Грузии также ориентирована на ЕС и НАТО, но при этом придерживается более жесткой риторики по отношению к России. На данный момент она дезорганизована, у них нет единого лидера. За оппозиционной коалицией, в которую входит несколько партий, включая ЕНД, осталось лишь 20 мест в парламенте Грузии из 150. Однако проводником оппозиционных идей по-прежнему выступают несколько тысяч неправительственных организаций и так называемых независимых СМИ, создавая эффект толпы.

Именно они выводят на улицы Тбилиси молодых людей, которые требуют отмены принятия закона об агентах иностранного влияния, хотя в реальности этот закон население не слишком-то волнует и коснется только тех, кто в этих фондах работает.

Пока что призывы к войне в открытую не звучат. Но кто знает, как изменится риторика будущих победителей в очередной цветной революции, если она вдруг случится. В реальности же у Грузии нет ресурсов для ведения боевых действий, к тому же, анализируя итоги войны 2008 года, грузины прекрасно осознают баланс между обещаниями Запада и тем, что было сделано. «Чем дольше продолжается СВО, тем больше все в Грузии понимают, что Запад, что бы он ни говорил, официально так и не отправил на Украину ни одного солдата», — рассказал «Моноклю» заведующий отделом Кавказа Института стран СНГ Владимир Новиков.

Неожиданная принципиальность

В России привыкли смотреть на Грузию исключительно как на западного сателлита. Даже с уходом Михаила Саакашвили отношения между нашими странами не слишком-то потеплели. Да, было возобновлено прерванное в 2019 году авиасообщение, отменен визовый режим, однако дипломатические отношения до сих пор не восстановлены, в Грузии до сих пор сильна антироссийская публичная риторика, а самым неприятным клеймом для любой политической силы становятся обвинения в связях с Москвой.

Во многом это наследие эпохи «революции роз» и следствие войны 2008 года, но все последние 30 лет политические элиты Грузии стремились порвать с советским прошлым. Причина проста: 1990-е годы Грузия пережила едва ли не хуже, чем все остальные осколки Союза. Вдобавок к финансовому кризису страна столкнулась с чередой кровопролитных войн, которые еще и проиграла.

Ужас и шок от 1990-х перечеркнул любые попытки ностальгии по сытой жизни в советском прошлом, а СССР виделся как источник и причина всех трагедий. Формирование общественного мнения через многочисленные западные НКО и «независимую» прессу способствовало укоренению именно этих взглядов в грузинском обществе, а антисоветизм впоследствии был заменен на русофобскую риторику.

Нынешние грузинские элиты пророссийскими назвать никак нельзя, и тем удивительнее для нас, что в Грузии вдруг не согласились открывать против России второй фронт и отказались рвать экономические связи с Москвой. Если вы не против нас, значит, вы с нами? Такова логика, если смотреть из России. Но из Тбилиси это смотрится несколько иначе.

Грузия действительно отказывается передавать оружие на Украину, хотя от них требовали, например, выслать Киеву системы ПВО, которые когда-то были на Украине куплены, добавляет Николай Силаев. «Грузия отказывается сокращать экономические связи с Россией, но при этом уверяет, что соблюдает все санкции, которые в отношении России введены. И Грузия довольно аккуратно высказывается по поводу украинского кризиса. То есть это политика очень сдержанная и очень аккуратная. Если это называется пророссийской политикой, то надо как-то договариваться о терминах».

Ни о каком пророссийском векторе грузинской политики речи не идет, соглашается Владимир Новиков. «Это вектор сугубо прагматический. Грузинская элита осознала, что в случае чего Запад не готов жертвовать собой во имя Грузии, и это поставило их в некий ступор. Во-вторых, ситуация санкций привела к тому, что Грузия получила очень значительные бонусы. То есть, осудив действия России на Украине и не примкнув одновременно к антироссийским санкциям, Грузия оказалась страной, с которой имеют дело и те и другие, стала мостом между Россией и Западом».

С кем выгоднее?

Грузия — маленькое государство с относительно небольшой численностью населения, чуть менее четырех миллионов человек. Главная ее особенность — уникальное географическое расположение на пересечении торговых путей, считает Станислав Тарасов. «Грузинские элиты это осознали и пытаются сейчас использовать транзитные ресурсы страны в своих интересах. Они взвешивают все позитивные и негативные стороны и объективно видят, что вариант сотрудничества с Россией абсолютно перевешивает. Кто в этом регионе занимается организацией торгового сообщения — Париж? Или Нью-Йорк? Нет, разумеется. А российский проект “Север — Юг” затрагивает региональные интересы Грузии, для них это реальный вариант».

Если посмотреть на внешнеторговый оборот, приоритеты очевидны. Главным торговым партнером Грузии по итогам 2023 года стала Турция, Россия на втором месте, далее следуют в порядке убывания США, Китай, Азербайджан и Армения. За период с января по март 2024 года первое место по экспорту заняла Киргизия, на втором месте — Россия, следом — Казахстан, Азербайджан, Армения.

Антиправительственная кампания, подогреваемая НКО, оказалась настолько разнузданной, что у властей Грузии просто не осталось другого выхода. Либо в стране продолжается предвыборная кампания на американские деньги против правящей партии, либо правящая партия что-то с этим делает

Во многом это следствие введения санкционного режима против России, а также изменения торговых маршрутов. Часть российской внешней торговли переориентировалась на грузинское направление, добавил Николай Силаев. «Для России, быть может, это не слишком значительные цифры в масштабах российской внешней торговли, но для Грузии это весьма существенно. По итогам 2023 года объем экспорта в страны СНГ оказался почти в пять раз больше, чем в ЕС. В 2021 и 2022 годах логистический сектор вырос на 29 и 25 процентов. Объемы денежных переводов, IT-отрасль — все показывает резкий рост. Это говорит о том, что Грузия сумела извлечь выгоду из экономической войны между Россией и Западом. Трудно себе представить правительство, которое на фоне таких тектонических сдвигов скажет: нет, ребята, мы с Россией торговать не будем. К тому же курс, выбранный правящей партией и безусловно талантливым в политическом отношении Бидзиной Иванишвили, пользуется поддержкой избирателей».

Экономический прагматизм объясняет, почему Грузия не только не поддалась давлению западных стран, но и позволяет себе более жесткие формулировки. В частности, посетившие 15 мая митинг против принятия закона об иностранном влиянии главы МИД Эстонии, Литвы и Исландии получили отпор от мэра Тбилиси Кахи Каладзе. «Это не дружба, а враждебность и попытка внедрения поляризации в стране. Как вы себе представляете, если бы наш министр иностранных дел прибыл в Ереван и принял участие в митинге оппозиции? Какое было бы отношение? Конечно, есть попытка извне устроить переворот, революцию в стране. Примером тому являются даже те иностранцы, которые пришли на митинг», — заявил Каладзе.

Для грузинских элит на далекую перспективу куда более заманчивой представляется идея создания регионального союза, в который входили бы все соседи Грузии. Европа, как бы ни была мила, все же далеко. К тому же нередко выпадает из поля зрения фактор Китая, уточняет Владимир Новиков. «Если вы обратите внимание, то Грузия и Китай отменили визовый режим друг с другом. В прошлом году предыдущий премьер-министр Ираклий Гарибашвили встречался с председателем КНР Си Цзиньпином. Нынешний премьер, господин Ираклий Кобахидзе, был главой парламентской делегации в Китай в начале 2024 года. Новый министр обороны Грузии, Ираклий Чиковани, был в составе этой делегации. Все эти политики были приняты не только в Государственном совете КНР, но и в парламенте — Всекитайском собрании народных представителей, а также в Международном отделе ЦК КПК. Сразу возникает вопрос: “Грузинская мечта” исповедует коммунистическую идеологию? Конечно нет. Значит, речь идет о достаточно глубинных связях между основателем партии “Грузинская мечта” Бидзиной Иванишвили и его элитой и элитой китайской».

Кстати, сотрудничество Китая и Грузии точно так же, как и российско-грузинское, традиционно критикуется грузинской оппозицией, причем в самых резких выражениях, что, по мнению представителей правящей партии, разжигает в грузинском обществе антикитайские настроения.

Даже если ЕС и США действительно решат «наказать» Грузию ухудшением отношений, для Тбилиси это будет уже не так страшно. К тому же Грузия вполне может взять на вооружение тактику Китая в выстраивании двусторонних отношений со странами Европы, входящими в условно орбановский круг: Венгрией, Сербией — минуя посредников в лице авторитарного Брюсселя и прочих европейских структур.

А как же Россия?

В постсоветский период отсутствие четкой внешнеполитической стратегии у российских элит в отношении бывших союзных республик в целом (и Грузии в частности) дало свой печальный результат. Отношения портились, от былой дружбы народов не осталось и следа, чему во многом способствовали те же неправительственные организации. Да и могли ли мы, если честно задуматься, в тот сложный период быть гарантом безопасности Грузии и обеспечить ее экономическую стабильность?

Грузинские элиты — так уж сложилось исторически — всегда демонстрировали склонность к суверенитету, даже если находились на том или ином этапе в роли младшего брата. «Уйдя от старшего брата в лице России в 90-е, они оказались в очень цепких объятиях брата западного, который в отличие от брата русского, не только обнимал и целовал, но и принуждал, и давал пинка. Это оказалось не по душе грузинам, у них есть свои национальные амбиции и инстинкт национального самосознания», — считает Станислав Тарасов.

В то же время, добавляет эксперт, сейчас в грузинском руководстве оказались люди, которые почувствовали позитивные импульсы, исходящие от России. Они видят, что Россия не пытается, вопреки западной пропаганде, восстановить СССР, но заинтересована в создании буферных пограничных зон, которые не представляли бы для нее опасности, и при этом не оказывает агрессивное давление на руководство соседних стран, подобно Западу, дозволяя им дружить с кем угодно.

Хрупкая независимость

Несмотря на то что Грузия по-прежнему настроена развивать сотрудничество с США и Европой, она вполне способна выдержать давление и не отступить от своих принципов, даже если перед ней закроют двери в Евросоюз. На самом деле, добавляет Николай Силаев, грузины смотрят на ситуацию спокойно. Они понимают, что вступление в ЕС с самого начала не было реалистичным, и при этом они уже получили от взаимодействия с ЕС максимум того, что могли получить. «К тому же разговоры о пересмотре решения могут вестись бесконечно долго. А вот второй вариант — если эти люди, которые сейчас протестуют в центре Тбилиси, по итогам выборов в октябре этого года вдруг придут к власти. В “Грузинской мечте” понимают, что в таком случае против них развернутся точно такие же репрессии, которые в свое время устроил Саакашвили».

Пока что пас на стороне «Грузинской мечты», выбравшей для своей страны осторожный и вместе с тем прагматичный путь лавирования между разными геополитическими центрами, главным смыслом следования которому стали собственно грузинские интересы, а не чьи-то еще. Но победа еще далеко.

Первый шаг на борьбе с «НКО-кратией» сделан. А дальше многое зависит от того, как поведет себя Запад и к каким действиям он подтолкнет не столько многочисленную, сколько очень громкую грузинскую оппозицию. Сценариев масса, начиная c организации очередной цветной революции и заканчивая созданием параллельного правительства в отдельно взятом грузинском городе: такие прогнозы, добавляет Тарасов, в последнее время все чаще дают грузинские политологи.

Однако тот факт, что, несмотря на многомиллиардные вливания западных денег в грузинские НКО, Грузия все же нашла в себе силы вспомнить о своих национальных интересах и сказать «нет», свидетельствует о том, что вся система внешнего влияния, которую Запад выстраивал на протяжении десятилетий, оказалась несостоятельной.