Пять процентов мусульман Дагестана — шииты, остальные — сунниты. Суннитская часть распадается на множество учений, которые принято группировать в четыре ветви, и все их можно считать традиционными, ведь они существовали на этой территории еще до присоединения к России. В конце советского периода в Дагестан пришёл салафизм, отличительная черта которого не только жесткое стремление жить по заветам раннего периода существования ислама, но и отрицание любого авторитета духовной и светской власти. Тем не менее представители этой общины встроены в общественную, экономическую и политическую жизнь республики и публично отрицают любое насилие в качестве догматов веры. До 2010 года местных салафитов выгоняли из республики, но затем давление ослабло.
При этом именно салафитов приравнивают к ваххабитам (что не всегда верно), и именно из некоторых салафитских течений (они неоднородны), как правило, выходят террористы всех мастей — от «лесных братьев» и шахидов до сторонников отделения «дагестанского джамаата» от России. Радикализм заложен в сам принцип несогласия с нормами светской жизни и решениями избранной власти, с принуждением к исполнению ряда гражданских обязанностей (например, военной службы).
А главное, он активно взращивается благодаря проповедникам и имамам, которые обучаются в Турции или Саудовской Аравии, возвращаются домой или транслируют свои идеи с помощью соцсетей. Таким образом, религиозное учение, обычно подверженное множеству трактовок и интерпретаций, становится удобным для манипуляций общинами на расстоянии. В том числе этим давно пользуются и арабские, и турецкие, и западные спецслужбы. Россия проходила этот опыт в Афганистане и Чечне, да и в самом Дагестане совсем недавно — во время погрома в местном аэропорту.
Арифметика Дагестана дальше только усложняется. Среди трех миллионов жителей республики насчитывается несколько десятков народностей, национальных групп и разных языков (точное число вызывает отчаянные споры). Политические и социальные традиции территорий разнятся иногда принципиально. Наложенный на эту взрывную карту религиозный фактор приводит к уникальной специфике каждой общины в отдельности. А значит, потенциальные риски не закатать бюрократической унификацией и силовым давлением. Необходимо работать: адресно, тонко, всесторонне.
Для Дагестана уже много лет как собраны рецепты общественного благополучия, предупреждающие радикализм. «Работайте, братья!» для силовиков и «ищите проблемы в себе» для местных элит. Есть традиционный набор проблем, особенно острых для республики: клановость, коррупция и кумовство, имущественное расслоение, катастрофическое падение качества образования и отсутствие равного доступа к нему, дефицит рабочих мест, в первую очередь высокооплачиваемых.
Дальше не будет никаких открытий и быстрых решений — именно эти проблемы необходимо решать, и их должно решать сильное богатое государство с жесткой властной вертикалью, разве что необходимо увидеть риски и брать ответственность за их комплексное решение.
Один лишь момент стоит подчеркнуть отдельно — он стал наиболее актуальным в последнее время: нужно жестко защищать традиции и нормы светского государства, учитывая не только многонациональный и многоконфессиональный состав огромной страны, но и социально-культурные устои, сложившиеся на нашей территории. Это касается не только иноземцев, которые привозят с собой «на заработки» чуждые архаичные привычки и пытаются с их помощью поправить наш национальный код, но также идеологических установок из-за рубежа, которые приправляют радикализмом наши традиционные верования. Социальные трансформации — явление живое и динамичное, но в силах общества и государства предупреждать их девиантные проявления.
