Дата окончания — сентябрь-октябрь 2024 года. То есть восходящая фаза, как ей и положено в теории, длилась два с половиной года. Дальше нас ждет фаза стагнации или спада. Ее классическая протяженность — год-полтора. И хотя сегодня все говорят о сильном влиянии фактора ключевой ставки на замедление экономики, даже наш всемогущий ЦБ оказался лишь элементом типичного движения цикла.

Все произошло строго по классике. Наличие свободных ниш, свободных денег и свободных ресурсов дали старт мощному подъему через резкий рост инвестиций. Инвестиционная активность привела сначала к росту производства и повышению стоимости ресурсов, затем к постепенному исчерпанию этих ресурсов, а в конце и к увеличению стоимости денег.

Переход от роста к спаду или стагнации наступает в тот момент, когда стоимость денег превосходит ожидаемую норму прибыли, что делает инвестиции невозможными. Скорее всего, учитывая крайне высокую стоимость денег (у нас сейчас она находится в диапазоне 20–30%), этот момент уже наступил. Об этом говорят предприниматели, отказываясь от вложений даже в перспективные ниши. Интересно, что, делая обзор ожиданий на этот год в декабре 2023-го, мы уже могли предполагать, что войдем в 2025 год в состоянии конъюнктурной паузы, когда сильные игроки притормозят инвестиции и рост, а слабые начнут уходить с рынка.

Любой кризис — это неприятно. Но экономисты делят кризисы на два типа: конъюнктурные и структурные. Конъюнктурные — это когда происходит просто коррекция. Отсутствие роста высвобождает ресурсы, они перестают дорожать, за счет наличия прибыли на действующих предприятиях накапливаются свободные деньги, но стратегии, определяемые свободными нишами, сохраняются. И через непродолжительное время рост возобновляется сам собой. Конъюнктурные кризисы всегда короткие и неглубокие. Структурные, напротив, длинные и глубокие, так как предыдущие стратегии исчерпаны и идет поиск новых целей.

Очевидно, что мы сейчас находимся в конъюнктурном кризисе. Главный драйвер роста — импортозамещение — еще далек от исчерпания. Поэтому нас ждет небольшое охлаждение экономики, а затем рост должен возобновиться. Однако есть несколько нюансов.

Первый, о чем мы пишем в теме недели, — структура кредитования бизнеса. Большую долю кредитов, зачастую по относительно невысоким ставкам (хотя для крупных проектов и 9–13% — это высокая ставка), получает крупный бизнес. Так устроены многочисленные государственные инвестиционные программы: они ориентированы на большие вложения и системно значимые секторы — или секторы, кажущиеся системно значимыми.

При этом сам заканчивающийся цикл роста, конечно, организован средним бизнесом. Именно его свободные деньги и видение ниш дали толчок развитию. Крупный бизнес (посмотрите на любые программы — хоть авиастроение, хоть автомобилестроение, хоть строительство) в этом цикле особо не преуспел.

И тут возникают важные вопросы. Сумеет ли крупный бизнес закончить те инвестиционные проекты, которые начал в уходящем цикле? Сможет ли обслуживать инвестиции и кредиты? Хватит ли ему текущей маржинальности? Потому что если не хватит, то проблемы возникнут уже у банков, чего не хотелось бы. Ответы на эти вопросы помогут определить потенциальную глубину и продолжительность кризиса.

Кроме того, стоит подумать о контрциклических политиках. На наш взгляд, их должно быть три. Первая — системная работа, направленная на продолжение импортозамещения. Не секрет, что сегодня наши компании вынуждены конкурировать с китайскими, корейскими и турецкими. А в некоторых нишах уже и с узбекскими, киргизскими, иранскими и пр. Например, на рынке дорожной техники 70% занимают китайские производители. Это ненормально. Безусловно, наши машиностроители в состоянии делать конкурентоспособную технику и занять бо́льшую долю рынка. Но нет такой стратегической задачи.

Почему нет? Потому что в отношении импортозамещения заданы очень «нежные» цели: уменьшить долю импорта в ВВП до 16–17%. Конечно, по сравнению с прежними 20–24% это серьезное улучшение. Но адекватная цель находится заметно ниже, на уровне 10–12%. Такой была зависимость от импорта в развитых ныне странах, когда они быстро росли. Такой она должна быть и у нас. От этого принципиально зависят масштаб и продолжительность нашего долгосрочного роста. И совершенно неважно, насколько системно значимы сегменты импортозамещения.

Еще один вопрос — стоимость электроэнергии. Энергия должна дешеветь: стратегически это обеспечит повышение конкурентоспособности российских компаний на внутреннем и мировом рынках.

И наконец, дорожное строительство — оно должно снизить цену логистики и сделать страну по-настоящему единым пространством.