Руководство Postgres Professional заявляет, что последние два года выручка компании растет более чем на 60% в год. В 2024-м она достигла 9,3 млрд рублей, это больше, чем заработала американская Oracle за последний год своего присутствия в России. Примечательно, что Postgres Professional создает свои решения с открытым кодом (Open Source), то есть исходный код программы доступен для просмотра, изменения и распространения любым пользователем. В то время как Oracle, Microsoft и другие ведущие мировые хайтек-гиганты предлагают так называемое проприетарное программное обеспечение, где код защищен и доступен только разработчикам.

Почему компания выбрала такой путь развития и как ей удается быть лидером российского рынка в условиях, когда исходный код ее ИТ-продуктов открыт для конкурентов? Об этом «Моноклю» рассказывает Олег Бартунов, ученый-астроном, программист, сооснователь и генеральный директор компании Postgres Professional.

— Правда ли, что вы пришли к разработке технологий работы с данными из астрономии?

— Да, это так. Астрономия — это в первую очередь наука о данных. Я учился на астрономическом отделении физфака МГУ. Под руководством известного ученого Павла Николаевича Холопова, который ввел меня в мир звезд, на первом курсе я открыл и изучил новую переменную звезду, о чем написал свою первую научную работу. Тогда я думал, что ее назовут моим именем, но она получила название SVS 2189, как это было принято в Общем каталоге переменных звезд.

Мое цифровое взросление прошло под флагом свободных программ, когда код писали ради удовольствия и делились им безвозмездно. PostgreSQL стал для меня примером того, как можно совместить идеалы свободного ПО с профессиональным подходом

Работа астронома связана с большим количеством рутинных действий по сбору, обработке наблюдений и анализу данных. Мне всегда хотелось как-то автоматизировать эту деятельность. В середине семидесятых в нашем институте (Государственный астрономический институт имени П. К. Штернберга, ГАИШ МГУ) уже были компьютеры МИР-2, БЭСМ-4М, и я всячески старался их использовать для работы с данными. А в начале девяностых я оказался в Университете Калифорнии в городе Санта-Круз, где мне рассказали про базы данных, которые разрабатывали в группе профессора Стоунбрейкера, неподалеку, в Беркли, где я и познакомился с СУБД Ingres и стал ею пользоваться. Проект Postgres, собственно, возник как осмысление опыта Ingres (Post Ingres). Так я стал применять базы данных в своей научной работе, а в сентябре 1995 года присоединился к сообществу Postgres95 и стал его активным участником.

— Как вы пришли к тому, чтобы создать компанию, специализирующуюся на обработке больших данных, которая сейчас стала лидером российского рынка?

— На самом деле, к идее создания компании меня подталкивали многие люди, но так как я не был знаком с бизнесом, меня всегда это смущало. Более того, у нас в университете бытовало мнение, что предпринимательство и бизнес — это неблагородное занятие для ученого. Но у меня был и личный мотив: родилась дочка, появилась семья, и мне надо было думать об их будущем. Это был последний толчок, который привел меня к созданию компании.

В 1995 году я присоединился к сообществу PostgreSQL, параллельно занимаясь наукой. С 1999 по 2002 год работал в «Рамблере». В 2005-м пытался создать центр компетенций по базам данных: обращался в Минэкономразвития, в правительство Москвы. Нас одобряли, но конкретной поддержки не последовало. В России тогда не было собственной школы разработки СУБД. В Советском Союзе существовали сильные математические традиции, но в современные технологии они не переросли, и мне было обидно за это. Видя потенциал PostgreSQL, я хотел, чтобы в нашей стране развивалась своя школа технологий.

Вместе с ученым-физиком и программистом Федором Сигаевым и ученым-астрономом и программистом Иваном Панченко мы около года искали инвестора. Многие компании предлагали сотрудничество, но мы не хотели становиться «придворной» структурой — хотелось работать во благо технологий и развития отрасли, а не в интересах одной коммерческой цели. В итоге мы нашли частного инвестора Антона Сушкевича и в 2015 году основали Postgres Professional. За десять лет прошли путь от команды энтузиастов до лидера российского рынка СУБД, вошли в топ-5 «контрибьюторов» в PostgreSQL. Наша изначальная миссия — создание российской отрасли разработки СУБД — за это время была в целом реализована, и сегодня она трансформировалась в создание комплексной экосистемы для работы с данными.

— Почему вы сделали ставку на развитие собственных решений и выбрали принцип открытого кода, Open Sourсe?

— Мое цифровое взросление прошло под флагом свободных программ, когда код писали ради удовольствия и делились им безвозмездно. Позже это движение оформилось в профессиональный опенсорс — с лицензиями, правилами, структурой. Я видел всю эту эволюцию: от «романтичного хакинга» до зрелой экосистемы, которая сегодня стала фундаментом мировой ИТ-индустрии. PostgreSQL стал для меня примером того, как можно совместить идеалы свободного ПО с профессиональным подходом. Здесь коммерческие компании не паразитируют на сообществе, а вносят реальный вклад в развитие. Это редкий случай, когда опенсорс работает так, как задумывалось изначально: как система взаимовыгодного сотрудничества.

В Postgres Professional мы выстроили модель «правильной» опенсорс-компании: международное сообщество развивает базовый PostgreSQL, а мы в компании адаптируем его под задачи крупных клиентов. Как правило, заказчик не возражает, если сделанные для него доработки возвращаются в сообщество. В следующем релизе они становятся частью базового PostgreSQL и доступны всем участникам сообщества в доработанном и расширенном виде. Иногда наши изменения не принимаются — потому что слишком специфичны, так как созданы для российской среды, или требуют доработки, или сообщество еще не осознало их надобность. В таких случаях эти изменения попадают в наш «форк» (в программировании — создание копии либо новой версии программного кода или проекта, которая затем развивается независимо от оригинала. — «Монокль»).

В любом случае мы хотим быть и являемся частью глобальной экосистемы PostgreSQL. Да, наши наработки могут использовать и конкуренты, но мы так же пользуемся их разработками. Это честный обмен, который усиливает всех участников. Кроме того, в этом для компании есть и коммерческая выгода: нам не надо самим постоянно отслеживать и сводить в своем продукте все вносимые участниками PostgreSQL изменения, что сложно и накладно, — это делает само опенсорс-сообщество, а мы получаем их в готовом виде с очередной версией базового продукта. Наша модель доказала свою состоятельность: продукты Postgres Professional стабильно работают в критических федеральных системах, а российские наработки становятся частью мировой базы кода.

— А что можно сказать о рисках ИТ-решений с открытым кодом? Хотя бы с точки зрения их безопасности?

— У каждой технологии есть свои слабые стороны — это касается и опенсорс, и проприетарных решений. Но принципиальное отличие в том, что открытый код можно изучить, проверить и модифицировать. В нашей компании этим занимается специальная команда экспертов. Мы инвестируем значительные ресурсы в анализ и тестирование: проводим всесторонние проверки на различных аппаратных платформах и операционных системах. Лишь после тщательной верификации мы выпускаем продукты — готовые, надежные решения для клиентов.

Один из ключевых вызовов опенсорс — обеспечение стабильности и долгосрочной поддержки. Мы сознательно берем на себя эту ответственность: активно участвуем в развитии сообщества, разрабатываем собственные «фичи», проводим комплексное тестирование и предоставляем профессиональное сопровождение. Особое внимание уделяем требованиям российского рынка: стандартам ФСТЭК, отраслевым регуляциям и специфике федеральных информационных систем.

Наш подход позволяет сочетать преимущества открытых технологий с надежностью коммерческих продуктов. Мы не просто используем открытый код — мы его развиваем, адаптируем под реальные задачи бизнеса и государства, обеспечивая при этом высочайший уровень качества и безопасности. Это трудоемкий процесс, но именно он делает наши решения по-настоящему конкурентными и востребованными на рынке.

— Если говорить о вашей продуктовой линейке, то в какую сторону она развивается?

— Стратегически мы движемся к созданию комплексной экосистемы для работы с данными — от базовых решений для среднего бизнеса до Enterprise-класса для крупнейших корпоративных и государственных систем. Наши продукты охватывают весь спектр задач: отказоустойчивость, горизонтальное масштабирование, безопасность данных и соответствие строгим регуляторным требованиям. Особое значение мы придаем миграционным проектам — помогаем бизнесу переходить с решений западных вендоров, которые покинули российский рынок, на надежные отечественные системы.

Системный разработчик должен обладать способностью удерживать фокус своего внимания годами. Он идет к решению задачи много лет, пишет нужный код, создает необходимую функциональность. Суть этой разработки он не может объяснить ни своим родителям, ни девушке. Для такого разработчика важно признание уже потом: созданной им функциональностью пользуются миллионы людей

Это больше чем технологическая эволюция — это ответ на глобальный тренд перехода к цифровой экономике. Данные действительно стали «новой нефтью», ключевым стратегическим ресурсом двадцать первого века. Примечательно, что Россия, вопреки расхожим стереотипам, сегодня является одним из мировых лидеров в области цифровизации повседневной жизни. В то время как на Западе до сих пор можно увидеть очереди в банках для оплаты счетов, у нас такие операции выполняются мгновенно через мобильные приложения.

— Хватает ли у нас в стране компетенций для развития системного программного обеспечения, для развития систем управления базами данных?

— В области СУБД не хватает людей, во-первых, с хорошим фундаментальным образованием. И, во-вторых, людей, которые могут мыслить системно. Вторые более глубоко думают и работают на перспективу. Способные люди в стране есть, но их очень немного, и всех, кого смогли, мы уже собрали у себя. Это дает нам устойчивость сейчас, но если говорить о будущем, то встает вопрос: а где брать новые кадры? Проекты нашей компании смотрят далеко вперед, в будущее, мы развиваемся, а без притока квалифицированных специалистов развитие невозможно.

Многие университеты и профильные факультеты заявляют, что занимаются ИТ, но часто это прикладное направление — пользовательские интерфейсы, веб, мобильная разработка. Это важно, но системное программное обеспечение, к которому относятся СУБД, является фундаментом, без которого не будут работать ни прикладное, ни инструментальное ПО, ни оборудование. Системный софт находится на гораздо более глубоком уровне сложности, и именно такие фундаментальные знания особенно нужны для развития СУБД и всей критической ИТ-инфраструктуры. Этому надо учить годами, глубоко, с реальной практикой и проектами. Не на курсах, а в серьезной университетской среде.

У нас есть примеры перехода и государственных структур, и коммерческих. Чего стоит один проект Газпромбанка. Пока что это беспрецедентный по своему масштабу пример перевода АБС одного из крупнейших банков страны на российское ПО. Проект был реализован в рекордные сроки и при минимальных рисках благодаря опыту нашей команды, которая заранее провела подготовку. А сам переход занял всего три часа

С первых дней существования Postgres Professional мы начали заниматься образованием — именно отдел обучения первым появился в компании. Сегодня мы вкладываем в это направление большие ресурсы: специалисты нашей компании преподают в Высшей школе экономики, в МГУ, ИТМО, питерском Политехе, в вузах Красноярска, Новосибирска, Барнаула, многих других городов. Например, почти весь наш новосибирский офис состоит из студентов, которых мы воспитали в местном Академгородке. В Новосибирском государственном университете у нас теперь есть целая лаборатория на факультете ИТ, у нас сложилось взаимопонимание с деканом, третий год там проводим летнюю школу. Под руководством наших специалистов студенты пишут дипломные работы. И часть этих работ мы отправляем в базу решений опенсорс Postgres.

— Сколько у вас сейчас сотрудников?

— Сейчас у нас работает более 560 человек. Попасть в нашу компанию не так легко. И не потому, что мы ведем жесткий отбор, а потому, что сама по себе системная разработка — это сложная вещь. Я называю наших ребят «джедаями» от программирования. Джедаи — это люди, которые могут делать такие вещи, к которым обычный человек быстро теряет интерес. Системный разработчик должен обладать способностью удерживать фокус своего внимания годами. Он идет к решению задачи много лет, пишет нужный код, создает необходимую функциональность. Суть этой разработки он не может объяснить ни своим родителям, ни девушке. Этот труд малопонятен и для многих невидим, труден. Для такого разработчика важно признание уже потом: созданной им функциональностью пользуются миллионы людей.

— Как сейчас меняется число ваших клиентов, из каких они отраслей?

— Число наших клиентов быстро растет, у нас сейчас их больше трех тысяч из разных секторов, мы круглосуточно поддерживаем сотни тысяч ядер систем управления базами данных. Вообще, без преувеличения, страна у нас самая цифровая в мире, проникновение в жизнь цифровых сервисов очень высоко. При этом все федеральные системы продолжают работать, несмотря на внешнее давление и уход из страны иностранных ИТ-гигантов. И это происходит в том числе благодаря усилиям нашей компании, наши решения работают сейчас в «сердце» самых больших федеральных систем. Жизнь показала, что они справляются с поставленными задачами, при этом геополитические риски сведены к минимуму. Повторюсь, еще несколько десятилетий назад я говорил, что нам нужны свои технологические компетенции, в том числе в сфере работы с базами данных. Слово «импортозамещение» я не люблю, потому что оно имеет оттенок отрицания. Мы идем вперед, наращивая технологическую состоятельность страны.

— Насколько охотно ваши клиенты уходят от иностранных решений ведущих мировых компаний?

— Наши клиенты — это, как правило, крупные компании с устоявшимся бизнесом, для которых критично, чтобы их продукты и ИТ-инфраструктура работали бесперебойно. Мы понимаем их желание ничего не менять — слишком многое завязано на стабильность. Но время показало: надежнее полагаться на собственные силы. Чтобы быть действительно технологически состоятельной державой, нужно иметь свои инструменты. Сегодня софт — это уже не просто инфраструктура, а средство влияния, почти оружие. Сейчас на наше ПО переходят крупные федеральные системы и делают это «бесшовно» и незаметно. Это происходит потому, что у нас налажен процесс миграции. Мы умеем делать такие переходы — без риска для бизнеса, с сохранением всей логики, стабильности работы и безопасности. У нас есть примеры перехода и государственных структур, и коммерческих. Чего стоит один проект Газпромбанка. Пока что это беспрецедентный по своему масштабу пример перевода АБС (автоматизированной банковской системы) одного из крупнейших банков страны на российское программное обеспечение. Проект был реализован в рекордные сроки и при минимальных рисках благодаря опыту нашей команды, которая заранее провела тщательную подготовку. А сам переход занял всего три часа.

— Представители вашей компании говорили, что только в позапрошлом году ваш оборот увеличился более чем на 60 процентов. Вы продолжаете удерживать такую динамику развития?

— Да, в 2023 году наш оборот вырос на 67 процентов, в прошлом году была схожая динамика. По итогам прошлого года наша выручка составила 9,3 миллиарда рублей, это больше, чем заработал американский Oracle за последний год своего присутствия в России. Но мы убеждены, что почивать на лаврах нельзя: нам надо продолжать расти и укреплять свои достижения путем создания новых продуктов.

— Вы боитесь, что в Россию могут вернуться ушедшие раньше ИТ-гиганты, в том числе ваши конкуренты?

— Нет, таких опасений у нас нет. К ушедшим компаниям уже нет доверия. Если они опять вернутся, то резонно спросить: почему они не смогут уйти снова? А те, кто работает в сфере системного ПО, разбираются в базах данных, понимают, что доверие держится не только на финансовых оборотах. Да, для зарубежных вендоров ничего не стоит опять прийти в Россию и сказать, что они готовы вообще бесплатно отдавать свой продукт. Но доверие к этому продукту будет низкое. И обратите внимание: когда все ИТ-гиганты ушли из России, рядовые потребители почти этого не заметили. Вот лично у вас ведь ничего серьезно не изменилось в жизни? А между тем цифровая среда продолжает работать благодаря таким «бойцам невидимого фронта», как мы. Без излишней патетики замечу, что когда-нибудь об этом напишут историки и ИТ-специалисты. И я очень горд, что деятельность нашей компании является частью этой большой, незаметной, но очень важной работы.