Руководитель дирекции по работе с акциями УК «Альфа-Капитал» Эдуард Харин на конференции Smart-Lab в конце октября привел такие цифры: до санкций 70% free float рынка акций на Московской бирже приходилось на иностранцев. Поэтому неудивительно, что навес такого размера будет давить на рынок.

Новая попытка

Тема этого обмена всплывает с завидной регулярностью. На этот раз в СМИ появились сообщения о том, что ВТБ и БКС направили клиентам пояснительные материалы, описывающие процедуру возможного обмена активов. В БКС от комментариев предпочли воздержаться. «Что я могу раскрыть: команда людей, вовлеченная [в процесс разблокировки], у нас сравнима с командой людей, которая занималась запуском торговли в выходные дни. Мы очень много ресурсов в это вкладываем», — поделился на конференции Smart-Lab руководитель департамента интернет-брокера «БКС Мир инвестиций» Никита Силкин.

Барьеров на пути подобных разблокировок немало. Одни участники рынка отмечают, что потепление по линии Москва — Вашингтон произошло и это создает возможности, другие же указывают на все еще серьезные административные препоны и общий негативный настрой чиновников на той стороне.

Напомним историю вопроса. В феврале 2022 года Euroclear и Clearstream перестали работать с российскими депозитариями. В итоге довольно значительные средства в виде принадлежащих россиянам ценных бумаг застряли в их депозитариях. «Это десятки тысяч инвесторов, которые, к сожалению, сейчас не имеют доступа к своим активам. На счетах типа C, предполагаю, сумма меньше, чем та, которая заблокирована у наших граждан и у Центрального банка за рубежом. Но все равно это более 100 миллиардов в долларовом эквиваленте», — напоминает заместитель генерального директора по брокерскому бизнесу ФГ «Финам» Дмитрий Леснов.

Довольно быстро внутри России появился внебиржевой рынок этих заблокированных активов, очевидно, никак не пересекающих российский периметр. Продавать могли все, а вот покупать — только квалифицированные инвесторы. Выглядело это логично: когда активы разблокируют — неизвестно. Но время идет, проблему надо как-то решать. Все это вылилось сначала в подписание президентом РФ Владимиром Путиным указа № 884, а потом и в пробное решение нашего регулятора о том, как проводить обмен заблокированных «там» активов на заблокированные «здесь» (см. «Иностранцев поставят перед непростым выбором», «Монокль» № 12 за 2024 год).

Дисконт не дают

«Объемы заблокированных активов не равны, то есть активы россиян за рубежом и активы нерезидентов на счетах типа С в России — это несоответствие, довольно большое, — отмечает начальник аналитического отдела инвесткомпании “Риком-Траст” Олег Абелев. — Последние открытые данные, и то оценочные, по активам россиян за рубежом, которые были на момент последнего раунда обмена, — это 5‒5,5 триллиона рублей ( и около 3 триллионов евро заблокированных активов тут у “нерезов”. — “Монокль”). Из них где-то пятая часть, то есть порядка 1,5 триллиона рублей, — это активы частных инвесторов. Мы видим, что цифры друг другу не соответствуют».

Первый раунд обмена, завершенный в августе 2024 года, прошел куда слабее, чем ожидалось. Иностранцы купили активы на 8,1 млрд рублей из 35,3 млрд рублей заявок обменного фонда. Со вторым раундом произошла похожая история. Как отмечают аналитики юридической фирмы Emet Law Firm, санкции ЕС и США запрещают трансакции с заблокированными сущностями, кроме того, непрозрачный для нерезидентов механизм сбора заявок отпугнул часть потенциальных покупателей. Но дело не только в этом.

«Почему были проблемы при предыдущих попытках обмена? Во-первых, из-за требования правительственной комиссии в России о продаже иностранных активов с дисконтом в 60 процентов, — напоминает Олег Абелев. — Понятно, что зарубежная сторона на это не соглашалась, и это приводило к срыву сделок. Второе— сложность координации. Процедура предполагает одновременный сбор и согласование пулов ценных бумаг с обеих сторон. Это довольно сложно. В 2024 году по указу президента прошли два этапа обмена. Иностранцы выкупили бумаги россиян только на 10,5 миллиарда». Эксперт также подчеркивает, что есть и юридические барьеры: все упирается в двойное регулирование. В России любая сделка требует разрешения правительственной комиссии по контролю за иностранными инвестициями. Но за рубежом тоже необходимо получать лицензии от регуляторов, Управления по контролю за иностранными активами США, казначейства Бельгии, депозитарных систем ClearStream и EuroClear. Рассмотрение заявок Управлением по контролю за иностранными активами США занимает от полутора до двух лет. В дополнение ко всему иностранные регуляторы довольно подозрительно относятся к этим схемам обмена и могут рассматривать их как попытку обойти санкции.

Впрочем, как полагает Дмитрий Леснов, проблема не совсем в нас и не совсем в юридической плоскости.

«Что касается нашей стороны, то проблем никаких не было. Мы специально создали юридическую конструкцию, которая с точки зрения российского права позволяла бы провести такой обмен. Поэтому здесь основная проблема не в каких-то юридических барьерах, а больше в политической составляющей. Если бы было — и если будет — принято политическое решение, что такой обмен возможен, причем это политическое решение должно быть принято с обеих сторон, то юридическую составляющую этого обмена можно быстро организовать и провести обмен оперативно и в гораздо больших масштабах. Но опять-таки, повторюсь, здесь все зависит от развития политического трека», — убежден аналитик. А диалога между регуляторами пока нет. По крайней мере, в открытых источниках эта информация не фигурирует.

Заместитель генерального директора ИК «Айгенис» Михаил Васильев напоминает, что после кризиса 1998 года некоторое время тоже существовали счета типа С, где аккумулировались ценные бумаги, принадлежащие иностранцам, ― в частности, там были заблокированы ГКО, ОФЗ, ВСМ (были и такие). «Разница между ситуацией после 1998 года и нынешней существенна: тогда мы сами объявили дефолт и стремились преодолеть его последствия и вернуться на международный рынок, а сейчас наши активы были заблокированы из-за политических причин, и мы заблокировали соответствующее или большее количество в ответ, ― говорит Михаил Васильев. ― Сейчас объем заблокированных активов ― аргумент в переговорах и политической торговле. А после дефолта 1998 года мы выпустили иностранцев со счетов типа С как только смогли ― через несколько лет просто разрешили продать по рынку. А курс доллара уже был совершенно другим».

За эти годы регулятор набрал силу и хватку, появились новые технологии контроля за счетами, в том числе на уровне биржи и IT, добавляет Михаил Васильев. И если тогда при виде сделок на бирже по заблокированным счетам Банк России звонил профучастнику и заставлял «развернуть» операции, то теперь вообще невозможно ввести заявку на продажу.