Как именно финансовым организациям удалось получить такую прибыль, мы расскажем чуть позже, однако сразу отметим, что причина не в росте эффективности их бизнеса. Как рассказал ведущий эксперт ЦМАКП Ренат Ахметов, банковские активы за последний год существенно увеличились: если в январе‒октябре 2024 года средний объем активов сектора составлял 177,9 трлн рублей, то в январе‒октябре 2025-го он достиг уже 196,3 трлн (+10,3%). То есть при большем объеме активов банки заработали чуть меньше, чем годом ранее. По расчетам Рената Ахметова, рентабельность активов в целом (ROA после формирования резервов за скользящие 12 месяцев) снизилась с 1,98% на начало ноября 2024-го до 1,89% на начало ноября 2025-го.

Впрочем, рост требований к компаниям — так ЦБ называет сумму выданных бизнесу кредитов и вложений банков в облигации компаний — в октябре снова замедлился и составил в годовом выражении всего 10,1% (10,4% в сентябре). Напомним, пиковые значения этого показателя в прошлом году доходили до 22%.

Доля проблемных компаний в промышленности увеличивается: процентные платежи растут, а рентабельность снижается

Не очень хорошо себя чувствует и ипотека. Прирост ипотечного портфеля в октябре несколько ускорился, но в годовом выражении все еще составляют довольно скромные 5,6% (4,9% в сентябре). Доля ипотеки с господдержкой продолжила снижаться и сейчас составляет примерно 75% от выданных кредитов (в начале года она превышала 85%).

Но самая серьезная ситуация сложилась с портфелем необеспеченных потребительских кредитов: в октябре в годовом выражении он сократился на 5,5% (5,5% в сентябре).

Просрочку спрятали в отчетности

Однако проблема не только в снижении темпов роста корпоративного портфеля и сокращении портфеля потребкредитов — начинает ухудшаться качество портфелей.

Тут, правда, есть один интересный момент: объем просроченной задолженности по займам нефинансовым организациям в последнее время держится на очень низком уровне: на конец августа (последние доступные в этом формате данные) он составлял всего 3%. При этом, как нам рассказал руководитель направления, замгендиректора Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) Владимир Сальников, доля компаний, у которых могут быть проблемы, увеличивается, прежде всего потому, что процентные платежи повышаются, а рентабельность падает. Эксперт предполагает, что есть какой-то механизм, который в банковской отчетности скрывает происходящее, — это может быть автоматическая пролонгация, перекредитование, реструктуризация и т. д. Но если смотреть не по банковской статистике, а по форме П-3 Росстата в части кредиторской и дебиторской задолженности, виден некоторый рост просрочки, хоть и не такой большой, как можно было ожидать.

В качестве альтернативы для оценки доли проблемных компаний Владимир Сальников предлагает посмотреть на коэффициент покрытия процентов ICR (Interest Coverage Ratio — соотношение прибыли до уплаты процентов и налогов к объему процентов). Рекомендуется, чтобы значение данного показателя было выше 1,5 — в этом случае компания две трети своей прибыли отдает в виде процентных платежей. При ICR меньше 1,0 компания лишается прибыли и уходит в минус.

По расчетам ЦМАКП, в январе‒сентябре 2025 года на долю компаний с коэффициентом покрытия ниже 1,5 приходилось около трети общего объема выручки и примерно 60% кредитов и займов, на компании с ICR 1,0 и менее — порядка 20% выручки и около 40% кредитов и займов. Однако здесь нужно отметить ряд нюансов. Во-первых, это данные только по юрлицам, которые раскрывают свою отчетность. Во-вторых, в статистике не отражена консолидированная отчетность групп компаний, а до перераспределения прибылей, убытков и задолженности внутри группы ситуация может выглядеть острее. В-третьих, не учитываются усилия компаний по «урезанию костов» в 2025 году. Впрочем, масштаб возникающей проблемы цифры хорошо показывают. Плюс важна динамика: так, в 2023 году на проблемные компании с ICR 1,0 и ниже приходилось всего 7% выручки и 12% кредитов и займов, то есть с 2023 по 2025 год мы получили рост в три-четыре раза по разным показателям.

Напомним, что еще в конце мая Банк России выпустил информационное письмо, в котором рекомендовал банкам идти навстречу корпоративным клиентам, столкнувшимся с временными трудностями, и реструктурировать их кредиты, чтобы «снизить регуляторные издержки для банков и заемщиков». Смягчение требований к резервам коснулось тех ссуд, по которым банк и заемщик «оценивают вероятность восстановления финансового положения как значительную».

Что касается отраслевой специфики, то, по словам замгендиректора ЦМАКП, картина очень неровная. Например, в угольной сфере все очень плохо, но такая ситуация там сложилась уже давно и особого ухудшения в последние месяцы не было. В автопроме 74% кредитов выдано компаниям с ICR 1,0 и ниже, но их объемы небольшие, соответственно, на ситуацию в банковском секторе они влияют слабо. В металлургии есть отдельные проблемные предприятия, но на уровне отрасли в целом больших сложностей пока не видно. В то же время растет доля проблемных организаций в нефтегазе и химпроме, в последнем к тому же резко увеличились объемы кредитования. Пятикратный рост кредитов проблемным компаниям фиксируется в пищевой промышленности. «Пищевка» работает на потребительский рынок, а там поднять цены не так просто.

ЦБ все видит

Нельзя сказать, что Центробанк не обращает внимания на ситуацию. В ежеквартальном аналитическом обзоре «Банковский сектор» для оценки проблемных корпоративных кредитов используется не стандартный показатель просроченной заложенности, а общая доля ссуд IV–V категорий качества (рост за январь‒сентябрь 2025 года с 4,5 до 4,7%), рискованных реструктуризаций (рост с 2,9 до 4%) и иных проблемных займов (сокращение с 2,8 до 2,7%). За первые три квартала текущего года суммарная доля проблемных кредитов выросла с 10,1 до 11,4%. По мнению ЦБ, в основном ситуация усложнилась у нефтегазовых и горно-металлургических компаний. В частности, в третьем квартале горно-металлургические компании отметились рискованными реструктуризациями. У некоторых заемщиков возникли проблемы из-за снижения внутреннего спроса и цен на продукцию, а также из-за высоких ставок по кредитам.

На всякий случай напомним, что под ссудами V категории качества понимаются безнадежные, а под IV — проблемные с высоким кредитным риском.

По оценкам Kept (бывшая KPMG), уже сейчас около 15% корпоративного кредитного портфеля «имеют признаки проблемности» — это больше 13 трлн рублей, или до 6% ВВП. Справедливая стоимость этих кредитов в лучшем случае составляет 50%, а непризнанный убыток — более 5 трлн.

Партнер аудиторско-консалтинговой группы «Юникон» Эдуард Румянцев полагает, что оценка в 10–15% потенциально проблемного корпоративного портфеля выглядит реалистичной: такие цифры отражают высокий уровень реструктуризаций и давление на отдельные отрасли в условиях дорогого фондирования. Однако, по мнению эксперта, это скорее стресс-метрика, чем прямой прогноз дефолтов: проблемы, если они проявятся, будут растянуты во времени на горизонте ближайших трех лет, по мере замедления экономики и сворачивания мер поддержки. При этом банковская система имеет резервный буфер, который сгладит эффект и позволит избежать одномоментного всплеска просрочки.

Ренат Ахметов же считает, что данные Kept выглядят несколько завышенными, и склонен согласиться с оценкой регулятора. Он напоминает, что в «Обзоре финансовой стабильности» за второй и третий кварталы 2025 года Банк России в базовом сценарии развития экономики предполагает, что долговая нагрузка предприятий в следующем году будет снижаться — видимо, в том числе благодаря двукратному увеличению (40% вместо действующих 20%) макропруденциальной надбавки для новых кредитов, выданных крупным компаниям с повышенной долговой нагрузкой, с 1 декабря текущего года. Очевидно, существенного роста числа проблемных и безнадежных ссуд регулятор не ожидает.

Кстати, компании отмечают, что уже в этом году получить заем стало значительно сложнее. Как рассказала на Российском облигационном конгрессе замдиректора по экономике и финансам компании «Селигдар» Ольга Никитина, условия со стороны кредиторов стали жестче, что связано прежде всего с требованиями Центробанка. Соответственно, сделки классического банковского кредитования теперь не только занимают больше времени, но и предполагают вложение определенных ресурсов в работу с рисками и сотрудничество с кредитными аналитиками.

Ренат Ахметов допускает, что на фоне наступления рецессии во втором полугодии 2026 года мы увидим кризис плохих долгов в корпоративном кредитовании.

Что касается ипотеки, то там ситуация с просрочкой пока довольно благоприятная. Доля проблемных займов за три квартала 2025 года выросла с 1 до 1,7%, и это все еще очень низкий показатель. А вот число проблемных потребительских ссуд за тот же период увеличилось с 9 до 12,9%. Тут сыграли роль выдачи 2023–2024 годов, когда банки активно наращивали портфель, в том числе за счет новых клиентов без кредитной истории. Стоит отметить, что выдачи с повышенным риском действительно сократились с 29% в третьем квартале 2024 года до 19% за тот же период 2025-го. В ЦБ также отмечают, что проблемная задолженность по потребительским займам хорошо покрыта резервами (91% на 1 октября текущего года).

Финансовое чудо

Как же в столь непростой ситуации банкам удалось получить почти рекордную прибыль? Как поясняет Ренат Ахметов, хотя сегмент розничного кредитования (особенно в необеспеченном потребительском) охлаждается на протяжении всего года, в сегменте корпоративных ссуд наблюдается нормализация темпов роста после бурной динамики прошлого года.

При этом в условиях постепенного смягчения денежно-кредитной политики Банка России процентные ставки по депозитам показывают бóльшую чувствительность в сравнении со ставками по займам — читай, снижаются быстрее кредитных. В результате чистая процентная маржа банков даже увеличилась: в третьем квартале текущего года она достигла 4,6% (в тот же период 2024-го — 4,4%).

Эдуард Румянцев считает, что высокая прибыль финансовых организаций объясняется не объемами выдачи денег, а перепрайсингом, то есть пересмотром цен. Раньше банки быстро перепрайсили (переоценивали) кредиты и активы под ключевую ставку, тогда как стоимость пассивов росла медленнее. В итоге они хорошо зарабатывают на уже сформированных портфелях, но развиваются не так быстро, как хотели бы. Заметный вклад внесли и высокодоходные государственные и квазигосударственные инструменты. То есть своим благосостоянием банки обязаны прежде всего стоимости денег, а не количеству выданных кредитов.

В целом ситуация для банков выглядит пусть и не идеально, но вполне неплохо. По прогнозу ЦБ, в этом году они получат чистую прибыль на уровне 3,2–3,5 трлн рублей, в следующем — 3,1–3,6 трлн.

По оценке Эдуарда Румянцева, прибыль банковского сектора в 2025 году, вероятнее всего, останется высокой, в диапазоне 3–3,5 трлн рублей. Но по мере смягчения денежно-кредитной политики и роста резервирования в первой половине 2026 года показатели постепенно начнут снижаться. Корпоративное кредитование станет развиваться медленно, с фокусом на приоритетные проекты и госкомпании. В рознице спрос сохранится, однако необеспеченные кредиты будут сдерживаться регулированием, а ипотека — параметрами льготных программ. В целом качество портфеля может постепенно ухудшаться, но без системных рисков.

Ренат Ахметов согласен с прогнозом ЦБ и предполагает, что чистая прибыль банков в 2025 году составит около 3,5 трлн рублей и примерно столько же в 2026-м; темп прироста корпоративного портфеля кредитов достигнет порядка 11% в 2025-м и 8–9% в 2026-м, розничного — 2 и 6–7% соответственно. При этом ведущий эксперт ЦМАКП исходит из того, что на фоне начала рецессии Банк России будет снижать ключевую ставку более активно, чем заложено в его среднесрочном прогнозе, и одновременно частично или полностью распустит макропруденциальные буферы капитала. Все это даст дополнительный импульс развитию кредитования, а значит, позволит банкам по-прежнему получать прибыль.