За шесть тысяч лет чего только не изобрели в сфере транспорта, от морских супертанкеров до сверхзвуковых реактивных самолетов, но для передачи больших количеств воды на значительные расстояния по-прежнему используются каналы. Конечно, водопроводы и водоводы, в которых вода идет по трубам, распространены чрезвычайно широко, но они не конкурируют с каналами ни по пропускной способности, ни по преодолеваемым расстояниям. Тем более неконкурентоспособны в сравнении с каналами все иные виды транспорта. Так, железные дороги всего мира за год перевозят около 1,35 млрд тонн грузов. Почти десятикратно больше — 13 куб. км воды (то есть 13 млрд тонн) забирает один только Большой Каракумский канал (из Амударьи). За год в мировом хозяйстве перемещается всеми способами около 300 млрд тонн пород и грунта, но при этом из источников всех видов воды забирается более 4000 куб. км (4000 млрд тонн). Масштабы водопотребления по весу более чем на порядок превышают масштабы оперирования с веществом в твердом состоянии.

Дефицит

Современная цивилизация испытывает острую нехватку пресной воды. Согласно последнему докладу ЮНЕСКО, 40% людей живут в условиях критического водного дефицита, в том числе 2,2 млрд человек вообще не имеют доступа к воде, по качеству удовлетворяющей питьевому стандарту. Известны прогнозы ООН, согласно которым к середине XXI века не меньше 50% населения планеты будет жить в условиях водного стресса, а к концу века доля таких страдальцев достигнет двух третей, и никакой искусственный интеллект не поможет (кстати, его развитие и использование тоже будут сдерживаться дефицитом пресной воды, которая нужна для производства электроэнергии, в большом количестве необходимой для ИИ, и всего прочего, составляющего его материальную часть). Немало специалистов дают совсем неутешительные прогнозы, считая, что такие времена наступят раньше.

При всех необозримых масштабах ее использования, сама вода, Н2О, практически при всех формах ее потребления человеком остается водой и с Земли не исчезает, но только переходит из экономически приемлемых форм своего пребывания на планете к экономически (и даже технически) недоступным, непригодным для эксплуатации (по крайней мере, на данном этапе развития цивилизации). Таковы сильное загрязнение — результат антропогенного воздействия; рассеяние (в болотах, под землей, да и в атмосфере при увеличении площади поверхности океана) вместо концентрации в реках и озерах; неблагоприятные изменения водного режима (слишком большая контрастность — то наводнение, то засуха); рост массы соленой воды в океане за счет сокращения пресной во всех ледниках при потеплении. Но научно-технический прогресс постоянно что-то недоступное или малодоступное делает доступным. Так же и с водой: совершенствуются технологии очистки, опреснения, экономии воды, повышения эффективности ее использования, замещения другими ресурсами и т. д. Однако все это отстает от роста потребления воды, от спроса на пресную воду, так что ее дефицит не только не снижается — он усиливается.

Идее переброски больше века

Конечно, произошли существенные сдвиги в строительстве каналов. Сами каналы как техническая идея передачи больших количеств воды на значительные расстояния остались теми же, но появились мощные машины, использование которых удешевляет и ускоряет их строительство. Кроме того, электронасосы, изобретенные в конце XIX века, позволяют поднимать воду в ранее недоступных объемах, быстрее и дешевле, а это принципиально важно при каналостроении для перехода через некогда непреодолимые водоразделы. Именно это и сохранило каналам для переброски воды конкурентоспособность по отношению к другим видам транспорта до наших дней. А за прошедшее время желание заниматься такой переброской сильно возросло: ведь на фоне дефицита сохраняются огромные воспроизводимые водные ресурсы, мало или вовсе не эксплуатируемые человеком. Неизбежно возникает мысль: нельзя ли хотя бы часть этих сокровищ перераспределить в пользу регионов, фактически исчерпавших собственные водные ресурсы?

Задался этим вопросом, по-видимому, в 1860 году в Киеве и гимназист 7-го класса Яков Демченко, когда писал сочинение на заданную тему «О климате России». Конечно, он знал, что в северной части государства воды много, а в Туркестане (так тогда называлась вся среднеазиатская часть Российской империи) очень мало, и его поразило, что высота водораздела между бассейнами Оби и Аральского моря всего чуть больше 200 метров — при расстоянии от истока возможного канала до устья в 2500 километров. Скорее всего, он думал, что такая высота — пустяк. Вряд ли ему было известно, что Великий Китайский канал по пути от Янцзы до Хуанхэ преодолевает несколько подъемов высотой до 42 метров, и считается, что это совсем немало.

И ничтоже сумняшеся гимназист провозгласил, что спасение Туркестана от обезвоживания — канал для переброски воды из Оби и Иртыша в Аральский регион. Развивая тему, в 1871 году он выпустил брошюру «О наводнении Арало-Каспийской низменности для улучшения климата прилежащих стран» («наводнение» здесь — обеспечение водой, наполнение). Иногда Якова Григорьевича Демченко называют инженером, но это неверно: в 1868 году он окончил юридический факультет Киевского университета и до отставки в 1897 году работал мировым судьей Чигиринского уезда Киевской губернии. В 1900 году без каких-либо изменений он переиздал свою брошюру. Инженерными, техническими, строительными и прочими подобными делами он, по-видимому, не слишком интересовался, в противном случае наверняка дополнил бы свой труд суждениями на эти темы.

Так или иначе, но идея, получившая название Сибирская переброска, хотя и не подкрепленная серьезным анализом и расчетами, была «вброшена» и не затерялась, поскольку дефицит воды в Приаралье только усиливался. О проекте вспоминали в 1920-е годы, возможно в параллель к плану ГОЭЛРО. Тогда же была выдвинута идея еще одного перераспределения стока, впоследствии получившего название Северная переброска, из северных рек европейской части России (Печоры, Северной Двины, Онеги, Мезени и др.) в бассейн Волги.

Идее «соединения» северных рек европейской части России с южными, наверное, столько же лет, сколько пути «из варяг в греки» и Волго-Балтийскому торговому пути, то есть тысяча с гаком. Но все построенные и проектировавшиеся на этих и других путях каналы для замены изнурительных древних волоков или ненадежных мелководных малых рек — судоходные, не предназначенные для перераспределения воды. А каналы Северной переброски предназначались именно для этого, причем в качестве главной задачи называлось увеличение площади орошаемых земель. Главной артерией должен был стать канал между Печорой и Камой — Камско-Печорский, он вошел как часть в план реконструкции и освоения ресурсов Волги, формированию которого в 1933 году Академия наук СССР посвятила специальную конференцию. Предварительные исследования, представленные конференции, были выполнены Гидропроектом. Однако что-то не заладилось, и к реализации плана так и не приступили, а потом началась война и стало уже совсем не до того.

Когда в 1948 году Сталин занялся «великим планом преобразования природы», знаменитый геолог и писатель-фантаст академик Владимир Обручев сообщил ему письмом о замысле «наводнения Арало-Каспийской низменности», однако никаких последствий это не имело. Но потребность в воде в Средней Азии, прежде всего в Узбекской ССР, стала резко расти в связи с необходимостью увеличить производство хлопка для военно-промышленного комплекса, и в конце 1950-х годов идеи перераспределения стока рек попали в поле зрения советского руководства. Нашлись и активные лоббисты, прежде всего в Узбекистане и Казахстане, где, конечно, был интерес к грандиозному проекту с финансированием из союзного бюджета, а также в Москве: Министерство водного хозяйства и мелиорации СССР с таким же усердием настаивало на скорейшем развертывании работ по проектированию, во-первых, канала для перераспределения части стока Оби в Среднюю Азию, а попутно и для водоснабжения некоторых областей РСФСР — Челябинской, Омской, Курганской и, во-вторых, системы Северной переброски.

Однако дело продвигалось небыстро, и только в 1968 году на пленуме ЦК КПСС было решено поручить ряду организаций под руководством Госплана СССР и АН СССР подготовить общий стратегический план перераспределения стока рек. Два года спустя ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли постановление «О перспективах развития мелиорации земель, регулирования и перераспределения стока рек в 1971–1985 гг.», в нем ставилась первоочередная задача: к 1985 году обеспечить переброску 25 куб. км воды в год. Довольно быстро стало ясно, что задача эта совершенно нереальная, но проект усердно разрабатывали 160 проектно-изыскательских и научно-исследовательских институтов. К тому же ускорилось падение уровня Каспийского моря, которое началось еще в 1930-х годах, но происходило очень неравномерно во времени. Пришлось заниматься и Северной переброской, объявив, что ее главная цель — остановить обмеление Каспия.

В 1971 году произошло событие, в связи с которым о проекте Северной переброски вспоминают едва ли не чаще, чем о его цели. Специалисты-атомщики предложили использовать для прокладки русел каналов атомные взрывы и выбрали в качестве подопытного кролика Камско-Печорский. По полной программе для этого объекта предполагалось выполнить 250 (!) взрывов, для первого опыта остановились на трех в Пермском крае. При этом не было еще завершенного проекта канала (не появился он и в дальнейшем), никакой экспертизы, никакого анализа возможных последствий. Опыт оказался совсем неудачным, в результате трех взрывов в соседних точках ничего похожего на русло канала не получилось, только глубокая удлиненная воронка, быстро заполнившаяся водой, загрязненной радионуклидами. Испытания ядерного оружия к этому времени были уже запрещены международным договором, но взрывы в мирных целях разрешались при условии, что радиация от них не распространяется за пределы страны, где они произведены. Однако радиация от трех взрывов для прокладки русла канала пересекла границу Советского Союза и была зарегистрирована в Европе. На этом опыты пришлось прекратить.

К 1980 году технико-экономическое обоснование (ТЭО) Сибирской переброски в 50 томах было завершено и представлено на государственную экспертизу Госплана СССР. После двухлетнего изучения материалов экспертиза вынесла положительное решение, но при условии доработки ТЭО по замечаниям, которых в экспертном заключении было почти 100. И это были очень серьезные замечания, например такие.

I.30. В ТЭО недостаточно исследованы и отражены последствия отбора части стока сибирских рек на прилегающие лесные массивы в связи с возможным падением уровня грунтовых вод, а также влияние подтопления на леса в зоне канала и водохранилищ.

IV.7. Оценка возможных отрицательных последствий для гидробиологического режима в зоне изъятия стока, включая арктическую зону, отсутствует.

IV.21. Из-за отсутствия качественных прогнозов изменений природной среды в ТЭО в недостаточной степени разработаны природоохранные и компенсационные мероприятия, а также рекомендации по рациональному природопользованию.

VI.2. В ТЭО отсутствует даже попытка определить возможность для страны крупнейших капитальных вложений, их место в общей инвестиционной программе на перспективу.

Доработка ТЭО Сибирской переброски шла небыстрыми темпами, а тем временем разворачивалась кампания против самой идеи проекта. В ней участвовали часть научного сообщества, группа писателей и деятелей культуры, зарождавшееся экологическое общественное движение. Острие критики направлялось на нерешенность природоохранных проблем, неясность экологических последствий, но не были забыты и экономические аспекты. В 1985 году началась перестройка, и в августе 1986-го ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли неизбежное и абсолютно правильное на тот момент решение прекратить все работы по перераспределению стока рек. Перед этим с полной определенностью против проекта Сибирской переброски высказывался предсовмина Николай Рыжков, причем именно из экономических соображений, а еще раньше, будучи председателем правительства в 1970-х годах, не скрывал своего негативного отношения к проекту Алексей Косыгин.

Конечно, такое решение было принято по экономическим причинам, но не объявлять же всему народу, что в стране нет денег на великую стройку, о которой десять лет говорили как о символе светлого будущего. И тут протестное движение ученых, писателей и экологистов пришлось как нельзя более кстати: от переброски решили, мол, отказаться, признав их возражения справедливыми и обоснованными. Хорошую мину при плохой игре для Михаила Горбачева обеспечила стихийно возникшая, никем не срежиссированная кампания. Но в сознании народном сформировалось и мифологизировалось представление о перераспределении стока рек как о чем-то неисправимо порочном, неправильном, недопустимом никогда и нигде (во всяком случае, в России). При этом почти всегда перераспределение стока понимается как «поворот рек», сторонников идеи обвиняют в желании «повернуть» если не все вообще, то как минимум все сибирские реки, и в качестве единственного примера приводят только Сибирскую переброску — из Оби в Аральский регион.

Что изменилось

Однако с тех пор прошло 40 лет, и многое в мире изменилось. Дефицит воды усилился везде, где он имел место. Изменения климата сулят продолжение этой тенденции, а социально-экономические факторы почти везде ускоряют ее. Экономическая конъюнктура меняется так, что невыгодное вчера сплошь и рядом становится выгодным сегодня, и наоборот. Научно-техническое развитие открывает принципиально новые возможности, использование которых приводит к системным сдвигам, изменяющим представления о целесообразности и эффективности.

Открытые каналы в земляном русле, которые проектировались в 1970‒1980-е годы, стали анахронизмом. Их главный недостаток — огромные потери воды на фильтрацию и испарение. В Большом Каракумском канале (длина 1350 км) они составляют не менее 65‒70%, в Северо-Крымском канале (402 км) фильтрация около 50%, испарение — 15‒20%. Речь идет именно о потерях в самом канале, а не в разводной сети, не в оросительной системе. У водовода же из полимерных труб или стальных труб с эпоксидным покрытием в расчете на 2550 км (длина главного канала Обь — Аральский регион) потери воды составляют менее 2%.

Это огромная экономия энергии (на перекачку), ведь, чтобы доставить в устье канала 1 куб. км воды, надо забрать в истоке больше 2 куб. км, а по водоводу — 1,02 куб. км.

Это по крайней мере вдвое меньшее воздействие на реку-донор при том же результате в конечном пункте транспортировки.

Это отсутствие основных видов негативного воздействия на окружающую среду вдоль всей трассы при эксплуатации (затопление, подтопление, заболачивание, угнетение, деформация и гибель экосистем, в том числе лесов, и т. д.).

Это во многом другие, более дешевые строительные работы, чем в случае канала, широкие возможности варьирования трассы (водовод — гораздо более гибкая система, чем канал).

Это возможность строить водовод очередями, последовательно расширяя его сооружением новых ниток по той же трассе, в то время как расширение канала практически невозможно.

Это экономия земли и, в определенном смысле, сохранение пейзажа, поскольку трубы идут под землей, ниже глубины промерзания, чем, помимо прочего, обеспечивается и безопасность водовода.

Это — революция в транспортировке больших объемов воды на значительные расстояния.

Поэтому сегодня речь идет не о реанимации проектов 1970‒1980-х годов, не об их модернизации, а о принципиально новом подходе к транспортировке воды: не через канал в земляном русле, а через водовод из высококачественных современных труб.

Вот цитата из письма В. П. Астафьева, В. И. Белова, Ю. В. Бондарева, С. П. Залыгина, Л. М. Леонова, Д. С. Лихачева и В. Г. Распутина, опубликованного газетой «Советская Россия» 3 января 1986 года:

«Проект переброски страдает приблизительностью и слабой научной обоснованностью. Он необычайно дорог — равных ему не было еще в практике мирового строительства. Проектировщикам неизвестно, как повлияет сокращение притока пресной воды в Ледовитый океан — этот “котел” погоды всего земного шара. В этих условиях мы поддерживаем предложение исключить из Основных направлений запланированное задание о переброске северных вод на юг…

Проект совершенно не предусматривает сохранение памятников истории и культуры в коренной части России, где вдохновенный народный гений творил целое тысячелетие, где созданы мировые духовные ценности… А снесение деревень, поселков, старинных городов? Нельзя спасти какую-то часть единого живого организма за счет уничтожения другой».

В отношении проекта переброски Обь — Аральский регион 1980 года здесь все верно. Но правомерно ли распространять эти утверждения на водоводы, какими они видятся в наши дни? Разберем цитату последовательно, фразу за фразой.

Конечно, проект 1980 года имел слабое научное обоснование, и в нем было много неточностей. Но почти за полвека наука ушла далеко вперед, многое из того, что раньше было недоступно, «несчитабельно», теперь науке вполне по силам. Надо применить новые средства к старым задачам или заменить их другими — определяемыми новыми технологиями.

Теперь в мире реализовано немало и еще больше разрабатывается проектов перераспределения речного стока, превосходящих по параметрам (объем воды, расстояние) не только Камско-Печорский канал, но и Сибирскую переброску — в Китае, США, Канаде, да и Ливию стоит вспомнить.

Современная наука гораздо лучше, чем 40 лет назад, умеет анализировать и прогнозировать последствия воздействий на Северный Ледовитый океан. Главная опасность для его экосистем — потепление, так что некоторое (незначительное по океаническим масштабам) сокращение притока теплой речной воды даже облегчит адаптацию к изменениям климата прибрежных экосистем близ устьев рек.

В отличие от каналов, водоводы — более гибкие линейные сооружения, они гарантированно обеспечат возможность обойти все памятники истории, культуры и природы, и не придется сносить деревни, поселки и города.

«Единый живой организм» России включает не только реки, но и степи, и полупустыни. Этим территориям угрожает опустынивание — не в теории, а на практике, оно уже идет полным ходом там, где остро не хватает воды. Надо спасти от гибели эти земли, их экосистемы, их большой сельскохозяйственный потенциал. Конечно, надо принимать во внимание все известные способы повышения водообеспеченности, они, как правило, совместимы, и надо выбрать их оптимальное сочетание для каждого конкретного случая. Но при этом надо не забывать и такой мощный способ, демонстрирующий свою силу в зарубежном опыте, как перераспределение стока рек.

Как видим, аргументы писателей против проектов перераспределения стока рек каналами не работают в случае водоводов.

Новый проект

Новые аспекты задач водообеспечения возникли на новых территориях, особенно в ДНР. Безусловно, сегодняшняя катастрофическая ситуация с водоснабжением ДНР вызвана прекращением подачи воды через канал Северский Донец — Донбасс, а заодно и канала Днепр — Донбасс киевской кликой в 2022 году. Наивно надеяться, что проблема будет решена, даже если по окончании СВО эти каналы окажутся под нашим полным контролем (это вполне вероятный исход) и будут заключены соответствующие соглашения об их охране и безопасности. Отнюдь нет! Во-первых, и до 2022 года воды в Донбассе не хватало, а потребность в ней, очевидно, будет расти. Во-вторых, и это главное, нельзя исключать, что найдутся желающие устроить на суше нечто подобное тому, что произошло в море с «Северными потоками». На такой случай нам надо иметь надежный резерв, и не видно пока другого способа, кроме водовода.

Забор воды из Печоры вряд ли будет превышать 15 куб. км в год, а длина Камско-Печорского водовода окажется в интервале 400–900 км

Конечно, проектированию каждого конкретного водовода должны предшествовать научные исследования, которые дадут, хотя бы в первом приближении, ответы на вопросы: допустим ли водовод с экологической точки зрения; приемлемы ли затраты на его создание и эксплуатацию? При этом следует принимать во внимание, во-первых, весь арсенал средств, известных для повышения водообеспеченности региона-реципиента, включая даже перестройку структуры реального сектора его экономики, во-вторых, место капитальных затрат на водовод в общей инвестиционной программе страны, в-третьих, косвенные эффекты осуществления проекта на далекую перспективу. Необходима методология выполнения таких работ. Разработку именно такой методологии объявил актуальной научной задачей Научный совет ОНЗ РАН «Водные ресурсы суши» на своем заседании 22 октября 2025 года. В качестве объекта, на примере которого методология будет отрабатываться, скорее всего будет выбран Камско-Печорский водовод, посредством которого может быть реализовано перераспределение до 15 куб. км в год воды из Печоры через Каму в Волжский бассейн.

Если сравнивать два проекта 1970‒1980-х годов — Сибирскую и Северную переброски, то принципиальные различия бросаются в глаза. В Сибирской переброске один главный канал, один исток, трасса выбирается почти однозначно, без сомнений и колебаний. В случае Северной переброски множество возможных источников, на разных реках и разных их участках, некоторые вполне совместимы, другие — взаимоисключающие. Если вникать в детали, то ситуация запутывается еще больше: Северная переброска — система каналов, «антирек» (когда русло реки используется для того, чтобы гнать по нему воду в направлении, противоположном естественному, «поворот» и даже «разворот» в прямом смысле), водохранилищ, причем практически каждый элемент сам по себе вариабелен.

Конечно, весь наработанный при проектировании Северной переброски материал будет очень полезен при проектировании водовода (системы водоводов) для перераспределения стока рек Российского Севера в Волжский бассейн, но трассы водоводов наверняка не будут повторять трассы каналов, и никаких антирек не будет заведомо. Относительно точные повторения получатся только в случае отдельных водохранилищ, в которых будет создаваться запас воды для подачи ее в водоводы в меженные периоды (на Европейском Севере — летом и зимой). Поэтому сейчас назвать какие-либо характеристики водоводов системы перераспределения стока рек севера европейской части России на юг с претензией на приемлемую точность было бы легкомыслием. В полной мере это относится и к Камско-Печорскому водоводу. Можно только сказать, что забор воды из Печоры вряд ли будет превышать 15 куб. км, а длина водовода окажется в интервале от 400 до 900 км.

Решение о реализации проекта с учетом всех экономических, социальных и, возможно, политических обстоятельств может быть принято только на основе результатов глубоких, серьезных междисциплинарных исследований. И тогда перераспределение стока рек из мифа станет реальностью.