История «ЗИПов» началась в 2009 году, когда пятеро краснодарских художников — Эльдар Ганеев, Константин Чекмарёв, Евгений Римкевич, Степан и Василий Субботины — решили объединиться в «арт-группировку». ЗИП — аббревиатура Краснодарского завода измерительных приборов, на территории которого художники и разместились. Годом позже была создана арт-дача «Пятихатки» как пространство, где могут жить и творить художники из разных городов России и мира. После этого были фестиваль уличного искусства «Может», отметившийся в различных городских локациях, и создание Краснодарского института современного искусства (КИСИ). Явившись самопровозглашённой институцией, КИСИ взял курс на просвещение и формирование художественной среды в едином пространстве.
Знаковым для «Группировки ЗИП» стал 2012 год, когда благодаря Николаю Морозу, меценату и предпринимателю, в Краснодаре был создан Центр современного искусства «Типография». На протяжении девяти лет ЦСИ занимается популяризацией современного искусства в регионе и за его пределами. Работы «ЗИПов» представлялись на персональных и групповых выставках в различных городах России, Австрии, Норвегии, Аргентины, Украины, Голландии, Казахстана, Великобритании и Германии. Также выставлялись в качестве лотов на краснодарском аукционе современного искусства MOST.
Рост влияния «Группировки ЗИП» шёл по нарастающей. В 2013 году художники стали победителями премии «Инновация» в номинации «Региональный проект современного искусства». Годом позже — номинантами Премии Кандинского в номинации «Проект года». 2017 год принёс победу в 11-й премии Кандинского в номинации «Проект года». Выставка «Остановка “ДК ЗИП”» вошла в шорт-лист и была признана лучшей среди других проектов.
Минувший 2021 год отметился для группировки масштабной программой «Тренинг Фантазия», которая стала частью Pop-Up-Фестиваля немецкой культуры и немецкого языка, проходившего в рамках Года Германии в России. Организованный в гибридном формате проект объединил исследовательскую и образовательную лабораторию, кинопоказы, выставки и музыкальную программу. В качестве площадок для проведения были задействованы ЦСИ «Типография» и объекты городской инфраструктуры.
«Эксперт ЮГ» пообщался со Степаном Субботиным в рамках проекта о лидерах культурных индустрий, поддержанного Фондом креативных индустрий и банком «Центр-инвест».
Зачем работать с местным контекстом
— Какой из проектов, реализованных в течение этого периода, вы считаете для себя наиболее значимым?
— Самое мощное, что было в «Типографии» — это фестиваль «Тренинг Фантазия», который мы делали весной 2021 года совместно с Гёте-Институтом в рамках Года Германии в России. Для «Типографии» это самый масштабный проект, который вышел за рамки нашего пространства. Были перформансы в городской среде, в Доме книги, под Тургеневским мостом. Мне кажется, что работы, которые выходят за рамки выставочных залов и музеев, важны. Они формируют ощущение пространства, и люди могут по-другому на них взглянуть.
Нам очень нравится сотрудничать с профессионалами из других сфер. Это всегда важно для художника и вообще человека, который пытается что-то создавать. Недавно мы были в Архангельске, провели месяц в центре современного искусства ARKA. Возникла идея городской скульптуры, было желание поработать с металлом совместно с профессиональными сварщиками. Узнали много технических и творческих моментов, почувствовали, что это важно не только нам. Вдохновились вообще процессом сварки. Обычно сварщики делают какую-то стандартную работу — заборы, навесы, а когда приходит художник, и человек ему открыт, классный результат получается с обеих сторон. В нашем случае — это интерактивная скульптура, которая связана с историей архангельской типографии «Правда Севера». Мы встречались с её работниками, уже пенсионерами, ударниками труда, и они нам рассказывали, что было самым важным во взаимодействии человека с индустрией. На основе всего этого мы реализовали проект совместно с классными мастерами. Это был пример, когда нас позвали в Архангельск, чтобы мы поработали с местным контекстом. Если будут приглашаться художники в Краснодар, чтобы поработать с кубанским контекстом, которые будут тут жить и делать что-то связанное с городом, мы получим новый интересный результат.
— Над чем вы сейчас работаете?
— Помимо работ в Архангельске, мы делаем проект для Апатитов. Также работаем над народным балетом «Маруся-казачка» по одноимённой пьесе местного драматурга Митрофана Седина. В планах — работать над этой постановкой вместе с музыкантом Стасом Шарифуллиным из Красноярска, Дашей Юрийчук из Москвы, она постановщица театра, куратором и продюсером Никитой Рассказовым. Мы в этом году делали экспедицию, по итогам которой собрали материал. В 2022 году хотелось бы сделать постановку в одной из станиц Краснодарского края, в которой жил Митрофан Седин. Допустим, в станице Ивановской, где впервые в его собственном сарае была показана «Маруся-казачка», — такой народный спонтанный театр. И нам хотелось бы поработать в таком же ключе, взаимодействуя с местными жителями, с местным ДК или музеем. Это такая большая идея, связанная с нашим регионом.
Ещё планируем снимать фильм для проекта «Сетка» совместно с нашими коллегами с Украины и из Белоруссии, о наших институциях. Готовим выставку для XL-галереи. Мы с ней сотрудничаем уже девять лет, и каждый год там делаем выставки. Всё это важно для нас в плане осмысления своего творчества и своей позиции в современном искусстве.
Искусство действительно работает
— Современное искусство, как правило, отражает то, что происходит в обществе. Как вы оцениваете его нынешнее развитие в России?
— Я часто встречаюсь с коллегами из Белоруссии, с Украины, из Восточной Европы, и вижу, какая у них активная социальная и политическая жизнь. Сравниваю с тем, что происходит в нашей стране, и кажется, что Россия сильно отстаёт из-за своей консервативной позиции, находится в международной изоляции. Ситуация в искусстве, в целом, похожа. Но в российских городах, не считая Москвы, очень много классных кураторов и художников, которые мыслят прогрессивно. Открываются выставки, ярмарки, музеи, но это всё в одном городе, в Москве. К сожалению, непонятно, как мы можем вписываться в международный контекст. Мне кажется, России не хватает осмысления того положения, в котором мы находимся, через искусство. И это не обязательно что-то радикальное.
Но в то же время можно заниматься исследованиями или создавать работы, которые погружены в контекст того места, в котором находишься. В Краснодарском крае очень много тем, которые были бы важны и местным жителям, и в целом рассказывали бы историю нашего региона через какие-то проблемные моменты. Допустим, те же войны на Кавказе, колониальное прошлое Российской империи — это раны, которые до сих пор не проработаны. Это очень важные темы, которые помогают нам понять себя и место, в котором мы живем, услышать других людей — не с позиции власти, а с позиции общих проблем. Художникам можно исследовать микротемы, не обязательно стремиться к чему-то глобальному. У России серьёзная и «травматичная» история.
— Вы взаимодействуете с местными властями?
— В 2018 году нам поступило предложение устроить конкурс и по его итогам установить в городе работы трёх местных авторов. В итоге в Краснодаре были установлены скульптуры Владимира Омутова — Draped data, «Точка» Михаила Смаглюка и «Столпы» Виктора Линского. Если нам ещё предложат, будем заниматься.
В австрийском Брегенце, например, очень много городской скульптуры. Но она вообще никак не волнует местных жителей. Там есть достаточно безумные работы, и они не вызывают никакого отклика. Музеи посещают в основном туристы и местная интеллигенция. Есть оперный холл, в который тоже в основном приходят туристы, а местным это не очень нужно. И в этом, как мне кажется, главное отличие западного жителя от нашего. У нас любое произведение, попадающее в городскую среду, что видно, скажем, на примере «Тороидов», вызывает какую-то реакцию, и это очень важно. Эта скульптура может нравиться, может не нравиться, но реакция является заметной, в отличие от западной. Искусство действительно работает.
Сейчас всё искусство держится на поддержке частных лиц
— Стоит ли современным художникам искать поддержки государства?
— Обычно культура и искусство поддерживаются государством, потому что это общенациональный вклад, и это деньги налогоплательщиков, которые живут в стране и хотят, чтобы она развивалась в культурном плане. Чтобы страна производила не только ракеты и военную технику, но и искусство, музыку, визуальную культуру. По идее, в это должно вкладываться государство, и в этом нет ничего зазорного. С другой стороны, в какое положение тебя могут поставить при этом сотрудничестве? Вообще всё в России находится в некой стадии замирания, мы не знаем, что будет дальше. Мы балансируем, мне кажется, во всём. Я говорю не только об искусстве. Сейчас, по сути, всё искусство держится на поддержке частных лиц, меценатов, которые считают важным его развивать.
Появилась грантовая система, и это, конечно, полезное начинание. Но грантовая система не может обеспечить центр современного искусства, грант даётся на год или несколько месяцев. Мы живём за счёт поддержки частных спонсоров, в основном это краснодарцы. Например, Евгений Руденко, он очень долго поддерживал «Типографию», благодаря ему мы смогли выжить в сложные времена, что-то для себя понять, чему-то научиться. Это всё строится на доверии и общей заинтересованности.
— Традиционно Кубань считается регионом аграрным. На ваш взгляд, как сделать облик края более разносторонним?
— Нужно исследовать историю на уровне краеведения и художественных практик, чтобы максимально понять проблемы, которые есть в регионе, и людей, которые здесь жили раньше. Через исследование истории — показать будущее. Через прошлое — показать то, что может на будущее повлиять. Если мы будем жить тем, чем мы живём сейчас — безумными стройками, неконтролируемыми экономическими взрывами — то случится апокалипсис в плане инфраструктуры и городской жизни. Мне часто приходит мысль о том, что мы живём после конца света. Очень сложно почувствовать жизнь, если ты живёшь не в центре города, а в каком-то отдалённом микрорайоне. Это вряд ли можно назвать жизнью, потому что городское пространство тебе не принадлежит. И это ситуация, которую невозможно изменить. Но если мыслить с точки зрения исследовательских социологических моментов, мы можем понемногу что-то менять для будущего. Нужно изучить исторический контекст и понять, как сделать лучше то место, в котором мы живём.
— Что такое для вас успешный проект в искусстве? Важнее финансовый результат или узнаваемость?
— Вообще важно, когда твои проекты интересны людям в городе и за его пределами, когда к нам приезжает много гостей из других городов. Если говорить про какие-то материальные моменты, то в искусстве самое главное — чтобы всем хватало на зарплату, были деньги на проекты и возможность содержать помещения. Это то, к чему мы стремимся постоянно. Мы не гонимся за какой-то сверхприбылью, но у нас постоянно возникают материальные вопросы, и нужно их решать. Узнаваемость тоже важна. Классно, когда искусство задаёт какие-то точные вопросы, и они резонируют с обществом. Взять те же три скульптуры в Краснодаре и инициативу Евгения Руденко и Валерия Казаса установить на собственные средства «Тороиды» (были демонтированы через несколько дней после установки. — «Эксперт ЮГ»). Когда возникает реакция общества — красиво это или некрасиво; нужно или не нужно; почему именно Краснодар — это тоже один из важных показателей, что искусство работает. Но опять же, это не про социальный капитал. Может быть, это и есть критерий успеха.
Зачем Кубани культурный обмен
— Как вы оцениваете уровень развития современного искусства на Кубани? Ведь «Типография» существует уже девять лет, но, как показала история с «Тороидами», кубанская публика остаётся довольно консервативной.
— В плане среды, художников и интересных идей, которые возникают здесь в сообществе, Краснодар и Краснодарский край — очень важное пространство. Потому что мы делаем проекты с художниками из Сочи, Геленджика, Новороссийска, Анапы. Это говорит о развитости сообщества, но и о неразвитости представлений о том, что такое современное искусство, у общества в целом. Нужны ресурсы. Нужно, чтобы местные музеи делали выставки современного искусства, привозили художников из других регионов, чтобы происходил культурный обмен, чтобы люди знакомились с тем, что происходит в России и в мире. Это важно для развития массового зрителя. «Типография» этим занимается, как может.
Что же касается «Тороидов», это какая-то агрессивная ситуация, она вообще говорит о нетерпимости людей по отношению к каким-то необычным формам. Для меня, опять же, интересно, что форма вызывает некий протест. Но терпимость к разным взглядам — это то, к чему нам следует стремиться, потому что люди не могут быть одинаковыми. Искусство является отражением. Люди видят кучу бездарной рекламы на улицах, какие-то ужасные многоэтажки, — ведь у нас город не идеальный в плане облика, а «Тороиды» как раз и подчёркивают ту среду, в которой они находятся. Здорово, что искусство работает в таком контексте. Если привести в пример ту же Австрию, в которой очень много городской скульптуры, то она там смотрится достаточно однородно, потому что в городе минимально визуального мусора, — там, наверное, искусство не так работает. Может, поэтому и люди к нему более спокойно относятся.
— А готовы ли кубанские музеи к выставкам современного искусства?
— Думаю, в каждом музее Краснодара есть люди, которые любят современное искусство, но, видя ситуацию изнутри, они понимают, что нет ресурсов. Нужно понимать, что любая выставка стоит дорого. Нужно привезти работы, застраховать их, создать условия для показа и оплатить труд художника. Если это групповая выставка, всё увеличивается пропорционально количеству участников. В целом, культура — это не про бизнес, это про вклад в какое-то общее видение. Местным музеям, мне кажется, не хватает финансовых ресурсов для того, чтобы делать качественные проекты. Прежде всего, это должны быть государственные деньги, так как музеи государственные.
В России в 90-е годы был принят закон об иждивении культурных работников, который предполагает борьбу с иждивенческими настроениями среди художников, музыкантов и людей искусства, чтобы они были на самоокупаемости. И это действительно так: у музеев, которые находятся за пределами Москвы и Питера, очень мало средств на собственные проекты. Но в Краснодаре живёт больше миллиона человек, и мы видим, как люди реагируют на что-то новое. Если будет не только «Типография», но и подключатся другие площадки, это повлияет на общую ситуацию.
На мой взгляд, министерство культуры Краснодарского края не должно влиять на повестку музея. Музей должен быть свободной институцией, которая подчиняется директору, а тот, в свою очередь, доверяет кураторам. И они вместе создают программу, которая может быть совершенно разной. Конечно, она должна согласовываться, но не должна отражать политические взгляды учредителей. В искусстве очень многое зависит от свободы действий и каких-то неожиданных решений, и вот этого сильно не хватает.
