Поселок Зайцево разделен линией фронта, с одной стороны — донецкие ополченцы, с другой — украинские войска, между ними — минное поле. Поселок выглядит нежилым. Часть домов разрушена, окна заколочены шпалами, на улицах нет людей. Но люди живут по обе стороны. Дети каждый день ходят в школу.
Перед Новым годом сорок пять детей и подростков из поселка Зайцево приехали на елку в Москву. Они провели в автобусе тридцать шесть часов.
Поездку устроили волонтеры движения, которое называет себя «Батальон «Ангел» и занимается благотворительностью на Донбассе. Детей разместили в подмосковном пансионате, а елку им подобрали тематическую — в музее Великой Отечественной войны на Поклонной горе. Новый год и День победы — два в одном.
Активисты решили, что в Новый год детям нужнее всего — узнать, что война окончится победой. Кто-то употребил даже слово «инициация». Детям подарили пилотки, дали поиграть в войну, «взять рейхстаг» и зажечь вместе с Дедом Морозом «Елку победы».
— Здесь очень много детей, которые были ранены или контужены, у кого родители погибли из-за этой войны, — говорила глава поселка Ирина Зайцева. — Эти дети знают, что такое подвалы, знают, когда падает, знают, как нужно прятаться, когда снаряд прилетает. Их действительно надо было отвлечь от военных действий, показать, что есть мир, где все красиво, есть огни, которые сияют, есть спокойная жизнь без обстрелов. Мы приехали в такие шикарные условия, когда можно спокойно поспать в теплой кровати, а не в подвале. Это немножечко успокаивает и немножечко детей настраивает на положительное.
Когда елку зажгли, детей проводили в зал Славы и зарядили световую инсталляцию, посвященную Великой Отечественной. Белый купол зала превращался сначала в стеклянную кабину истребителя, который преследовал неприятеля в воздухе, потом — в башню танка, из-под которой зритель вылетал вслед за снарядом и в максимальном приближении наблюдал взрыв.
Наверное, большинство посетителей оценило бы компьютерную графику, но эти, три года прожившие на войне, — оценили взрывы.
— Честно, мне жутко, — сказала одна из мам. — У меня просто в ушах стоит этот свист. Я знаю, как летит эта мина. Вот эти все взрывы, снаряды, пули, мы просто на себе это все испытали. Сердце сжалось. Мне даже смотреть не хотелось. Я живу в этом! Я уехала от этого, понимаете? И я приезжаю — опять вижу эту инсталляцию!
— По-моему, получилась замечательная елка! — сказала женщина-волонтер.
Дети ничего не сказали, они принялись играть в войну.
Глава поселка позвала детей получать подарки — для этого нужно было пройти через инсталляцию разрушенного Берлина, выполненную достаточно искусно. Говорят, авторы ездили в Берлин и покупали на блошином рынке домашнюю утварь, которая, вот она, стоит в разрушенной берлинской комнате. Утварь не привлекла внимания детей, а дыра от снаряда в потолке, осколки кирпичей под ногами — заставили вглядеться, как во что-то знакомое.
Из комнаты дети вышли на мощенную камнем мостовую, по сторонам которой были устроены «разрушения»: колючая проволока, брошенные в беспорядке вещи, символизирующие хаос войны. Смотрительница попросила их не ходить по руинам: «Это опасно». Но дети посмотрели и успокоили ее: «Это ненастоящее!»
Подарки тоже были тематическими — шоколад и конфеты «Победа», консервы с «солдатской кашей». Радостно схватив все это, они надели на себя куртки, водрузили на головы пилотки и вышли к 140-метровому обелиску «Штык», окутанному в этот вечер метелью.
После этого их повезли кормить в кафе «Му-му» на площади Европы, у Киевского вокзала. В автобусе мальчишки отдавали друг другу честь, делили роль командиров, кричали «Так точно!» и почти не смотрели в окно, за которыми сиял и переливался праздничный город.
— Оборонная игрушка! Оборонная игрушка! — пытается прочитать мальчик надпись на игрушке из подарка. Ему восемь, но другие мальчики зовут его, как взрослого: Сергей.
— Сборная игрушка, — поправляет его Вадик.
— Сборная? — озадачивается Сергей.
Автобус долго ждал у шлагбаума в очереди на стоянку. Огни торгового центра «Европейский», елочных гирлянд и сияющих цифр нового года — две тысячи восемнадцатого — расплывались розовыми и голубыми пятнами на окнах автобуса и бросали отблески на серьезные лица детей. Сергей не улыбался. Он выглядел как маленький солдат. Взрослые рассказали, их дом был разрушен, и семье вместе с детьми пришлось перейти через фронт и начать жизнь заново на другой стороне.
За полчаса в «Му-му» дети успели посмеяться и пошалить и высыпались на улицу. Рабочий из кафе несколько раз бегал в подсобку, надувая для них воздушные шарики, и приносил их столько, пока не хватило всем — и маленьким, и большим детям, которые вместе ходят в школу.
— Под обстрелами ходим, приходится ходить под обстрелами, — говорит 15-летний Саша. — Вот стреляет, а мы идем домой. Пули свистят. Мы идем.
Саша весной закончит девятый класс и пойдет учиться на сварщика. Влад учится в седьмом и думает стать программистом. Но каждый из них держит в уме другой вариант.
— Или пойду… в армию, наверное, — говорит Влад.
— Почему?
— Сейчас время такое. Хочется в армию пойти.
— Да, столько всего повидать, — поддерживает его Саша. — И мне тоже конкретно хочется. Если бы сразу после школы воевать пойти. Убило б — так убило. Жизнь такая.
— Тут красиво, — еще говорят они про Москву.
— Вла-дик. Влад, — тихо зовет девочка.
— А?
— Ты «Вконтакте» есть?
— Да.
В этот вечер внезапно похолодало, и малыши быстро замерзли на Красной площади. Пока взрослые водили их к могиле Неизвестного солдата. Пока одергивали подростков, которым было смешно кричать хором «Мир Донбассу!» на нулевом километре, где туристы загадывают свои желания. Пока, столпившись у Мавзолея, записывали благодарность волонтерам, собравшим деньги, оформившим документы на выезд и сделавшим эту поездку возможной.
У ГУМа между тем развернулась новогодняя ярмарка, и дети, заметив ее, рванулись к карусели. Но было холодно, и карусель не была предусмотрена. Оставалось купить магнитики для родителей, которые волновались за своих детей у линии фронта, как будто есть что-то более опасное, чем жить так, как они живут. Миг, в котором карусель с нарядными лошадками могла бы закружить их детей, уже исчез. Впереди был еще один день в Подмосковье и дорога домой.
Мирная жизнь с ее праздниками оставалась за стеклом их автобуса. За глухим, непроницаемым стеклом, которым мир отгораживается от войны.
