Среди основных вопросов повестки дня G20 в Осаке был и «климатический вопрос». Этой теме российские СМИ внимания почти не уделили. Но ее значение будет только возрастать. А после ратификации Россией Парижского соглашения по климату и российским СМИ придется на эти жаркие дискуссии обращать внимание.
Цель обязательств, взятых на себя странами-участницами Парижского соглашения — не допустить превышения средней температуры земной атмосферы более, чем на два градуса по сравнению с доиндустриальной эрой. А сделать это непросто. Боле того, пока совершенно непонятно, как это сделать, не обрушив финансовую экономическую систему нашей цивилизации. При нынешнем уровне развития человеческих технологий Парижское соглашение по климату - это предложение заменить потенциальную климатическую катастрофу реальными энергетической, финансовой и экономической катастрофами в одном флаконе.
Все страны-участницы депонировали в ООН так называемые «определяемые на национальном уровне вклады» — обязательства стран по сокращению парниковой эмиссии. Неудивительно, что в условиях наметившегося в 2017-2018 годах оживления мировой экономики и логичного увеличение объема парниковой эмиссии, эти обязательства начали тяготить некоторых членов мирового сообщества.
Накануне G20 стало известно, что Саудовская Аравия, Турция и Бразилия могут присоединиться к позиции США по климатическому вопросу. А позиция Трампа — парниковую эмиссию снижать будем. И будем разрабатывать для этого разные технологии. Но по возможности. И ни в коем случае не за счет экономического роста. В прошлом году американцы заявили о выходе из Парижского соглашения и итоговая декларация прошлогодней «двадцатки» по вопросу климата описывалась формулой 19+1. США в декларации заявляли о своей особой позиции по данному вопросу. В Осаке эта формула могла трансформироваться в 17+3, или даже 16+4. Что сделало бы бессмысленным даже упоминание этой проблемы в итоговой Декларации лидеров, которая совершенно не предназначена для того, чтобы быть списком вопросов, по которым у стран G20 есть глубокие разногласия.
Мировой лидер борьбы с климатической катастрофой президент Франции Эмманюэль Макрон приложил максимум усилий, чтобы не допустить этого. Пригрозил даже не участвовать в обсуждении итоговой декларации в случае исключения из него раздела, посвященного борьбе с глобальным потеплением. А такая опасность была реальной.
Вопрос с Турцией и Саудовской Аравией удалось решить довольно быстро. Эти страны сняли свои возражения против закрепленной в Декларации «необратимости» исполнения решений Парижского соглашения. С президентом Бразилии Болсонаро, союзником Трампа по большинству вопросов международной повестки дня, проблем было больше. Макрону пришлось шантажировать бразильца блокировкой соглашения о зоне свободной торговли между ЕС и Меркосур, об одобрении которого Еврокомиссия объявила буквально накануне встречи в Осаке. Это соглашение может довольно резко увеличить экспорт бразильских товаров в Европу и Болсонаро сдался.
Парижский тупик
Но проблема не исчерпана. Противоречие между открыто провозглашаемыми целями Парижского соглашения и путями достижения этой цели никуда не делось. Все так же нам фактически предлагается выбор между разными видами катастроф. Сторонники Парижского соглашения в этой связи особые опасения связывают со следующим годом, когда важнейшие встречи на высшем уровне пройдут в логовах их явных и скрытых противников: G7 пройдет в США, а G20- в Саудовской Аравии. Нет никаких сомнений, что решимость недовольных ограничениями, которые они сами на себя наложили в ходе Парижского процесса, не уменьшится.
При этом не надо думать, что ярые защитники Парижского соглашения в своих реальных действиях хоть чем-либо отличаются от его противников. Ничем не отличаются. Это вообще — главный итог тридцатилетней борьбы с глобальным потеплением. Много документов, много встреч, много слов. Реально никто ничего не делает. По все той же причине: реальные действия по сокращению выбросов парниковых газов означают экономическую рецессию со всеми вытекающими последствиями.
При этом, эпизоды фактического сокращения парниковой эмиссии — не редкость. Но они происходят в двух случаях. Это может быть или серьезный кризис, или массовый переход в энергетике на другие технологии. Но переход этот совершается всегда по экономическим мотивам, и практически никогда — по собственно экологическим мотивам.
Вот, например, наша страна, вместе с другими постсоветскими и восточноевропейскими государствами внесли огромный вклад в дело борьбы с глобальным потеплением, когда в 90- годы мы уничтожили значительную часть своей экономики. Великобритания в последние годы активно заменяет уголь в своей энергетике на газ и возобновляемые источники энергии — эффект сразу почувствовался. Невозможно переоценить усилия Франции, которая в 70-90 годы построила почти шесть десятков атомных реакторов. Построила, совершенно не думая о климатических проблемах. Просто французы, не обладающие значительными запасами углеводородного топлива, таким образом решили укрепить свою энергетическую независимость.
Поэтому-то главным борцом с парниковыми газами оказались ... США. И «главный враг земного климата» Дональд Трамп настоял на том, чтобы записать в итоговой декларации «двадцатки» целый абзац, начинающийся словами «США — мировой лидер в деле сокращения (парниковых) выбросов».
И это — действительно так. В период, к которому относятся эти слова , 2005-2017 годы, никто не сократил свою парниковую эмиссию больше , чем американцы. Но объясняется это не особой любовью американского руководства к земному климату. В 2005- 2007годах в США началось сокращение потребления энергии. И, вероятно, это и спровоцировало кризис 2008 года. По крайней мере, показательно совпало с ним. Докризисного уровня потребления энергии США достигли лишь в прошлом году. А с 2010 года на этот процесс наложился массовый переход с угля на сланцевый газ в электрогенерации. Тоже вызванный не стремлением спасти нашу планету, а тем, что использовать газ для производства электричества стало экономически выгодней.
Новые тенденции
Главной тенденцией последних двух лет стало замена программ по сокращению парниковой эмиссии. До пересмотра обязательств, принятых в рамках Парижского процесса дело пока не дошло — большинство «национальных вкладов» рассчитаны на период до 2030 года. Но у некоторых стран были национальные программы. Германское правительство, например, признало, что свою программу на период до 2020 года оно выполнить не сможет и заменило ее. Аналогичный процесс происходит во Франции — правительство поняло, что «многолетняя программа» принятая в 2015 году, невыполнима и заменяет ее новой. Причем, понятно это стало уже в 2016 году,настолько велик был разрыв между планами и реальностью.
Что пугает, так это то, что неисполненные программы заменяются еще более амбициозными. Согласитесь, что когда кто-то, не проанализировав причины своей неудачи, заменяет повышенные обязательства еще более повышенными, это оставляет пространство для самых разных предположений. И наиболее правдоподобными будут три. Этот кто-то не совсем адекватен. Этот кто-то и свои новые обязательства выполнять не собирается. Этот кто-то надеется на чудо. И верны все три ответа. Современное движение по борьбе с парниковыми газами — дикая смесь совершенно дремучих мракобесов, не желающих признавать приоритет законов физики над законами человеческими, наивных мечтателей, постоянно ожидающих появления новых технологий и циничных политиков, зарабатывающих на этом процессе политический капитал. Это все приводит к тому, что ажиотаж вокруг Парижского соглашения больше всего напоминает театр абсурда.
Возьмем в качестве примера то самое соглашение о зоне свободной торговли между ЕС и Меркосур, который свел в дискуссии французского и бразильского президентов. То, что такие соглашения — один из основных факторов роста парниковых выбросов, признано давно и всеми. В том числе и ООНовской Межправительственной группой экспертов по изменению климата (МГЭИК), которая в Пятом оценочном докладе опубликовала специальное исследование на этот счет. И в этом исследовании делается логичный вывод о том, что при прочих равных условиях температура на земле вырастет больше , если экономика будет «глобализирована», и меньше— если она будет «регионализирована». 100 тыс. тонн говядины, которые латиноамериканцы поставят на европейский рынок вытеснят то же количество говядины местного европейского производства. Но для доставки европейского мяса в магазин нужно перевезти его на несколько десятков километров. А южноамериканскому придется преодолеть путь в несколько тысяч километров. Но ЕС пролоббировал в свое время неупоминание в Парижском соглашении зон свободной торговли как явного врага земного климата. И в последнее время буквально штампует такие соглашения, внося тем самым заметный вклад в увеличение парниковой эмиссии.
В результате Макрон, который должен по идее протестовать против новых соглашений о зонах свободной торговли, заставляет бразильского президента подтвердить на словах свою приверженность Парижскому соглашению, чтобы открыть дорогу дополнительной эмиссии парниковых газов.
Новой фишкой для поднятия пропагандисткого градуса стало увлечение объявлениями в некоторых странах «чрезвычайного экологического положения». Пока это все носит декларативный характер, без реального юридического наполнения. Но тенденция примечательная.
Еще одной характерной особенностью современного этапа борьбы с глобальным потеплением стало повальное увлечение планами по переустройству мировой экономики. Причем, теперь к этим планам прилагаются и сметы. Долгое время никто не отваживался подсчитать, во сколько обойдется победа над парниковыми газами. К сумме в «100 млрд долларов в виде помощи развивающимся странам» из Копенгагенского соглашения никто серьезно не относился -она была взята «с потолка» и все это понимали. Но теперь планы появляются , как грибы после дождя. И все — по-взрослому.
Суммы теперь исчисляются триллионами долларов. Евросоюз хочет 10 трлн. У кандидатов от Демократической партии США цифры доходят до 9 трлн. На верхней планке находится прогноз МВФ для всего мира в 90 трлн. Да и расчеты на основе данных из Специального доклада МГЭИК дают примерно такие цифры.
Самое большое внимание в этих планах уделяется сектору производства электроэнергии. А основное направление — замена углеводородной электрогенерации на беспарниковую, прежде всего на ВИЭ. Иногда , но не всегда, и атомным электростанциям оставляется место с будущем энергетическом миксе. И вопрос электрификации автомобильного транспорта часто рассматривается.
Что делать с другими важными источниками ПЭ: металлургией, производством цемента, нефтехимией, сельским хозяйством, чаще всего не обсуждается. Такое впечатление, что главная задача этих планов: моделировать функционирование экономики в условиях сокращения поставок углеводородов, прежде всего нефти. Что, по-своему, конечно, имеет смысл.
Рекорды
Дополнительную сумятицу внесла и Межправительственная группа экспертов по изменению климата» (МГЭИК) — главный поставщик аргументов для борцов с глобальным потеплением. Еще в 2015 году во время подписания Парижского соглашения главной целью было остановить глобальное потепление на отметке +2 градуса. Оговорка «а при случае и на +1,5 градуса», прописанная и Соглашении, признавалась научным сообществом неактуальной. Большинство ученых сходились во мнении, что количество парниковых газов , выброшенных в атмосферу таково, что, если мы даже мгновенно прекратим всякую эмиссию, то атмосфера до этой отметки все равно разогреется. И вот в 2018 выходит Специальный доклад МГЭИК, полностью посвященный теме «1,5 градуса — все-таки значительно лучше, чем 2». И, если раньше официальным планом было сокращении эмиссии в три раза к 2050 году и достижения «углеродной нейтральности» к концу века, то сейчас, получается, нужно сократить объем эмиссии в два раза уже к 2030 году, а крайний срок достижения «нейтральности» - 2050.
Никто фактически ничего не предпринимал для того, чтобы разогрев планеты остановился на уровне двух градусов, а тут некоторые бросились за новыми рекордами. Но не все. Интересно, что этот Специальный доклад стал дополнительным идеологическим маркером. О стремлении достичь «углеродной нейтральности» к 2050 году заявили большинство европейских стран. Великобритания, Ирландия и Франция успели даже принять соответсвующие законы». Канада и штаты Нью-Йорк и Калифорния тоже двумя руками за 2050 год. А вот, «вышеградская четверка» — решительно против.
И это все происходит на одной и той же планете и в одной и той же атмосфере в прямом смысле этого слова. Одни страны заявляют о том, что собираются кровь из носа резко снизить объем ПЭ. Другие скромно молчат, потому что не могут снизить хоть сколько-нибудь значительно. А развивающиеся страны в это время наращивают свои выбросы, и наращивают при первой возможности. В Парижском соглашении закреплен «принцип равенства». Развивающиеся страны понимают его, как то, что в результате борьбы с глобальным потеплением мы не только должны победить его. В результате каждый человек планеты должен получить одинаковую квоту на парниковые выбросы. А, поскольку выбросы парниковых газов достаточно жестко связаны с ВВП, то и ВВП на душу населения должен получиться в итоге борьбы примерно равным. Если Запад не хочет снижать свой объем ПЖ (свой ВВП), то они будут наращивать свой. Поэтому их обязательства по сокращению эмиссии — это обязательства по сокращению в сравнении с вариантом «business as usual», а не сокращения «вообще». Китай же обещает начать сокращать свою ПЭ только после 2030 года, а Индия обещает начать ее сокращать когда-нибудь, без указания точно срока.
При этом «передовики» борьбы с потеплением — «передовики» только на словах. ЕС прилагает массу усилий, чтобы в атмосферу было выброшено побольше парниковых газов при транспортировке товаров с одного континента на другой. Канада на следующий день после объявления «чрезвычайного климатического положения» одобряет строительство нового нефтепровода, который будет поставлять на мировой рынок несколько сотен тысяч баррелей в день нефти
Россия на «климатической» карте мира
Президент Путин в Осаке объявил о том, что Россия ратифицирует Парижское соглашение. Определяться было пора. Мы одна из последних стран, которые сделаем это. И лучшим решением было бы , конечно, спокойно отсидеться , наблюдая за представлением в театре абсурда из зрительного зала. Парижское соглашение выполнено не будет, даже если расчеты и данные МГЭИК о тенденциях и причинах изменения температуры земной атмосферы и верны.
Развитые страны , если и смогут снизить свои парниковые выбросы, то не намного. И строго в рамках сложившейся в последнее время тенденции делокализации «парникового» производства и нарастающей физической нехватки углеводородных энергоносителей в Европе.
Разумеется, это не касается ситуации с возможным экономическим кризисом, о котором говорят сейчас не только большевики. В этом случае, падение объемов ПЭ может быть заметным. Но до «углеродной нейтральности» Европа точно не дотянет.
Развивающиеся страны в любом случае будут свою ПЭ наращивать. Перед ними стоит задача ускоренного экономического развития и искоренения бедности. Поэтому, если нужно будет строить самые неполиткорректные на сегодняшний день угольные электростанции, они будут из строить. Они будут строить новые заводы, выпускать новые автомобили, уничтожать леса, чтобы расчистить место для новых полей и пастбищ.
А нас постараются в труппу театра абсурда затащить силой. Шантаж Макрона в отношении Больсонаро и угрозы отказаться от закупок наших товаров, озвученные нам Чубайсом, это первый звоночек. Истеричность западной климатической политики возрастает, и на что у них хватит наглости, пока непонятно. Эпопея с Энергетической хартией показала, что в мире найдутся силы, которые захотят навязать России свою повестку дня в энергетическом вопросе. И найдутся СМИ и политические лоббисты, которые будут западную повестку дня продвигать внутри страны.
Борьба с глобальным потеплением, это еще более всеобъемлющая проблема. Энергетика является только частю ее. И решения, которые могут нам быть предложены, будут теми самыми ягодками по сравнению с Энергетической хартией.
И, уж если мы в этом театре абсурда окажемся, то нужно сделать все, чтобы быть там среди режиссеров, а не среди актеров. Поэтому первое задание для нас после ратификации Парижского соглашения — выработать свою позицию по климатическому вопросу.
Нам нужно будет не только аргументировано отбиваться от чужих решений, совершенно необходимо создать свой план борьбы с глобальным потеплением. На тот случай , если он все же понадобится.
Человеческая цивилизация не настолько взрослая, чтобы ради счастья будущих поколений уйти на многие столетия в тесные коммунальные квартиры с системой талонов на все самое необходимое - от еды и воды до бытовых электроприборов . Но мгновенно переходить из режима беспечной расслабленности в режим безрассудной паники - человечеству свойственно. Неопределенность в климатическом вопросе настолько велика, знаем мы о нем настолько мало, что не можем сколько-нибудь точно оценить его протекание и его последствия. Несколько подряд неурожайных лет, обострение проблем с питьевой водой, подтопление крупного города — и все. Паника гарантирована.
Но именно поэтому России совершенно необходимо заранее иметь свой собственный «климатический проект» , и совершенно необходимо его продвигать и организовывать международное сотрудничество вокруг него.
И не нужно повторять ошибок тех многочисленных проектов, которые появляются сейчас, как грибы после дождя. От разработки такого плана должны быть решительно отстранены всевозможные лоббисты. И руководить им должны не финансисты. Это бессмысленно. При первых звуках трубы, зовущей человечество к реальной борьбе с глобальным потеплением, нынешняя финансовая мировая система рухнет и оставит после себя только воспоминания. Неизвестно, какая система придет ей на смену. Но совершенно точно не все валюты выживут в этой бойне и соотношение между ними будет совсем другим.
Это должен быть план в киловаттах, джоулях и граммах белков, жиров и углеводов на душу населения. Заниматься им должны исключительно специалисты. И именно они, а не финансисты, должны будут продумать, как Россия сможет обеспечить своих граждан электроэнергией, теплом и продуктами питания. Только они смогут сказать какова должна быть пропорция тех, или иных видов беспарниковых источников энергии. Основываясь не на их «цене» , а ни их энергетической эффективности, энерго- и ресурсоемкости. Только они смогут ответить на многие вопросы, от которых будет зависеть жизнь страны в этих условиях.
Насколько нужно увеличить сельское население? Можем ли мы позволить себе содержать огромные мегаполисы, или нужно будет расселять людей по маленьким городам? Какие технологии нужно разработать и внедрить в производство? Финансисты на основе этих расчетов могут получить поручение подготовить проект новой финансовой системы. И, если им правильно определят систему KPI, то они наверняка справятся с этим заданием.
Такой проект нужен будет России не для того, чтобы бросаться тут же его выполнять. Надо надеяться, что до этого не дойдет. Но иметь собственную обоснованную позицию по данному вопросу теперь придется. Уж коли мы решились ратифицировать Парижское соглашение. Традиция использовать дискуссии по климату для того, чтобы взвалить свои проблемы на соседей по планете, никуда не делась.Создание такого плана неизбежно повлечет за собой постановку более общих вопросов, по устройству общественной жизни.
Контуры нового общества (а это будет новое общество) точно обрисовать сейчас не представляется возможным. Фантазий на этот счет много. Понятно только, что это будет общество с жестким рационированием имеющихся ресурсов и жесткой системой централизованного планирования. Административно-командная система.
Поэтому, нужно проверить, на месте ли архивы Госплана. У французов последняя пятилетка закончилась в 1992 году , а Генеральный комиссариат Плана был ликвидирован по требованию Еврокомиссии вообще только в 2006. Но планирование у французов было больше стратегическим, не сравнить с советским. И если президент Макрон действительно решительно настроен победить глобальное потепление, то без тщательного освоения советского опыта, у него ничего не получится.
|
|
