Появление подобного документа, определяющего вектор развития отечественной высшей школы на ближайшее десятилетие, давно назрело. Ведь он создаёт предпосылки для формирования по-настоящему рыночной, конкурентной среды. Даёт чёткий сигнал руководству университетов, в том числе, в регионах, о равных возможностях доступа к государственному финансированию. И определяет ведущую роль вузовского сообщества в деле социально-экономического прогресса России.
Почему это важно? Владимир Путин в своём указе от 7 мая 2018 года чётко дал понять, что в перспективе наша страна обязана войти в число пяти крупнейших экономик мира. Это очень сложная, амбициозная, но, в то же время, вполне выполнимая задача. Для её решения нам, как минимум, необходимо создать эффективную систему подготовки специалистов будущего, способных совершить необходимый стране технологический рывок. И вывести научные исследования и вузовскую науку в целом на качественно новый, востребованный рынком уровень.
Концепция, созданная Минобрнауки в сотрудничестве с академическим сообществом, определяет перечень основных инструментов, благодаря которым мы сможем реализовать задуманное. В их числе, например, возвращение специалитета, повышение самостоятельности вузов и создание консорциумов университетов по отраслевому принципу. Медицинских, экономических, минерально-сырьевых и так далее. Это даст возможность подтягивать отстающих к уровню флагманов, повысит академическую мобильность, позволит высшим учебным заведениям с небольшими бюджетами пользоваться современной инфраструктурой, которая создана лидерами. Причём речь идёт не об объединении, а лишь о создании кластеров, способствующих, в том числе, росту коммуникации с крупным бизнесом.
Коллаборация с ним особенно важна, ведь именно бизнес должен быть основным заказчиком и потребителем результатов научных исследований, которые ведутся в университетах. Должен мотивировать учёных к созданию инноваций и определять приоритетные направления изысканий.
Для того чтобы построить экономику знаний, нам необходимо срочно возрождать специалитет и отказываться от двухуровневой системы высшего образования. Она совершенно не подходит для подготовки инженеров и неприемлема для технических университетов. Очевидно, что механизм Болонского процесса не работает, он не способен обеспечить преемственность поколений в промышленности и создать плацдарм для технологического прорыва. Потому что бакалавры за четыре года не успевают получить весь необходимый набор компетенций, востребованный рынком. А магистры ориентированы, по большей части, на научную или педагогическую карьеру, но не на реальное производство.
«Программа стратегического академического лидерства» учитывает этот наиважнейший аспект. Но насколько реально воплотить в жизнь эту и другие идеи, заложенные в ней? По моему глубокому убеждению, работать эта концепция будет лишь в том случае, если Министерство в целом и министр, в частности, смогут нести ответственность за эффективность реализации её положений. То есть будут наделены функциями регулятора, имеющего право законодательной инициативы, в том числе в части отмены устаревших и работающих против делового климата законов.
Не менее важно разработать понятные всем критерии оценки высших учебных заведений и строго их придерживаться. Для того чтобы каждый руководитель вуза понимал, какие именно цифровые индикаторы влияют на оценку его результативности. Когда и на каком основании она может быть пересмотрена. Прозрачность этого процесса, безусловно, станет важнейшим стимулом к работе на развитие. В противном же случае добиться успеха будет весьма проблематично.
Для того чтобы в этом убедиться, достаточно вспомнить о программе 5-100, которой сегодня, к счастью, уже не существует. Никто так и не понял, по какому принципу отбирались университеты для участия в ней. Почему одним выделялось дополнительное финансирование на повышение позиций в глобальных международных рейтингах, а другим – нет.
К чему привело отсутствие прозрачности? Формально участники этой программы действительно немного улучшили свои результаты (хотя и не добились основной цели, то есть не попали в топ-100). Но за счёт каких показателей? Они превзошли всех в мире по соотношению числа преподавателей к студентам. Один к четырём, один к пяти… Здорово, конечно. Только данный коэффициент никоим образом не повлиял на авторитет этих вузов среди учёных и работодателей. Он остался на прежнем, довольно низком уровне, что и отразил последний рейтинг QS.
Мы обязаны учесть ошибки и избежать в будущем «работы для галочки». Участие в рейтингах не должно быть самоцелью, любое ранжирование - это лишь зеркало, отображающее уровень образовательной, научной и социальной среды. На мой взгляд, основной плюс «Программы стратегического академического лидерства» заключается в том, что она ставит во главу угла именно повышение её качества. То есть, верно расставляет приоритеты.
Сегодня у Валерия Николаевича Фалькова, который не так давно заступил на должность министра, есть кредит доверия ректорского сообщества. Поскольку он выходец из академического среды и досконально знает все беды и чаянья вузов. Мы рассчитываем на то, что это доверие сохранится на долгие годы, а идеи, заложенные в новой стратегии, не трансформируются в формализм, смогут реально повысить эффективность отечественной высшей школы и поспособствуют реализации национальных целей развития страны, сформулированных Президентом.
