Россия в качестве крупнейшего мирового экспортера зерна представляет собой серьезную угрозу. Причем не только с точки зрения торговли, но и с политической. К такому выводу пришли журналисты американского издания The National Interest, сгустив краски угрозой глобального потепления, при которой русская Сибирь вообще станет крупнейшей мировой житницей, дав в руки Москве новое мощное оружие для «гибридной войны».
NI напоминает о недавнем рекордном скачке температуры в Сибири, указывая на то, что резкое потепление вызвало таяние вечной мерзлоты. Ссылаясь на статью, опубликованную в научном журнале Plos One, журналисты издания говорят о том, что глобальное потепление значительно расширит границы нынешних сельхозземель в том числе и в России. Причем российское правительство уже якобы объявило о намерении использовать выгоды от глобального потепления, в том числе и в сельскохозяйственном секторе отмечают авторы статьи, ссылаясь на Распоряжение Правительства РФ от 25 декабря 2019.
В документе указано, что к III кварталу 2021 года должен быть разработан и утвержден отраслевой план адаптации к изменениям климата в сфере агропромышленного комплекса, в области рыболовства, работа над которым поручается Минсельхозу, Росрыболовству, Росгидромету, Росстату, Минэкономразвития, Минфину и Минстрою. Ожидаемым результатом должно стать «формирование отраслевой системы оперативных и долгосрочных мер адаптации к изменениям климата».
При этом в распоряжении (точнее, в приложении к нему), подчеркивается, что изменение климата прежде всего несет целый ряд рисков. «Отмечаемые в последние годы масштабные социально-экономические последствия температурных и барических контрастов, экстремальных осадков и наводнений доказывают растущую уязвимость населения и экономики к экстремальным погодно-климатическим воздействиям и, соответственно, актуальность и стратегическую значимость планирования мер адаптации», — отмечается в документе, — «При этом происходящие изменения климата на территории Российской Федерации создают и новые возможности для экономики страны, использование которых также относится к сфере адаптации».
Именно рисков, по мнению, как правительства, так и экспертов, гораздо больше, чем потенциальных выигрышей. Так что говорить о том, что Россия окажется исключительно «в плюсе», расширив площади сельхозугодий за счет территорий нынешней вечной мерзлоты — не правильно.
«Изменение климата — это не только потепление Сибири. Это еще изменение огромного числа параметров, из-за которых страдают почвы, леса, вся экосистема планеты. Поэтому нельзя говорить, что Сибирь в результате станет мировой житницей — в этом регионе возможно улучшение ситуации в АПК, но при этом в других областях страны увеличивается число засух, наводнений, пожаров», — говорит руководитель аналитического департамента AMarkets Артем Деев.
Собственно, журналисты NI также признают, что Россия не застрахована от засух, лесных пожаров, но при этом не сомневаются в том, что Москва вместо решения потенциальных внутренних проблем сосредоточится на своих глобальных позициях. «Изменение климата будет влиять на продовольственную безопасность внутри страны, но из-за возрастающей роли России как мировой зерновой державы, ее международное воздействие будет более острым. В связи с изменением климата другие страны могут в большей степени полагаться на импорт из России, что сделает их еще более уязвимыми», — пишет издание, отмечая, что сотрудничество с РФ превратится в «русскую рулетку».
Оборона, а не нападение
В качестве примера NI приводит введенные в этом году квоты, а затем и эмбарго на экспорт зерна, закончившееся 1 июля. «Несмотря на предупреждения от ВОЗ и ВТО, Россия ввела экспортную квоту на такие важные зерновые культуры, как пшеница, ячмень и кукуруза, когда вирус охватил весь земной шар», — пишет издание, — «Действия России привели к тому, что другие страны поспешили нарастить свои запасы зерна, добавив таким образом еще одно бремя для правительств, уже пострадавших от пандемии».
Однако эмбарго вводилось отнюдь не с какими-то политическими целями, подчеркивают эксперты. Причины были куда банальнее: зерно понадобилось нам самим.
В начале года, по данным Федеральной таможенной службы, поставки зерна с января по май включительно в 2020 году составили 120% от показателей прошлого года по объему и 116% — по стоимости. Темпы же роста в мае текущего года (по сути, в первый месяц действия эмбарго) по сравнению с апрелем 2020 также были выше на 13% как по объему, так и по стоимости.
Однако, по данным Росстата запасы зерна в России на 1 мая составили 18,6 млн тонн. Это — минимум с 2013 года. Так что квоты и последовавшее за ними временное эмбарго стали вполне логичной мерой, призванной компенсировать внутренний спрос и пополнить отечественные запасы, отмечает Артем Деев.
«Это необходимость именно этого года — на фоне пандемии страны стали очень активно закупать зерно впрок, чтобы не допустить дефицита в своих государствах. И России также нужно зерно для пополнения стратегических запасов и удовлетворения внутреннего спроса. Ведь зерновые — это базовый товар для всей пищевой промышленности», — добавляет исполнительный директор «Инвестиционно-Аграрного Фонда» Марина Строгая, отмечая, что в текущем году речь об увеличении экспорта не идет. «Главное — сохранить имеющиеся позиции», — подчеркивает эксперт.
А по мнению Ильи Березнюка, позиции не только сохранятся, но и усилятся. «По текущим прогнозам, в сезоне 2020/2021 наши аграрии могут экспортировать порядка 48 млн тонн зерна, где будет не менее 36 — 37 млн тонн пшеницы. И это даже несмотря на текущие задержки со стартом уборочной кампании и достаточно низкой урожайности на юге страны, что безусловно негативно влияет на начало нового зернового сезона», — поясняет управляющий партнер Agro and Food Communications.
Что же касается дальнейших перспектив для отечественных аграриев, то, по мнению эксперта, прогнозы ФАО, согласно которым к 2028 году на долю России будет приходится 21% мирового экспорта пшеницы — вполне реалистичны. Мы уже поставляем порядка 18-19% от общего объема, так что поставленная планка соответствует текущей ситуации, отмечает Березнюк.
Действие вызвало противодействие
Главными пострадавшими от Российской «жадности» The National Interest называет Турцию, Египет и Бангладеш.
По словам управляющего партнера Agro and Food Communications Ильи Березнюка, эти страны действительно закупают у России внушительные объемы зерна. «Если мы говорим о ключевых странах-импортерах, где российская пшеница занимает лидирующее положение, то традиционно это рынки Египта, где доля нашей пшеницы занимает от 35% до 41% от общего объема импорта. Это Турция, Йемен, Судан», — поясняет эксперт.
При этом, как отмечает кандидат экономических наук руководитель программы Мировая экономика ИМЭБ РУДН Ирина Ахмед Зейн Айдрус, удара по тому же Египту, по сути не было.
«С апреля—мая в стране начинается сбор своего урожая зерна, и страна обычно во время урожая не закупает пшеницу за рубежом, а закупает у своих национальных производителей», — поясняет эксперт, добавляя, что в этом году из-за пандемии государство решило осуществить закупку для пополнения резервов. «В апреле импорт планировался в объеме 800 тысяч тонн. Так как Россия является крупнейшим, но не единственным поставщиком, Египет пополнил свои запасы за счет одного из основных конкурентов на мировом рынке зерна — ЕС, а именно Франции, которая предложила более конкурентоспособные цены», — сообщает Айдрус.
Для Турции, по словам эксперта РУДН, вопрос поставок зерна более критичен: для этой страны, являющейся из крупнейших экспортеров муки и мучных и макаронных изделий в мире, наличие сырья для производства – вопрос сохранения своей международной специализации в этой области. Беспошлинный ввоз пшеницы (прогноз на текущий год примерно 11,5 млн) позволяет перерабатывать и экспортировать муку и макароны, около 60% которых поставляется в Ирак, Судан и Сирию. Плюс — стоит учитывать и большую численность населения Турции, и 5 миллионов беженцев, усиливают давление на продовольственную систему.
Бангладеш является третьим крупнейшим покупателем российского зерна. Страна с населением в 165 млн человек не еще в январе 2020 начала поиск альтернативных поставщиков и рассматривала прежде всего Украину.
Вообще, поиском альтернативных источников поставок занялись все три страны. И, стоит ожидать, что все импортеры продолжат активно работать в этом направлении. Причем та же диверсификация газовых поставок в Европу наглядно демонстрирует, что никакая страна не будет замыкаться на единственном поставщике, каким бы выгодным ни было сотрудничество с ним.
Кроме того, не стоит забывать, что у России на мировом рынке зерна есть серьезные конкуренты — страны Евросоюза, Соединенные Штаты, Австралия, Канада, Украина.
Партнерство без давления
Естественно, нынешние импортеры российского зерна все-таки зависят от поставок из РФ, несмотря на упорную диверсификацию. Причем, не только по пшенице. Россия, например, безусловный лидер по поставкам ячменя в Турцию. Судан и Йемен также уязвимы в случае сокращения российских поставок зерновых. При этом, как отмечает Илья Березнюк, сейчас открываются новые перспективные направления для наших поставщиков.
«По прогнозам многих аналитиков зернового рынка, в ближайшие годы лидерами по увеличению потребления зерновых культур станут Китай, Саудовская Аравия, Иран, Вьетнам. И это хороший шанс для российских аграриев нарастить дополнительные объемы в эти страны», — поясняет управляющий партнер Agro and Food Communications.
Но что эта партнерская сеть означает для России помимо торговли? Журналисты The National Interest полагают, что на первом месте – политическое давление, преследование собственных интересов на международной арене. Однако эксперты, опрошенные «Эксперт-онлайн» уверены, что Москва все-таки отделяет зерна от плевел. Яркий пример тому — Турция.
«На политической арене Турция проводит самостоятельную политику, которая не редко противоречит геополитическим интересам России. Последствия того, как Россия может влиять на Турцию мы уже наглядно. Несмотря на обострения по Сирии ни Россия, ни Турция не готовы к экономическому ущербу, который может быть вызван политическими решениями», — считает Ирина Айдрус.
У Египта с Россией позиции по Сирии схожи. По Ливии — конфликта интересов нет. Нашим странам интереснее экономическое сотрудничество. Так в товарообороте с Египтом львиная доля приходится на российский экспорт. Плюс — страны пытаются завершить проект по созданию Российской промышленной зоны, в проекте — строительство АЭС, совместный Африканский форум в Сочи. «Но стоит помнить, что Египту приходится лавировать между Россией и США, своим давним военным союзником», — отмечает эксперт РУДН. Кроме того, не все гладко и с вопросами туризма: россияне до сих пор не могут отправиться отдыхать на Египетские пляжи, ведь возобновление чартерных рейсов постоянно откладывается.
«В отличие от России Украина поддержала туристический рынок Египта, поэтому сейчас Египет пересматривает партнерские отношения в пользу Украины. Это коснется и расширения поставок зерновых», — считает Айдрус.
Что касается Йемена, то там идет гражданская война. И доминируют в данной ситуации региональные игроки: Саудовская Аравия, ОАЭ, Иран. Так что для того, чтобы оказывать на эту страну заметное экономическое или политическое влияние, нужны серьезные вливания, в том числе финансовые. А в нынешней ситуации отрицательного экономического роста Россия вряд ли может позволить себе такие инвестиции при весьма сомнительной отдаче.
Получается, что зерно — не самый лучший рычаг давления даже в случае со странами, которые действительно нуждаются в российском экспорте. Зачастую это либо не принесет необходимых дивидендов, либо вообще выйдет себе дороже. А сейчас, в условиях спада экономики, низкого спроса и цен на энергоресурсы, Москве гораздо важнее именно расширять поставки своих товаров, причем не только зерна. Тем более, что эпидемия коронавируса наглядно продемонстрировала, что логистические цепочки слишком легко рушатся и всем нужна подушка безопасности.
«Пандемия привела к выводу, что производство базовых продуктов АПК нужно увеличивать: растет спрос на зерновые во всем мире, растут цены. Российское зерно всегда найдет своего покупателя», — отмечает Артем Деев.
