К началу августа лесные пожары в России прошли на 13,4 млн гектаров, по подсчетам Greenpeace. Официальная статистика, как правило, дается раздроблено по регионам. А официальные СМИ предпочитают давать лишь выборочную статистику побед над огнем: сколько возгораний потушено, сколько возникло новых, какие группировки сил и средств задействованы (большие и они растут). Это позволяет избегать «излишней драматизации» общей картины происходящего.
Другое объяснение носит более «бюрократический характер»: ЧС на межрегиональном уровне пока не объявлено, тем более на общенациональном, так что статистика по регионам идет преимущественно отдельно. Хотя дело пахнет экологической катастрофой именно общенационального масштаба. На Якутию приходится почти 80% площадей всех пожаров (на Дальний Восток в целом — 90%). Однако дым и смог от горения лесов достиг не только Алтая, но и Монголии, а также Аляски.
Десятки городов и населенных пунктов на востоке России окутаны смогом, который сам по себе несет тяжелейшие последствия для здоровья. В Москве помнят чудовищные последствия от торфяных и лесных пожаров 2010 года, вызвавших резкое повышение смертности, а также рост числа патологий у рожденных в тот год детей. Мы до сих пор не имеем точной статистики на сей счет, а упомянутые дети даже не выделены в отдельную категорию, нуждающуюся в особом медицинском и ином уходе. Ровно так же нет у нас и точной статистики об именно медицинских последствиях масштабных пожаров в стране в 2003 и 2012 годах.
Оценки чисто экономического ущерба от лесных пожаров также можно считать приблизительными. И даже не по причине умышленного сокрытия фактов, а по причине того, что все средне- и долгосрочные последствия этого явления трудно учесть. В 2019 году (не самый катастрофический год) Минприроды оценило такой ущерб в примерено 15 млрд рублей, тогда сгорело около 10 млн га. Начиная с 2003 года Россия теряла ежегодно в среднем 2,5 млн леса, и это только та площадь, которая не восстановлена после пожаров прошлых лет, то есть вычеркнутая из лесных массивов безвозвратно.
В то же время, нынешние масштабные лесные пожары – отнюдь не уникальное явление нашей страны. Горит Греция, которой мы помогаем эти пожары тушить, в меньшей степени пока – Испания. Есть отдельные очаги возгорания в Финляндии. Наконец, сильно полыхает Запад США. И еще сильнее – ряд провинций Канады, где лесные пожары не менее регулярны, чем у нас.
В Канаде на конец июля общая площадь лесных пожаров приблизилась к 2 млн гектаров, что не особо выше среднегодового уровня за 10 лет, зато в 4,5 раза больше уровня прошлого года. При этом стоит упомянуть, что площадь Канады составляет около 10 млн кв. км. Площадь Якутии вместе с Иркутской областью, дающих почти 90% всех лесных пожаров, менее 4 млн кв. км. Получается (упрощенно, конечно), что российские леса в этом году горят в 7 раз сильнее канадских. Среднегодовой показатель для Канады в последнюю четверть века - 2,5 млн га горящего леса, при этом большая его часть затем восстанавливается.
С Финляндией нас лучше вообще не сравнивать. Если сто лет назад, когда она только вышла из состава Российской империи, массивные лесные пожары там были регулярной драмой, то в последние десятилетия эта проблема держится под контролем. И в пору, когда горят леса в той же Карелии, границу между нашим странами хорошо заметить с самолета: в соседней Финляндии пожаров в разы меньше.
Итак, что же происходит? Ну, и как водится, - «кто виноват?» и «что делать?»
Глобальная причина увеличения числа пожаров за последнее столетие и у нас, и в Канаде, и на Западе США, и везде вообще одна и та же: изменение климата. Причем условное «потепление» бьет по нашей стране сильнее, чем по другим: скорость роста среднегодовой температуры воздуха в России за последние примерно полвека в 2,8 раза происходит быстрее, чем в глобальном измерении.
В этом смысле лесные пожары- естественное явление. Одни леса будут сменяться другими, лиственные будут отчасти вытеснять хвойники. Где-то леса вообще уйдут. Помимо этого, еще до появления человека лесные пожары были средством, в том числе, «оздоровления» природы и даже повышения биоразнообразия: с их помощью «расселялись» многие виды растений. Естественная регулярность лесных пожаров в том или ином регионе без всякого участия человека составляет 7-10 лет.
Однако поскольку дышать продуктами процесса «оздоровления природы» людям в городах и населённых пунктах бывает весьма затруднительно, не говоря уже об уничтожении огнем самих этих населенных пунктов и эвакуации людей, то с этим надо что-то делать. То есть, стараться минимизировать ущерб. Причем с перспективой на десятилетия вперед. Поскольку, как предрекает выпущенный нам на днях мрачный доклад ООН на тему глобального изменения климата, негативные процессы идут значительно быстрее, чем ожидалось еще совсем недавно, а к 2030 году ситуация может стать и вовсе необратимой, если резко не сократить потребление углеводородов.
В той же Канаде, также сильно страдающей от глобального изменения климата, среднегодовое число лесных пожаров за последние четверть века как раз сокращалось - с 10 тысяч возгораний до 4 тысяч. А площадь, соответственно, с 7,5 млн га (рекорд 1989 года) до нынешних пока 2 млн. У нас ситуация скорее совершенно обратная, мы бьем антирекорды каждые десять лет. В Финляндии и площадь, и число пожаров не растет или падает вообще последние полвека.
Причина такой разницы проста. Она заключается в том, что превентивные меры по борьбе с природными пожарами не только не бесполезны на фоне даже глобального потепления, но и весьма эффективны. В 2018 году президент Америки Трамп, посещая горящую Калифорнию, ставил в пример финнов, которые, дескать, регулярно прочищают свои леса, и потому там проблемы пожаров как сезонной катастрофы не существует. Он был неправ. Дело не в «чистке» подлеска или сухостоя – его как массового явления в Финляндии (хотя что-то и по этой части делается), территория которой на 75% покрыта лесами, не существует. Дело в системном подходе.
Во-первых, человеческий фактор. На Западе США его в качестве причины лесных пожаров указывают в 90% случаев. В малонаселенной Якутии, понятное дело, нельзя все списать на брошенные окурки и непогашенные костры, хотя люди как причина пожаров вблизи жилья никуда не делись, остальное - сухие грозы. Как в доисторические времена. Во-вторых, в той же Финляндии довольно развита дорожная сеть, которая препятствует распространению огня (окурки на обочину тоже бросать не принято). Полно там рек, болот, озер и ручьев. Это не совсем наш вариант: дороги в Якутии быстро не проложишь, да и не нужны они там в таком количестве.
В-третьих, в бывшей царской провинции активно проводятся такие профилактические меры, как прорубание просек (все финские леса поделены на небольшие сегменты, огонь между которыми не распространяется, по идее), устраивают и «плановые пожары», выжигая под контролем наиболее уязвимые участки леса. В-четвертых, повышенные меры противопожарной безопасности предпринимаются на системном уровне вблизи жилья и населенных пунктов, - чтобы там гореть было просто нечему. Так что это все – целая политика. Многие из перечисленных мер предпринимаются и в Канаде.
У нас ситуации «предохранительными мерами», прямо скажем, запущенная. И тут следует, прежде всего, признать катастрофические результаты действия принятого в 2006 году Лесного кодекса, который переложил полномочия по тушению лесных пожаров – и по проведению превентивных мер тоже - на регионы. Получилось плохо. Сразу резко упало качество охраны лесов. Снизилось, также резко, и продолжает снижаться оснащенность лесопожарных служб регионов техническими средствами и снаряжением. Так, по данным Счетной палаты на прошлый год, например, в Забайкальском крае степень износа имеющейся техники и оборудования достигла 90%, а средний возраст тракторной техники – 30 лет. И это - типичная картина. С 2007 года средства федерального бюджета на обновление техники регионам выделялись лишь трижды, но в последний раз в 2014 году. В дальнейшем им рекомендовалось покупать «за свои». А их, как всегда, не хватает.
В 2019 году появился федеральный проект «Сохранение лесов» в рамках нацпроекта «Экология». Планируется, что к 2024 году за счет федерального бюджета оснащенность регионов лесопожарной техникой и оборудованием доведут до 100 %. Тогда же и ущерб от пожаров должен уменьшиться в 2,6 раза по сравнению с 2018 годом. Всего в рамках проекта на обновление лесопожарной техники с 2019 года в федеральном бюджете заложено более 21 млрд рублей». В то же время выделение и освоение этих средств идет пока не очень-то эффективно. Часто бюджетные деньги на текущий год приходят в конце его, когда уже все сгорело.
Отдельный вопрос: защита жителей от последствий отчасти неизбежных в будущем природных пожаров. Начать хотя бы с программы обеспечения людей средствами индивидуальной защиты, а также модернизации зданий и сооружений в части систем вентиляции и фильтрации воздуха. В малых населенных пунктах, находящихся в окружении лесов, нужны системные меры повышения уровня противопожарной защиты зданий и сооружений инфраструктуры. Ну и, наконец, в корне надо изменить само поведение людей, отбив наконец, у них тягу выступать арсонистами/поджигателями, в том числе устраивая весенний пал травы.
Ну а пока – горим синим пламенем. В буквальном смысле коптим небо.
