Две недели до империи
В промозглом нынче Санкт-Петербурге вокруг легендарного памятника Петру Великому возводят строительные леса. На несколько месяцев «Медный всадник» окажется скрыт от петербуржцев и гостей Северной столицы, но затем вернется к ним обновленным. Предыдущая реставрация памятника проводилась 45 лет назад, в 1976 году. Нынешние работы приурочены к 350летию со дня рождения первого российского императора. Юбилей Петра будет отмечаться в 2022 году.
Эта осень оказалась богатой на воспоминания об императорском доме и горячие дискуссии об имперском прошлом России. Сначала в Исаакиевском соборе впервые за столетие обвенчался потомок династии Романовых — Георгий Романов с Ребеккой Беттарини, ставшей после принятия православия и заключения брака Викторией Романовой. Впрочем, к попытке Георгия возродить таким образом традиции царской семьи дореволюционной России скептически отнеслась не только значительная часть российского общества, но и другие представители династии Романовых. А военные, отправившие гвардейцев Преображенского полка на венчание в качестве почетного караула, и вовсе были привлечены к дисциплинарной ответственности лично министром обороны.
Кстати, помимо того, что не все видят в молодоженах законных наследников дома Романовых, древняя имперская традиция отнюдь не тождественная династической преемственности. Но это к слову.
И вот теперь на реставрацию ко дню рождения первого императора отправляется, наверное, главный символ Российской Империи, обросший за последние столетия мифами. А уже совсем вскоре, 2 ноября (22 октября по старому стилю) нас ожидает еще один юбилей: 300-летие провозглашения России Империей. Начало реставрации величественного конного монумента именно в эти дни если и случайно, то и символично. Правда, пока никакие праздничные церемонии в связи с круглой датой не анонсируются.
Однако тенденция к началу очередного витка интереса к дореволюционному прошлому в последние годы явно намечается. Только, в отличие от 90-х годов, теперь имперское прошлое России, кажется, не стремится отменить советское.
«Медный всадник» как власть, как ужас, как торжество
Отыскать в закрытом строительными лесами «Медном всаднике» символ реставрации идеи сильного государства будет достаточно легко, учитывая те интерпретации, которыми он оброс за последние 300 лет. Как отметил в беседе с Expert.ru историк литературы Валерий Шубинский, трудно говорить, что в последнее время памятник приобрел какие-то новые коннотации. Споры о личности Петра I, как и о его символическом отражении, идут не первое столетие. Зачастую, точки зрения в этих спорах полярны.
Кто-то утверждает, что реформы Петра не только не продвинули Россию вперед, но и, наоборот, отбросили еt назад. В этом случае акцент делается и на деспотизме императора, и на ослаблении в результате его реформ российской самобытности — в государственных порядках и в быту, культуре, в вере. Сторонники же иной точки зрения утверждают, что реформы, способствуя развитию всех, или большинства сторон общественной жизни, дали людям и больше возможностей для самореализации.
Если же говорить именно о памятнике, то, как отмечает Шубинский, символическое значение он приобрел не сразу, побыв некоторое время «просто памятником». Мифологический флер вокруг всадника — заслуга Пушкина. Собственно, и свое современное наименование «Медный всадник» памятник приобрел благодаря поэту. «С одной стороны он стал символом преобразования России, с другой стороны, деспотизма, с третьей, победы над природой; сейчас будет 350 лет Петру, а через три года будет триста лет наводнению, которое описано в пушкинской поэме», — рассуждает Шубинский.
Полярность отношения к петровскому наследию ярко проступает и в русской литературе. Так, поэт Иннокентий Анненский называл его не иначе, как «В тёмных лаврах гигант на скале», подчеркивая одновременно и его величие, и человеческий ужас, стоящий за монументом. А Маяковский в своей «Последней петербургской сказке», скорее, в духе своего времени снизил пафос правителя, обратившись к нему как к узнику, закованному в собственном городе.
Если же отойти немного назад, во времена создания и открытия творения Этьена Фальконе и Мари Колло (вылепившей голову импертора), то можно вспомнить, что старообрядцы Петербурга окрестили его ни много, ни мало «всадником Апокалипсиса». Это, впрочем, неудивительно, учитывая отношение старообрядцев к петровским реформам.
Но раскол в оценках личности Петра и мифы вокруг «Медного всадника» очерчивает контур более глубокого общественного раскола, который наиболее ярко выявился сразу после распада Советского Союза, и не может быть сшит до сих пор.
Как это назвать
Если обернуться назад, в 90-е годы, то можно заметить, как силен был запрос на реабилитацию дореволюционного российского прошлого, как и попытки выстроить на этой основе историческую идентичность. Достаточно вспомнить многочисленные фильмы об императорской семье или юнкерах, среди которых можно отыскать не только конъюнктурные поделки, но и действительно заслуживающие внимания ленты. Например, «Романовы. Венценосная семья» Глеба Панфилова или «Сибирский цирюльник» Никиты Михалкова.
Правда, чем дальше история уходила от событий 1991 года, тем менее выраженной становилась эта линия. Как может показаться, в «нулевые» историческая память и вовсе совершила неожиданный кульбит, сместив свои симпатии в сторону советского прошлого. Как отметил в разговоре с Expert.ru главный научный сотрудник ИВИ РАН Александр Шубин, популярность антикоммунистической и про-имперской риторики в первые годы после распада Советского Союза просто была неизбежна, в том числе, и для власти, которая таким образом боролась со своими идеологическими противниками — коммунистами. Также, во многом, интерес к дореволюционной истории объясняется открытием ранее засекреченных архивов. Однако, как отмечает историк, в 90-е историческое сознание не было монолитным, оно раскололось на несколько секторов, в том числе на сторонников державной советской и на сторонников имперской, дореволюционной, «белой» традиций.
Шубин полагает, что угасание антикоммунистической и усиление про-советской риторики в 00-е не связано с изменениями в конструировании исторической памяти на государственном уровне. Проще говоря, власть не стала больше симпатизировать коммунистам. «Есть попытка государственного руководства опираться на широкий электорат: и сторонников советской державной традиции, и сторонников имперской державной традиции, — говорит Шубин. — периодически все элементы раскола 90-х годов так или иначе себя проявляют».
Косвенно это подтверждают и опросы общественного мнения, которые показывают, что в первые строчки рейтинга «великих исторических фигур» россияне готовы помещать как Сталина, Ленина, так и Петра l. Так, как показывает опрос проведенный в 2021 году Левада-центром (признан в РФ иноагентом), среди значимых для россиян исторических фигур Петр l занимает четвертое место. Символично, что в рейтинге он оказывается окружен с одной стороны Пушкиным, а с другой президентом Владимиром Путиным, который в 2019-м году интервью Financial Times в ответ на вопрос, каким из лидеров он более всего восхищается, назвал Петра I. «Он будет жить до тех пор, пока будет жить его дело, так же, как дело каждого из нас. Мы будем жить до тех пор, пока будет жить наше дело», — подчеркнул тогда Путин.
Также характерно, что на недавней встрече со школьниками президент заметил, что трагической датой для истории страны является не только распад Советского Союза (по его прежней формулировке — «крупнейшая геополитическая катастрофа века»), но и революция 1917 года, Как отметил Александр Шубин, на его взгляд, обе эти оценки могут быть вполне искренни. «Власть постоянно подчеркивает, что самое страшное — это распад государства на несколько частей, и, соответственно, 91-й год — это столь же ужасная дата, что и 17-й год», — отмечает историк.
Что же касается отношения к фигуре Петра l, то ему, по мнению Шубина, готовы прощать практически все, потому что он «великий государственник и, в то же время, не коммунист». Что, впрочем, с некоторыми оговорками, касается и более спорных исторических фигур, которые проявили себя как сильные государственники. И потому именно стремление к государственничеству, построению «сильного государства», является определяющим при выборе исторических аллюзий и акцентов.
Прежде про такое государство так и говорили: «империя». Кстати, это «прежде» началось именно с Петра Великого. До него, если не заглядывать в совсем давние времена, в Европе не было национальных империй, а была только Священная Римская (хотя к ее наименованию и присоединялись слова «германской нации»). Британская империя, как принято считать, прекратила де-юре существовать лишь в 1997 году, передав Китаю Гонконг. Так что закончилась эпоха империй лишь недавно. Но закончилась ли? «Куда ты скачешь, гордый конь,// И где опустишь ты копыта?»
