«В этой теме может быть лишь одна позиция»
Позиция Польши в миграционном кризисе выглядит как крайне негуманная. Польские силовики не пускают мигрантов на свою территорию, обрекая их тем самым на страдания от холода и голода. В Минске и Москве жестко критикуют Варшаву за такое поведение — и к этой критике присоединяются многочисленные европейские правозащитные организации. И, казалось бы, эта ситуация должна ослабить правящую партию «Право и Справедливость», которую значительное количество самих поляков критикует за крайне правую, в чем-то даже обскурантистскую политику (ту самую, из-за которой Варшава сейчас находится в клинче с Брюсселем, угрожающим лишить Польшу значительной части финансирования из европейских фондов). И поэтому, мол, польские власти должны быть по гроб жизни благодарны канцлеру Германии Ангеле Меркель, которая сумела предварительно договориться с Александром Лукашенко и обеспечить начало отправки этих беженцев из Белоруссии назад на Ближний Восток (в частности, в Ирак).
Однако на самом деле ситуация диаметрально противоположная. Поляки поддержали свое правительство и резко раскритиковали Меркель за сделку с Лукашенко. Точнее, не столько за саму сделку, сколько за то, как она была достигнута.
В этом легко убедиться, обратившись к цифрам — а они показывают, что ПиС за время миграционного кризиса резко укрепила свои позиции в стране. Согласно последним опросам, рейтинг ПИС вырос на 10% — до 41% — и сейчас на 18 процентных пунктов обходит главную оппозиционную силу, проевропейскую «Гражданскую платформу». У «Конфедерации» — партии, которая еще правее ПИС, — 11%, и это рекорд за все время существования этой политической силы.
По сути, население Польши и даже на дух не переносящая мракобесов ПиС «Гражданская платформа» (главная либеральная партия страны) объединились вокруг правительства и выступают сейчас единым фронтом. «Дело в том, что изменился контекст дискуссии между польским правительством и польской оппозицией. Если до кризиса с мигрантами основной осью спора были европейские темы — т.н. мягкие компоненты повестки, - то после начала кризиса с мигрантами доминируют жёсткие вопросы, которые относятся к безопасности, обороне, защите границ и т.д. На эти темы не может быть разногласий. Любой человек, который в этом плане спорит с польским правительством, автоматически становится не на антиправительственную, а на антигосударственную и антипольскую позицию. В этой теме может быть только одна позиция. Вот и изменилась линия оппозиции. Если по вопросам внутреннего устройства и судов можно было апеллировать к загранице, то сейчас такая апелляция воспринимается как предательство», — говорит Эксперту Online польский политолог Якуб Корейба.
Симбиоз страхов
Миграционный вопрос действительно воспринимается в Польше как угроза безопасности. Поляки всегда категорически отказывались принимать на свою территорию мусульманских беженцев — даже тогда, когда ЕС чуть ли не заставляла их это сделать (в рамках политики «европейской солидарности» и распределения беженцев, прибывающих в Италию, по всем странам ЕС). И дело тут не столько в польской ксенофобии, сколько в «передовом опыте» Западной Европы, который Польша увидела и оценила. «Существует консенсус относительно того, что мы не хотим повторять опыт Запада. Многие из нас ездят в Брюссель, Париж и другие европейские столицы. Видят, как там живут гости из Ближнего Востока — и мы понимаем, что это та ошибка, которую надо избежать любой ценой. И в этом наша цивилизационная отсталость нам помогает. Мы пропустили этот этап в развитии Запада (имеется в виду толерантность к мигрантам), смогли на него посмотреть со стороны и поняли, что этого нам не надо», — говорит Якуб Корейба.
Нынешний же кризис на польско-белорусской границе касался не просто мусульманских мигрантов. Он сплелся с другим важнейшим польским общественным нарративом — страхом перед Советским Союзом (а Лукашенко и Путин, которые, по мнению Варшавы, стоят за этим кризисом, воспринимаются в Польше именно как коллективный Советский Союз. «Нашествие мусульман, за спиной которых стоит совок — лучше не придумаешь. Вена 1683 (имеется в виду Венская битва 1683 года, где силы европейских государств во главе с польским королем Яном Собеским остановили продвижение Османской Империи в Европу — прим. ред.), Варшава 1920 года (когда Польша во главе с Пилсудским разбила Красную армию на подступе к Варшаве — прим. ред.). Так что Качиньского (лидера ПиС —прим. ред.) польское государственное телевидение сейчас показывает как смесь Собеского с Пилсудским», — говорит Якуб Корейба. Как защитника Польши и всего цивилизованного европейского мира от мусульманского и советского нашествия. Неудивительно, что рейтинги ПиС так взлетели.
Снова делят?
И когда поляки возмутились переговорам Меркель и Лукашенко о завершении миграционного кризиса, это возмущение было связано не с какой-то завистью по отношению к бундесканцлерин (которая, договариваясь об отправке мигрантов домой, реально защищала Европу от «нашествия»). И даже не с тем, что, по мнению некоторых экспертов, Германия за счет Польши продемонстрировала собственную адекватность. «Пора решать проблему, которую создали польские и литовские чиновники на границе с Беларусью. Пора прекращать этот цирк, - говорит о переговорах лидер Либерально-Демократической партии Белоруссии, депутат парламента Олег Гайдукевич. — В Европе остались политики, которые умеют прагматично думать об интересах Европы. А не устраивать цирк-шапито под дирижированием вашингтонских друзей». И даже не тем, что Меркель признала польскую вину и польскую неадекватность в истории с мигрантами, о чем тоже говорят в Белоруссии. «Меркель… всё же признала, что нужно решать проблему, которую устроила Польша. С Дудой и Качиньским пока Берлин договориться не смог. Следовательно, Берлину пора переходить к жёстким мерам в отношении Варшавы. А пока - Минску и Берлину нужно решить проблему, созданную Берлином и Варшавой», — вторит депутату белорусский журналист Игорь Тур.
Причиной недовольства поляков было то, что переговоры прошли через их голову — и такой сценарий вызвал у польской элиты крайне неприятные воспоминания.
«Это нарушение правил Евросоюза. Канцлер Меркель разговаривает с Минском и Москвой самостоятельно (имеется в виду без согласования с другими странами-членами Евросоюза, что предполагается в рамках единой внешней политики ЕС — прим. ред.). И это поведение напоминает о худших моментах истории, когда центральноевропейские государства расценивались как предметы для политической торговли», —- возмущается бывший премьер-министр Польши Беата Шидло. «В Польше существует обостренное отношение к вопросам суверенитета. И если Меркель начинает договариваться напрямую с Россией, то это активизирует самые болезненные схемы в польском сознании — значит, мол, Россия с Германией опять что-то за нас решают (в XVIII веке Россия и Пруссия три раза так делили между собой польские земли, а в 1939 году СССР и Германия заключили секретный протокол, которые поляки называют новым разделом — прим. ред.). И тут Меркель либо осознанно, либо неосознанно подыграла польской пропаганде, которая может ссылаться на русско-немецкий заговор против Польши», — поясняет позицию польской элиты Якуб Корейба. А значит, опять же, усилила позицию ПиС внутри страны.
Так что, вопреки некоторым оптимистам, миграционный кризис привел лишь к укреплению позиций польской власти. А значит дал ей стимул для продолжения крайне жесткой внешнеполитической линии — как в отношении ЕС, так и по отношению к России.
