Заместитель главы МИД РФ Сергей Галузин подтвердил 26 декабря агентству ТАСС готовность Узбекистана и Казахстана работать над созданием совместного с Россией «газового союза». В конце ноября об инициативе говорили президенты России и Казахстана Владимир Путин и Касым-Жомарт Токаев.
На протяжении нескольких недель российские и зарубежные СМИ рассуждали не только о перспективности нового проекта, но и о возможности его реализации. Критики говорили об увеличении зависимости центральноазиатских республик от России как о непосредственном последствии инициативы. Однако представители Узбекистана и Казахстана аргументировали интерес к ней национальными интересами своих стран. В частности, замглавы МИД Казахстана Алмас Айдаров уточнил, что предложение рассматривается как коммерческое и что в его политизации нет необходимости.
Скептиков можно понять: ни в Ташкенте, ни в Астане не давали однозначного ответа. Но твердое согласие в наше время – большая редкость. Кроме того, создание подобного «союза» требует вовлечения на нескольких треках сразу: на общем дипломатическом, межведомственном, корпоративном и экспертно-аналитическом.
Пути на Восток
Узбекистан в большей степени желает удовлетворить внутренний спрос. Как прогнозирует портал Neftegaz.RU, ввиду продолжающейся модернизации энергосистемы страны (прежде всего сооружения ТЭС) возможно прекращение экспорта газа к 2025 году. В целом наблюдаются нестабильность газового рынка. В начале декабря, например, в результате аномальных холодов, Ташкенту пришлось приостановить поставку газа в КНР, так как резко возросло внутреннее потребление.
Казахстан ориентируется на роль хаба российского газа для дальнейшего экспорта в Азию, в первую очередь, в Китай. 2 декабря во время встречи с казахскими коллегами, премьер-министр КНР Ли Кэцян назвал энергетическое сотрудничество краеугольным камнем двусторонних отношений Астаны и Пекина. Ли заявил, что надеется на способность Казахстана обеспечить стабильные поставки газа в Китай в соответствии с контрактом. Кроме того, как и Узбекистан, Казахстан нуждается в насыщении внутреннего рынка.
Тут трудно, кстати, не вспомнить возникший минувшей осенью проект «турецкого хаба», интересный России в плане поставок газа в Европу в условиях ограничений. Конечно, в страны Азию российский газ может идти беспрепятственно. Но задачей «Тройственного газового союза» будет усиление в целом восточных экспортных путей.
Согласно данным Министерства энергетики Казахстана, потребление газа в течение последних 5 лет выросло на 35%. Ежегодный прирост составил 7%. Ситуация с предложением не настолько сложная, как в Узбекистане, однако и здесь есть негативные факторы. Например, развитию собственных месторождений и увеличению добычи мешает политика сдерживания цен, делающая их убыточными. Одновременно с этим, для безубыточности национальной компании необходимо сохранять экспорт на уровне не ниже 5 млрд. кубометров в год.
Россия также активно наращивает партнерство с Китаем. Торговля энергоресурсами является одним из его главных элементов. Рост поставок газа в КНР за 8 месяцев 2022 года составил 60%, согласно данным, обнародованным председателем правления «Газпрома» Алексеем Миллеров. Задачей. В отличие от соседей, «свободного» газа у Москвы хватает. В рамках «газового союза» способна не только обеспечит энергоресурсами Китай, но и смягчит волатильность газовых рынков Казахстана и Узбекистана.
Бочка без ложки
В случае потенциального «газового союза» России, Узбекистана и Казахстана отсутствует основная для энергетических инициатив сложность — нужда в инфраструктуре. Газопровод «Средняя Азия — Центр» (соединяет газопроводы России, Казахстана, Узбекистана и Туркменистана), сооруженный в 60-80 гг. с пропускной способностью 80 млрд кубометров вполне соответствует проекта.
Кроме того, не актуальна угроза вторичных санкций. На прошлой неделе ЕС согласовал ценовой потолок на газ (около $2 тыс. за 1 тыс. кубометров), который начнет действовать в середине февраля 2023 года. Общую дестабилизацию рынка ожидать можно, но европейский «потолок» касается в основном территории ЕС. Других ограничений в отношении российской газовой отрасли на данный момент не введено. В итоге, коммерческие «плюшки» перевешивают виртуальные геополитические риски. Тем не менее, такие вопросы быстро не решаются.
