— Сегодня мы общаемся с достаточно широкой аудиторией, поэтому, честно говоря, хотела бы начать с довольно наивного вопроса, который мне, наверное, 10 человек задали во время подготовки. Что объединяет Дальний Восток и Арктику? Почему они под единым началом? И чем отличается госрегулирование этих регионов?
— Вы сейчас задали вопрос, который вызвал у меня немного бытовую аналогию, но, как мне кажется, очень точную. Дальний Восток и Арктика — это кладовая Россия. Там все драгоценности, там прохладно, там мало людей. Вместе Дальний Восток и Арктика отвечают у нас почти за 90% добычи природного газа, за пятую часть нефти, за половину российского золота, за 90% алмазов. Это — 10% мирового леса и почти весь рыбохозяйственный комплекс Российской Федерации, Северный морской путь и железнодорожный выход в Азию.
Можно сказать, что практически три из пяти рублей, которые зарабатывает российский бюджет в качестве налогов, в качестве прибыли от экспорта углеводородов и других ценных ресурсов, формируется на этой территории. И самые большие перспективы по дальнейшему развитию как природных ресурсов, так и промышленному, сельскохозяйственному и туристическому развитию у этих 56% территории нашей страны. Эти регионы, конечно, объединяет суровый климат, большие расстояния и небольшое количество людей, что создаёт вызовы в экономическом развитии и требует уникальных особых условий для того, чтобы людям там было комфортно жить, и при этом реализовывались все нужные нашей экономике проекты.
— За последний год в общестрановой медийной повестке мы слышим о Дальнем Востоке и Арктике ещё чаще, чем раньше. Что поменялось? Является ли это результатом так называемого поворота на Восток? Или это длинные процессы? И какие новые вызовы появились перед регионами за последние годы?
— Процессы длинные, безусловно. Они серьёзно ускорились в последние несколько лет, в том числе в части того, что экономическая сила и значение Восточной Азии уже являются аксиомой, понятной для всего мира. И, конечно, это оказывает влияние и на развитие нашего Дальнего Востока, на количество перевозок, которые нужно выдержать нашим железным дорогам и нашим портам, на спрос на товары, которые производит дальневосточная и северная экономики. Ну и те инвестиции, которые мы вкладывали, в частности, в такие крупнейшие проекты, как проекты «Новатэка» по сжижению природного газа, в проекты по развитию новых нефтяных месторождений, месторождений меди, золота и других драгоценных металлов в Арктике, сейчас требуют принципиально новой страницы в истории освоения этого региона.
За последние 7 лет грузооборот по Северному морскому пути вырос с 4 млн т до 34 млн т, что в 6 раз больше, чем рекорд Советского Союза. То есть СМП из такой «дороги героев» превратился в магистральный путь. И уже вложенные в него инвестиции показывают, что к 31–му году это будет уже 200 млн т грузов, которые создадут новую экономику — не то что Севера, а новую экономику России. И если мы вовремя не обеспечим эти 200 млн т грузов ледоколами, аварийно–спасательной инфраструктурой, спутниками, новыми портами, новым флотом и новыми кадрами, мы просто не вывезем эти грузы. И не то что не заработаем, а потеряем уже вложенные инвестиции. Поэтому развитие Дальнего Востока и Арктики в некотором роде — гонка со временем, где развитие новых инвестиционных проектов, соседних рынков создаёт требования, которым мы должны соответствовать. И в этом заключается политика, которую провозгласил наш президент Владимир Владимирович Путин 10 лет назад, когда сказал, что развитие Сибири и Дальнего Востока, а это, по сути, один макрорегион, является национальным приоритетом на весь 21–й век. И мы стараемся этот приоритет реализовывать.
—На текущей стадии финансирование этого проекта достаточное, или здесь есть какие–то вызовы с точки зрения привлечения ресурсов, в том числе частных?
— Ну вот мы с вами находимся на стенде ВЭБ.РФ, который является нашим ведущим институтом развития. Я имел честь на протяжении 6 лет трудиться внутри этой группы, поэтому вспомню своё прошлое финансиста, инвестора и скажу, что для хорошего инвестиционного проекта деньги никогда не являются проблемой. Если есть экономический резон и прибыльность, то деньги всегда найдут хороший проект. И в этом смысле развитие Северного морского пути — выгоднейший инвестиционный проект как для российского бюджета, так и вообще. И любой рубль, вложенный в развитие СМП, принесёт прибыль. Приведу Вам очень простой пример. Вот годовой грузопоток 200 млн т к 2031 году, о котором я сказал, он же будет и дальше расти десятилетиями. Ну, предположим, для простоты калькуляции, что он составит 200 млн т в год на протяжении, скажем, 20 лет, то есть 4 млрд т. Давайте предположим, что тысячу руб. с тонны может брать оператор СМП. Получаем цифру 4 трлн руб. Это доход очень упрощённый, не умноженный ни на какие инфляторы, не предполагающий никакую динамику. Настоящая цифра, пожалуй, будет вдвое больше. А сумма налогов, которые получит экономика Российской Федерации, доходов в виде зарплат, прибыли корпорации, превысит 20 трлн руб. Поэтому даже те цифры, которые содержатся в плане развития СМП до 35–го года, принятом Правительством РФ, — инвестиции в 1,8 трлн руб. — на фоне этих доходов, конечно, не столь значительные. В итоге каждый рубль, вложенный в развитие СМП, принесёт в бюджет порядка 20 руб., а каждый рубль, вложенный бизнесом, также принесёт ему прибыль. В этой части мы ищем сейчас баланс между бюджетными и внебюджетными инвестициями, частными инвестициями, инвестициями институтов развития для того, чтобы заработать на Северном морском пути смогли все участники российской экономики.
Конечно, реализация таких эпохальных проектов, как Северный морской путь и Восточный полигон идёт всё–таки от государства, которое должно всё вложить и создать, а также от бизнеса, партнёра государства. Но Вы предложили новое интересное измерение. Чтобы в этом участвовали наши люди как распорядители капитала. Россияне же должны первыми чувствовать те плюсы, которые нам дают новые магистральные пути, связывающие Европу и Азию. И мы обязательно будем думать о том, как активнее вовлекать, в том числе сбережения физлиц, в самые выгодные проекты развития Дальнего Востока и Арктики.
— Ещё одно измерение всех бизнес–процессов — наши внешние партнёры, в частности, восточные. Насколько они широко действуют? Мы говорим о них только как о потребителях российских продуктов? Или как об инвесторах, которые, например, будут строить заводы в России, в том числе на Дальнем Востоке и в Арктике?
— Я не буду здесь оригинален и повторю нашего президента, который говорит, что прежде всего нужно руководствоваться интересами России. Мы — самое большое государство в мире со сложной и богатой экономической географией. Поэтому не стоит полагать, что кто–то наше счастье из добрососедских или других побуждений построит за нас. Только мы сами можем построить достойную самодостаточную экономику, конечно, открытую миру. Россия была и остаётся одним из ключевых участников международной торговли и международного обмена. Это видно и сейчас, по последним цифрам. Поэтому все проекты, которые сейчас реализуются, в том числе на Дальнем Востоке и в Арктике, а их у нас 3 400, с инвестициями на 8 трлн руб., направлены на мировой рынок. Иногда напрямую, иногда через какую–то цепочку стран–посредников, у каждой из которых своя стадия переработки. И так или иначе частички российского сжиженного природного газа, наших металлов и сельского хозяйства оказываются во всём мире, в том числе в странах, которые сейчас принято называть недружественными.
Но я ещё раз поддержу президента. У нас нет недружественных стран. Есть государства, в которых во имя каких–то краткосрочных политических целей либо по инерции какая–то часть политического и военного руководства совершает недружественные действия по отношению к России. Но это выровняется. Отношения надо строить на прагматичном базисе с точки зрения взаимной выгоды, но преследуя в первую очередь цели Российской Федерации. Цели обязательно долгосрочные. Надо обязательно думать не только о том, какую мы прибыль заработаем в том или ином проекте, а какие компетенции разовьём, как это повлияет на образование следующего поколения, на среду для жизни. И для нас, как для федерального органа исполнительной власти, критически важно, чтобы экономическое развитие синхронизировалось с развитием городов, с ростом привлекательности нашего региона. Как мы говорим, куда хочется приехать, а в перспективе и переехать. Убеждён, что качество жизни рядом с такой уникальной природой — это подарок судьбы.
