Второй раунд внеочередных парламентских выборов, состоявшихся 7 июля, изменил политический ландшафт Франции и создал условия для потенциального кризиса режима. Выборы, назначенные президентом Франции после выборов в Европейский парламент 9 июня, и его решение распустить Национальную ассамблею (нижнюю палату французского парламента), оставляют место как для политического хаоса, так и для политических манипуляций, что показал и сам ход выборов.
Выборы и их результаты
Во Франции специфический метод подсчета голосов на выборах. Выборы проходят в два тура, необходимо набрать большинство голосов. Дело ограничивается одним туром, если кто-то из уастников выборов наберет абсолютное большинство голосов. Если же абсолютного большинства не будет ни у кого, проводится второй тур, для победы в котором требуется относительное большинство. При этом кандидатам разрешается выходить из выборов и передавать свои голоса другим. Отсюда и поговорка: «В первом туре мы выбираем, а во втором исключаем».
Первый тур прошел 30 июня и закончился убедительной победой Национального объединения (RN) мадам Ле Пен и Жордана Барделлы. Вместе со своими союзниками, партией «Республиканцы» (LR) во главе с Эриком Сьотти, они набрали 10,6 млн голосов избирателей или 33,2%. Левый альянс под названием «Новый народный фронт» (NPF), состоящий из широкого спектра политических сил от радикалов Ж.Л. Меланшона из «Непокоренной Франции» (LFI) до социалистов (PS) и экологов, сумели набрать 9,6 млн голосов или 29,2%. Эмманюэля Макрона и его объединение «Вместе за республику» (Ensemble) поддержали лишь 6,6 млн избирателей (20,8%). Часть партии «Республиканцы», которая не поддерживает Сьотти, сумела набрать 2,2 млн голосов (6,6%).
Результаты второго тура показали полную смену тенденции. Это стало результатом образования «республиканского фронта», в который объединились все партии, выступающие против кандидатов от RN или поддерживаемых RN. К моральной стороне создания республиканского фронта могут быть вопросы, но с юридической точки зрения все законно.
Для RN, получившего лишь 126 мест, результаты второго тура являются относительной неудачей, потому что опросы общественного мнения за неделю до выборов отдавали им 180-230 мест. С союзниками из LR, поддерживающими Сьотти (17 мест), у Объединения лишь 143 места, т.е. намного меньше абсолютного большинства. Стратегия «республиканского фронта» оказалась довольно эффективной. Очевидно, что RN продолжает пугать большинство избирателей. Тем не менее, Объединение стало главной партией в Национальной ассамблее и продолжило усиливать свое представительство в парламенте как по количеству мест, так и по географическому признаку.
Левые, объединившиеся в «Новый народный фронт», добились крупного успеха. У них 193 места, но и у них значительно меньше абсолютного большинства. Следует обратить внимание на изменение баланса сил внутри левого альянса: LFI получил 75 мест, а PS удвоил свое представительство в парламенте.
Объединение, поддерживающее Эмманюэля Макрона, потерпело поражение, но не такое сильное, как ожидалось. У него 163 места, в том числе 99 мест у «Возрождения» (RE) Макрона, что значительно превышает 70-90 мест, которые им прогнозировали в первые дни июля. Ну и наконец, хороший результат у «республиканцев»: несмотря на поддержку Эрика Сьотти RN у LR 68 мест.
Результаты выборов, конечно, важны, но интерпретировать их следует точно, а не так, как это сделал Жан-Люк Меланшон в начале 9-го вечера 7 июля. Он, конечно, блеснул красноречием, но оно уже не пользуется во Франции популярностью.
Одно очевидно: ни одна партия, «группа» или объединение не получила абсолютного большинства. Франция хотя и не становится неуправляемой, но, как минимум, вступает в период политической нестабильности. Это является большим успехом Эмманюэля Макрона, который хотел «прояснить» ситуацию и который, несомненно, среди проигравших как первого, так и второго туров.
Уроки, которые необходимо усвоить
Выборы преподнесли несколько уроков, как очевидных, так и не очень очевидных, которые необходимо усвоить.
1. Во-первых, потери RN, составившие не менее 50-60 мест, объясняются относительно хорошими результаты NPF и Ensemble. Следствием этого стала значительная разница в количестве голосов, приходящихся на каждого избранного депутата: от 70608 для RN до 37769 для всех партий «республиканского фронта», включая сошедших с выборов. Такая разница не нова для французских выборов. Она, кстати, меньше, чем в Соединенном Королевстве, где выборы состоят из одного тура и где необходимо набрать простое большинство. Однако такие выборы могут вызвать раздражение у избирателей. 10 млн французов, голосовавших за RN, могут не без оснований считать, что «система» украла у них победу.
2. Успех в количестве мест принесло NPF меньшее количество голосов, чем у RN. Это заставляет вспомнить восторженные выступления лидеров LFI сразу после выборов. К тому же, LFI стал лишь третьей партией после этих выборов. Утверждения, что NPF выиграл эти выборы, опровергаются тем фактом, что NPF – это всего лишь избирательное объединение, которое даже не смогло договориться о едином кандидате на пост премьер-министра. В том же ключе (относительно) хорошее выступление двух партий, которых мы считали мертвыми в 2022 году: LR и PS. Оно показывает, что «старый мир» остается важным элементом политической обстановки.
3. Но прежде всего, обращает на себя внимание освобождение политических лидеров от «макронизма». Габриэль Атталь, благодаря которому в основном «Возрождение» и добилось «хорошего» результата, во время выступления воскресным вечером 7 июля неожиданно вышел из-под влияния президента Пятой республики, которому он, кстати, обязан своей стремительной карьерой. То же самое относится, хотя и в меньшей мере к Эдуару Филиппу (бывшему премьеру Макрона). Следует также отметить Жиля Ле Жандра и ряд других политиков.
Суть поражения президента заключается в следующем: Эмманюэлю Макрону придется иметь дело не только с естественными, так сказать, противниками, но и с теми, кого он считал «(своими) созданиями», и кто, как Франкештейн, пошли против своего создателя.
Президент Макрон не только не получил политического прояснения, на которое надеялся, но и оказался в изоляции в собственном лагере. Причем, по французским законам, он теперь не сможет в течение года распускать парламент.
Последний урок, который необходимо усвоить, состоит в том, что Франция будет сейчас менее управляема, чем была до роспуска парламента. Даже несмотря на то, что союз между противоположными партиями (LFI и RN) не будет иметь абсолютного большинства (201 место из 299), разногласия между ними сделает Ассамблею неуправляемой.
Латентный политический кризис, латентный кризис режима?
Необходим короткий экскурс в политическую историю Франции. Политическая ситуация, сложившаяся после второго тура выборов в парламент, напоминает события мая 1951 года, когда во Франции была Четвертая республика. Отличительным признаком того времени было наличие центристских коалиций, который тогда называли «третьей силой».
В 1951 году выборы проходили по пропорциональной системе, а не по традиционной французской системе двухтуровых выборов с большинством в округах. Политические партии боялись двойного успеха коммунистов и голлистов из Объединения французского народа (RPF), которое в то время считалось ультраправой партией. Следует иметь в виду, что сейчас в ходу схожая риторика для демонизации RN, которое даже называют фашистским и криптофашистским, что абсолютно смехотворно. Право- и левоцентристские партии тогда договорились об особых отношениях, которые позволят им в отдельных случаях объединять голоса. В результате такого сотрудничества стало то, что Французская компартия (PCF), набрав почти 26% голосов, получила лишь 103 места (16,5%) из 615 мест в Национальной ассамблее, а RPF, который набрал 21,7% голосов, получил только 121 место. С другой стороны, социалисты получили в парламенте 107 мест, набрав 14,5% голосов избирателей, а радикалы и радикал-социалисты – 93 места и 10% голосов. Партии, не связанные с PCF и RPF, получили более 61% мест, набрав 51% голосов. В 1951 году создавались коалиционные правительства, но они были очень хрупкими и привели к хронической политической нестабильности.
Одним из уроков, который следует усвоить из этого исторического примера, является то, что форма голосования (пропорциональная или большинство в двух турах) менее важна, чем политический контекст, в котором проходят выборы, и вытекающие из него маневры политиков. Здесь самое время поговорить об избирательных манипуляциях, о манипуляциях, которые формально считаясь законными, тем не менее серьезно подрывали легитимность Ассамблеи. Это была главная болезнь Четвертой республики, которая со временем приказала долго жить. И это же рискует стать болезнью новой Ассамблеи сейчас. Следует также добавить, что во время выборов руководящих органов нижней палаты парламента, состоявшихся 18 и 19 июля, не были соблюдены правила, требующие, чтобы должности вице-президентов и квесторов распределялись пропорционально между всеми партиями. Членов RN исключили из списков кандидатов несмотря на то, что Национальное объединение обладает самой многочисленной фракцией в Ассамблее. Отсутствие представителей RN в руководящих органах палаты едва ли будет способствовать укреплению ее законности.
Нынешняя ситуация не только похожа на выборы 1951 году, но и имеет немало существенных отличий. Сейчас, как и 70 лет назад, основой власти станет политический центр с придатками. Однако решающими будут экономика и социалка. От экономических и социальных вопросов будет трудно избавиться. Они очень сильно затруднят создание правящих коалиций.
LR и часть Ensemble (Горизонты и Демократическое движение) строят свою стратегию на «снижении дефицита». В этом им, кстати, поможет Евросоюз, который требует от Франции выполнения бюджетного правила. Следовательно, эти партии формально будут выступать против социального прогресса. Причем, даже такого робкого, за который выступают часть макронистов и социалисты.
И напротив, социальные проблемы, которые продолжают усиливаться во Франции и которые ведут к сильному и реальному недовольству части населения, придают определенную и очевидную законность требованиям NFP, часть которых может быть принята макронистами. Однако в целом эти два выбора несовместимы.
Участие представителей PS и LR в одном правительстве кажется крайне маловероятным, но воздержание во время отдельных голосований и особенно во время голосований по вынесению вотума недоверия могло бы позволить правоцентристскому или левоцентристскому правительству меньшинства править страной при условии, что участники коалиции будут скрывать антагонистические противоречия. Другим вариантом из этого же ряда «комбинаций» является, как нетрудно догадаться, правительство технократов, которое будет иметь поддержку разных партий центристского спектра, а также PS и LR.
Проблемой правительства технократов является то, что премьер-министр, который не должен состоять ни в одной из партий, должен обладать определенной легитимностью. Этому требованию отвечает совсем немного политиков, включая, например, Кристин Лагард, возглавляющую ЕЦБ, или еврокомиссара Тьерри Бретона. Их, к тому же, еще и понадобится уговаривать покинуть нынешние должности и вернуться во французскую политику. Но даже если эта в общем-то невозможная ситуация как-то все же станет возможной, остается жесткая и даже жестокая бюджетная политика, проведения которой Брюссель может потребовать от Парижа уже в сентябре этого года и которая вызовет такую напряженность (в правительстве), что сомнительно, что PS пойдет на такой компромисс. С другой стороны, вотум недоверия, предложенный огромной частью NPF и который, естественно, будет голосоваться и RN, получит абсолютное большинство.
Единственное, на что может рассчитывать правительство технократов, так это проведение полужесткого бюджета. Такое правительство быстро столкнется с теми же проблемами, с какими в свое время встречались правительство Борн и Атталя, а также с четкой перспективой в любой момент пасть в результате вынесения вотума недоверия.
Сходство между нынешней ситуацией и тем, что произошло во время Четвертой республики, просматривается четко, но не стоит недооценивать и различий между ними. Сейчас у президента Франции совсем другие полномочия в сравнении с возможностями главы государства в Четвертой республике (Жюль Венсан Ориоль и Жюль-Густав-Рене Коти).
Отсюда и проблема перспективы. При анализе политической ситуации в сегодняшней Франции и соотношения сил между тремя антагонистическими блоками не следует забывать и четвертого участника – самого Эмманюэля Макрона, позиции которого сейчас, правда, значительно ослабли. Невозможно не заметить то враждебное отношение, которое он вызывает даже в собственном лагере. Однако конституция дала ему большую власть и много полномочий. Авантюрный роспуск парламента 9 июня показывает, что он может непредсказуемо их использовать. Тем не менее, какими бы непредсказуемыми ни были действия президента Макрона и как бы мало внимания он ни обращал на букву и дух Конституции Франции, что следует, например, из его решения 8 июля оставить Габриэля Атталя во главе временного правительства, политический кризис может трансформироваться в кризис режима.
Возможна ли отставка президента?
Политическая проблема заключается в следующем: Франция получит коалиционное правительство, которое будет предпринимать определенные усилия для сглаживания разногласий между двумя правым и левым крыльями, или правительство, которое без малейших раздумий и сомнений будет бросаться на всех и вся, но продолжительность работы которого по этой причине будет сильно ограничена.
Речь идет о противоречии между «демократией меньшинства», которое, желая сохранить потенциально авторитарное правление президента, на самом деле существенно его ослабило. Очевидно, что сохранение Эмманюэлем Макроном поста президента Пятой республики сейчас становится латентной проблемой. В отличие от президентств Франсуа Миттерана и Жака Ширака сосуществование между главой государства и враждебно настроенной к нему Национальной ассамблеей, сейчас невозможно, потому что Ассамблея тоже далеко не едина, а раздроблена. Однако эта раздробленность нисколько не усиливает позиции президента. Напротив, она еще больше парализует его действия, потому что ему не с кем договариваться. Когда Ширак был премьер-министром у Миттерана (1985-88) или когда социалист Лионель Жоспен возглавлял правительство у Жака Ширака, ситуация не была легче, но она была проще. Эти два премьера обладали большинством в Ассамблее и президенту приходилось вести переговоры, но по крайней мере, он знал, с кем их вести. Сегодня же, никто не знает, кто возглавит правительство, хотя и существует довольно высокая вероятность, что премьер будет по политическим убеждениям правоцентристом. В этом случае его правительство имеет шансы на стабильность.
Конституционным выходом из кризиса несомненно является очередной роспуск парламента, но сегодняшняя ситуация возникла как раз после роспуска парламента 9 июня, а президент может сейчас воспользоваться роспуском кабинета не раньше, чем через год.
Тупик, по мнению многих политологов, можно решить при помощи отставки президента, которая приведет к досрочным президентским выборам. Этот сценарий возможен, но и вновь избранный глава государства не сможет распустить парламент раньше 1 июня 2025 года.
Пожалуй, единственно возможным вариантом для Эмманюэля Макрона будет оставаться президентом до июня 2025 года и уйти затем в отставку, чтобы у преемника была возможность, если он прибегнет к досрочным выборам в парламент, получить большинство, необходимое для эффективного руководства страной.
Это решение потребует от Макрона ограничить творческую деятельность до минимума, но едва ли его неустойчивое поведение позволит ему сделать это.
Очевидно, что риск перерастания политического кризиса в кризис власти и кризис государственных институтов сегодня очень велик.
Сейчас следует вернуться к самим французам. Всевозможные комбинации и союзы, которые де Голль не без оснований и с определенной долей презрения называл «властью партий», тем быстро сойдут на нет, потому что ситуация для большинства сейчас не только продолжает ухудшаться, но и ухудшается все быстрее и быстрее. Действия определенных партий быстро сделает их одиозными в глазах большей части населения. Дальше всех, пожалуй, в этом направлении уже продвинулась LFI, но она, естественно, не единственная.
Необходимые решения повлияют на экономическое и социальное развитие Франции на годы. Правительство, которое будет бездействовать из страха перед потенциальным вотумом недоверия, в реальности окажется самым низким общим знаменателем составляющих его частей. В среднесрочной перспективе такая позиция будет представлять для него смертельную угрозу. Но правительство, верящее в свою способность проводить непопулярные реформы посредством авторитарных мер, будет таким же, как бездеятельное правительство, но уже в краткосрочной перспективе.
Трагедия Франции состоит в том, что она нуждается в мерах, которые одновременно являются и радикальными, и популярными; в мерах, которые в целом диаметрально противоположны экономическим, социальным и антисоциальным возможностям Евросоюза, но у правительства нет большинства для их проведения. Недовольство, которое испытывает изрядная часть населения и которое наверняка усилят результаты второго тура выборов и политические манипуляции в Ассамблее, приведет к новым рискам, о которых французы должны все знать.
