«Интернет-коммерция почти невозможна без участия доверенных посредников при проведении электронных платежей <…> но сама по себе система, в основе которой лежит доверие, далеко не идеальна» — так начинался документ, выложенный в сеть осенью 2008 года программистом Сатоси Накамото. С этого текста началась история биткойна — первой в мире виртуальной валюты. Создавая биткойн, Накамото предлагал отказаться от услуг любых финансовых посредников и перевести все транзакции в пиринговую (peer-to-peer — от пользователя к пользователю) сеть. Именно такую возможность дает блокчейн — технология, на базе которой построен выпуск биткойна.
Блок за блоком
Предположим, вы хотите перевести своему другу несколько биткойнов. Транзакция, которую вы создадите, будет включать в себя четыре значения: ваш биткойн-адрес, с которого переводятся средства, биткойн-адрес вашего друга, на которые они поступают (в обоих случаях речь идет об уникальной рандомной последовательности букв и цифр, исходя из которых невозможно узнать, кто получает и кто отправляет биткойны), сумму перевода и комиссию, значение которой вы задаете сами. Транзакция моментально становится видна каждому участнику системы. Но не только: все создаваемые транзакции в режиме реального времени можно увидеть, к примеру, на сайте Blockchain.info.
Затем в дело включаются так называемые майнеры, или процессоры. Это компьютеры, которые берут вашу и еще сотни других транзакций и собирают их в единый блок. Чтобы блок считался сформированным, майнеру требуется вычислить хеш-функцию — как и биткойн-адрес, это цифро-буквенная строка определенной длины, своего рода уникальный отпечаток, в который шифруются данные всех транзакций из блока. Создать хеш-функцию можно за считанные мгновения, но вся сложность в том, что по правилам, заданным Сатоси Накамото, каждая хеш-функция должна удовлетворять определенным требованиям. В частности, она должна начинаться с определенного количества нулей. Например, хеш-функции, высчитываемые, пока пишется этот текст, должны содержать в начале 17 нулей. Чтобы справиться с такой задачей, необходимо последовательно перебрать тысячи и тысячи хеш-функций. При этом система создана таким образом, что сложность задачи увеличивается по мере увеличения мощностей у майнеров: во времена Накамото заниматься майнингом можно было на обычном ноутбуке, сейчас для этого требуются внушительные вычислительные мощности. Поэтому под личинами майнеров уже, как правило, скрываются не конкретные люди, а крупные компании или объединения инвесторов. Например, один из самых крупных майнеров BTC China принадлежит одноименной шанхайской бирже. А пул, принадлежащий компании 21 Inс, по слухам, финансируется венчурными фондами Кремниевой долины.
Хеш-функция — залог того, что биткойн-систему невозможно взломать. Смена даже одного символа в исходном наборе данных меняет хеш-функцию до неузнаваемости. Более того, каждый сформированный блок существует не сам по себе, а получает номер, становится доступен опять-таки всем пользователям системы, подтверждается ими и записывается в цепочку из блоков, сформированных ранее, — отсюда и название «блокчейн» (blockchain). Информация обо всех блоках и всех транзакциях хранится на сотне компьютеров (в ноябре 2015 года она занимала 50 ГБ дискового места), и чтобы изменить ее, нужно взломать каждый из них.
И самое интересное: майнер, которому удалось подобрать верную хеш-функцию и сформировать блок, получает вознаграждение: во-первых, комиссии, которые задаются пользователями, переводящими биткойны, а во-вторых, 25 вновь созданных биткойнов — именно так и осуществляется эмиссия виртуальной валюты. Причем размер вознаграждения постоянно сокращается в два раза — через каждые 210 тыс. блоков. Изначально майнеры получали 50 биткойнов за каждый новый блок, с июня 2016-го — уже по 12,5 биткойна. Соответственно и размер эмиссии ограничен. Новые биткойны будут появляться всегда, но считается, что к 2023 году размер вознаграждения майнеров станет настолько ничтожным, что эмиссия виртуальной валюты остановится на отметке 21 млн биткойнов.
Тем не менее именно эта особенность биткойна — создавать его из ничего, решая математические задачи, — и стала залогом фантастического успеха криптовалют.
От валюты — к активам
Сама по себе технология, использованная Сатоси Накамото, не нова: в ее основе лежит давно известная криптография и менее популярный термин «распределенные реестры». То, что получилось в результате их сплава, обладает рядом особенностей, благодаря которым биткойн стал популярен среди интернет-пользователей, а затем обратил на себя внимание всего мира.
Во-первых, в основе блокчейна лежит децентрализованность. В этом плане технология перекликается с самой идеей интернета, создатели которого на рубеже 1950-х и 1960-х, в период холодной войны, решали конкретную задачу: обезопасить американскую систему связи от ядерной атаки. Тогда децентрализованная система связи и пришла на смену централизованной, организованной вокруг единого коммутатора.
Информация обо всех транзакциях хранится на компьютере у каждого участника системы. Из этой распределенности проистекает второе важное свойство блокчейна — систему невозможно контролировать и взломать. Наконец, третья особенность технологии — она построена на принципе консенсуса: ни одна транзакция не попадет в блок, а блок — в цепочку, если не будет подтверждена большинством участниками системы. Представьте себе, что вы находитесь в одной комнате с несколькими людьми, каждый из которых фиксирует в памяти все ваши слова и поступки, а затем сможет их подтвердить или уличить вас во лжи, если вы скажете, что в комнате происходило что-то, чего на самом деле не было. При этом изначально заданные правила поведения не позволяют вам сделать какую-нибудь гадость. Ну а ваше лицо — в случае с биткойном, построенным на принципе анонимности, — скрывает маска.
Игорь Калганов, генеральный директор компании «ЗЗ слона»: «Блокчейн нужен там, где есть несколько сторон, не доверяющих друг другу, но вынужденных договариваться. Мы внедрили решение, основанное на блокчейне, для документооборота между участниками сделок купли-продажи недвижимости. Этих участников много, они друг другу не доверяют и вынуждены несколько раз перепроверять документы. Документы на протяжении периода прохождения сделки неоднократно меняются: например, кто-то выписывается из продаваемой квартиры — это отражается в выписках из домовой книги. Продавец каждый раз берет все эти справки об изменениях, ксерокопирует их, отправляет агенту, агент — покупателю, покупатель с ними идет в банк, банк — в страховую или к посреднику. Если между всеми этими людьми создать сеть на основе блокчейна, они смогут в любой момент проверить подлинность всех выложенных документов и их историю».
В Национальном расчетном депозитарии (НРД) недавно успешно протестировали систему электронного голосования владельцев облигаций на основе блокчейна. «Мы ищем кейсы, в рамках которых блокчейн дает дополнительную ценность, — рассказывает Артем Дуванов, главный архитектор НРД. — Мы пытались понять, что нового может дать блокчейн, чего мы не можем сделать на централизованной системе, и решили, что лучший кейс — это электронное голосование владельцев облигаций через номинальных держателей». Если у вас есть ценные бумаги, то права собственности учитываются в каком-то депозитарии, депозитариев много, владельцев много, они встроены в иерархию, сходящуюся на НРД. «Когда происходит голосование, депозитарии принимают инструкции по голосованию от владельцев бумаг и по цепочке поднимают до нас, — описывает существующий механизм г-н Дуванов. — Дальше выполняется подсчет результатов голосования. При этом у владельца бумаги нет возможности проверить, как проходит голосование. Вы подали голос и через какое-то время увидели результат. Вы не понимаете, вошел ваш голос в результаты или не вошел, правильно ли были посчитаны результаты или нет. В нашем случае блокчейн выступает как база данных, в которую записываются инструкции, поданные владельцами ценных бумаг. Затем создается анонимный реестр голосов: владелец ценной бумаги видит свои голоса, а также видит все остальные голоса — но не может определить, кому они принадлежат».
Но в целом пока блокчейн в России — это мутная вода, в которой плавают многочисленные концепции и прототипы. Главная идея, на которую делают упор разработчики и их клиенты, — тотальное сокращение операционных издержек.
В общем, как говорится в популярном сейчас анекдоте, блокчейн — это как секс для подростка: все про него говорят, но никто не пробовал.
Есть, правда, исключения.
Эфир, глобальный компьютер и DAO
Несколько лет назад молодой программист из Канады с российскими корнями Виталик Бутерин зарегистрировался в системе биткойн. Виртуальная валюта потребовалась ему, чтобы покупать оружие в популярной онлайн-игре World of Warcraft. Как позже скажет Бутерин в интервью немецкому изданию Capital, это стало поворотным моментом в его жизни. До этого у него уже был соответствующий бэкграунд из трудов социал-анархистов Бакунина и Кропоткина и либертарианских идей Айн Рэнд. На эту почву упали идеи Сатоси Накамото о мире без финансовых посредников. Сегодня Виталик Бутерин известен как глава группы единомышленников, работающих в аскетичном офисе в Швейцарии над проектом Ethereum. Это его собственный биткойн и собственный блокчейн.
«Что строит Виталик? – рассуждает Игорь Матюхин, евангелист блокчейна и краудтехнологий. — Виталик строит глобальный децентрализованный компьютер. Этот замечательный глобальный компьютер обладает теми же свойствами, что и блокчейн. Он распределенный, а значит — неубиваемый. Он не подконтролен никому в отдельности. Он абсолютно устойчивый. Пока живет один элемент этой сети, а их становится все больше и больше, убить эту систему невозможно (и вновь аналогия с интернетом, системой оповещения, которая должна сработать даже если большинство устройств вышло из строя. — “Эксперт”). Среда, которая над этим глобальным компьютером надстраивается, основана на встроенном языке программирования, обладающим свойством тьюринг-полноты. Тьюринг-полными называются универсальные языки программирования, на которых можно решать абсолютно любые задачи, писать самые разные приложения. В итоге мы имеем доступный всем и каждому инструмент, который позволяет писать децентрализованные приложения, работающие полностью автономно, и внесение изменений в алгоритм их работы возможно только по заранее заложенным внутрь программы правилам. При этом все то, что туда заложено, весь функционал абсолютно прозрачен и проверяем, если это необходимо, а результаты работы программы пишутся в блокчейн, и их невозможно поменять, подделать, уничтожить».
Все это называется умными контрактами (smart contracts), и идея создания таких контрактов овладела умами многих — от программистов до визионеров-футуристов — не меньше, чем блокчейн. Примерно об этом же на конференции «Блокчейн и открытые платформы» говорил Андрей Филатов из IBM, когда утверждал, что с помощью блокчейна можно отказаться от договорных отношений. Вернемся в нашу комнату, где каждый запоминает поступки каждого. К первоначальным условиям добавляются четкие алгоритмы поведения: например, если кто-то проголодался, другой тут же начинает делать ему яичницу. Почему? Потому что таковы правила. В случае Виталика Бутерина такие же правила можно распространить на все комнаты, существующие в доме, в городе, в мире.
«Умные контракты — это основа всех процессов, всех процедур, которые закладываются внутрь децентрализованных приложений. — объясняет Игорь Матюхин. — Они определяют форматы и правила социально-экономического взаимодействия между пользователями. Футурологи — наши и зарубежные — говорят, что мы имеем дело с тем, что появляется новая профессия. Называется она “юрист-программист”. Раньше юристы занимались бумагами, а обеспечением исполнения законов и контрактов занимались соответствующие органы — суд, приставы, милиция. Сейчас на смену этому привычному порядку приходит пучок контрактов внутри глобального распределенного компьютера, которые исполняются безальтернативно. Как в них прописано, так они и исполняются. Тебе не нужна милиция, тебе не нужен суд — все решает алгоритм. И чем шире распространится эта цифровая реальность, тем в меньшей степени мы будем зависеть от архаичных и неповоротливых институтов, обеспечивающих социальное взаимодействие сейчас».
Звучит как фантастика, но смычка компьютерных алгоритмов и реального мира уже происходит в виде так называемых децентрализованных автономных организаций, или DAO (Decentralized autonomous organizations). Ярким примером компании, работающей на этой ниве, является немецкая Slock.it. Она занимается разработкой умных замков, которые можно поставить практически на любое имущество: от велосипеда до входной двери в квартиру. Если кто-то захочет сдать свою квартиру в аренду, необходимо будет всего лишь поставить на дверь умный замок, открыть который арендатор сможет, заплатив установленное количество эфира (ETH) — внутренней валюты в системе Ethereum. Самое интересное, что DAO функционирует как полноценная компания, привлекая инвестиции и распределяя дивиденды между собственниками. То, чем занимается Slock.it, уже успели окрестить экономикой совместного пользования. Но идея, заложенная в основу проекта, далеко не нова. Еще до того, как Сатоси Накамото представил концепцию блокчейна, а Виталик Бутерин задумал создать глобальный компьютер, зародилось так называемое взаимное кредитование.
Цифровая коммуна или Большой Брат?
В середине прошлого века была сформулирована простая и эффектная теорема, получившая имя Рональда Коуза, будущего нобелевского лауреата. Согласно теореме Коуза, при четко определенных правах собственности и нулевых транзакционных издержках распределение активов в экономике будет оптимальным. Под транзакцией Коуз понимал любые операции, сопровождающие движение прав собственности на активы, ну а под транзакционными издержками — любые затраты, возникающие вследствие этих процессов.
В 1990 году исландский экономист Трайн Эггертсон несколько модифицировал теорему Коуза: «Экономический рост и развитие страны в основном не зависят от типа существующего правительства, если расходы на транзакции в экономической и политической сферах равны нулю. Однако когда транзакционные издержки положительны, то распределение власти внутри страны и институциональная структура ее нормотворческих учреждений являются важнейшими факторами ее развития».
Общество активно пытается снизить транзакционные издержки, отказываясь в первую очередь от различных посредников. И блокчейн дает прекрасную возможность развернуть этот процесс в глобальном масштабе. Криптоанархисты утверждают, что со временем можно будет отказаться не только от традиционных финансовых институтов, но и от государства. Пример DAO — прекрасная иллюстрация: едва ли владельцы квартир, сдаваемых в аренду за эфир, планируют платить налоги: да и зачем они, если комиссия от каждой транзакции распределяется внутри экосистемы, состоящей из умных вещей, вездесущих контрактов и владельцев токенов DAO?
Согласно Коузу, сокращение транзакционных издержек в случае, когда каждый может заключить сделку с каждым напрямую (здесь мы в полном соответствии с Коузом можем говорить либо о Глобальной фирме, либо о полном демонтаже этого института), приведет к оптимальному распределению производства, а согласно Эггертсону — к максимально возможному экономическому росту. Если на платформе Lending Club можно ссудить приглянувшемуся пользователю несколько тысяч долларов, что мешает с такой же легкостью распределять капитал в рамках глобальной экономики? И опять-таки найти он должен ту сферу применения, отдача от которой будет максимальной. Здесь можно привести в пример феномен преобразующих инвестиций (impact investing). Предельно упрощая, смысл преобразующих инвестиций можно объяснить следующим образом: инвесторы получат больший возврат на капитал, если не просто вложат его в тот или иной проект, но этим проектом решат социально важную задачу: например, обеспечат жителям третьего мира доступ к воде, еде, интернету. Возвращаясь в нашу блокчейн-комнату, можно провести следующее сравнение. Условный Иван (тот самый, что внезапно проголодался) понимает, что если он даст условной Наталье, хозяйке квартиры, деньги на установку современной электронной печи, то кормить его в итоге будут лучше и чаще.
А что если полностью убрать валюту из оборота? Тогда человечество сможет обмениваться собственными ценностями. Зачем платить за аренду велосипеда, как это предлагает Slok.it? Ведь у человека есть работа, которая приносит обществу какое-то благо, а ему — зарплату. Почему бы не перевести мое взаимодействие с миром на взаиморасчет: я создаю некую ценность, которую система автоматически конвертирует в количество часов владения автомобилем, велосипедом, квартирой — и так вплоть до покупок в магазине. Натуральный обмен, но всеми подтвержденный и не требующий эквивалента в виде денег.
Это идеалистическая картина. Но глупо было бы предположить, что у блокчейна нет темных сторон. И здесь мы вынуждены вспомнить опасения, которые испытывают относительно новой технологии финансовые институты: точно так же, как банки не горят желанием делать свой бизнес максимально прозрачным, вступая в системы распределенных реестров, так и для каждого отдельного человека возможность позволить обществу определять собственную ценность кажется сомнительной, поскольку требует ничуть не меньшего раскрытия информации о себе. Жизнь в системе блокчейн, как представляется, предполагает необходимость поделиться информацией о себе со всем миром.
Еще вопрос: так ли независима и лишена глобальных администраторов будет Глобальная фирма? Однажды общество уже ликовало, предвкушая, что информационные технологии изменят структуру экономики. Это было на заре 1990-х, когда только-только зарождался интернет в его сегодняшнем виде. Говорили, что Всемирная Сеть уберет посредников, обеспечит доступ на глобальный рынок всем и каждому. Писатель Эндрю Кин в своей книге «Ничего личного» рассказывает, к чему привели эти восторженные ожидания: интернет-экономика монополизирована десятком корпораций, большая часть доходов достается одному проценту богатейших жителей Кремниевой долины, которые владеют огромной базой данных о наших привычках и поступках, агрегируемых через социальные сети и «интернет вещей». Отвечая на вопрос «Эксперта», чем ему представляется блокчейн, Эндрю Кин говорит: «Многие считают, что блокчейн — это решение многих проблем для развивающихся стран. Он как минимум предоставляет возможность для сокращения коррупции, делает незыблемым право собственности, позволяет проводить честные выборы. Но как бы не оказалось, что технологии, решая одни проблемы, создают другие. Как пример — Википедия: она предоставила доступ к информации всему миру и уничтожила ценность информации и экономику, основанную на информации. Биткойн уже стал примером того, как блокчейн пошел по неверному пути — благодаря своей анонимности превратившись в прекрасный инструмент для коррупционеров».
Не появится ли у цифровой коммуны, в которой каждый сможет совершать сделки друг с другом без посредников и без рисков, свой собственный Большой Брат?
