Последний раз. Именно с таким комментарием выступил представитель Белого дома, заявившей о продлении Дональдом Трампом заморозки антииранских санкций. Напомним, что каждые три месяца американский президент должен уведомлять Конгресс о том, что ядерная сделка с Ираном, заключенная в 2015 году, выполняется и соответствует интересам страны, а значит, замораживание антииранских санкций остается в силе. В октябре Трамп отказался подтвердить выполнение и соответствие, предложив Конгрессу задним числом внести изменения в ядерную сделку, которые накладывали бы на Тегеран дополнительные обязательства. Поскольку Конгресс и Белый дом не смогли выработать единую позицию по этому вопросу, Трамп грозился в январском выступлении разморозить санкции и похоронить сделку. Однако в конце концов поддался на уговоры советников и министров, решив дать сделке еще один шанс. У Конгресса есть еще три месяца на то, чтобы модифицировать сделку.
Правда, шансы на это минимальны. Конгресс должен договориться с Белым домом, затем согласовать изменения с Европой, Россией и Китаем (все-таки ядерная сделка с Ираном — многосторонняя). Ну и, наконец, самое важное — убедить Иран пройти под дипломатическим ярмом и согласиться ради сохранения сделки в одностороннем порядке взять на себя дополнительные обязательства, не имеющие отношения к ядерной программе (например, остановить ракетные испытания). Вряд ли Иран на это пойдет, тем более на фоне анонсированных новых санкций США против Исламской Республики (в связи с ракетными испытаниями и «подавлением протестов»).
Логика Трампа понятна: американский президент идет на конфронтацию с Исламской Республикой исходя из внутриполитических и внешнеполитических интересов его администрации. Однако проблема в том, что на алтарь этих интересов он приносит важнейшую ядерную сделку последних двух десятилетий, которая имеет колоссальное значение для Ирана, Ближнего Востока, да и для всего мира.
Прецедентная сделка
Ядерная сделка (официальное название — «Совместный всеобъемлющий план действий», СВПД) была подписана Ираном, США, Россией, Китаем, Францией, Великобританией, Германией и Евросоюзом в июле 2017 года. И это была хорошая сделка, как с точки зрения иранской ядерной программы, так и в плане поддержания мировой стабильности и режима нераспространения.
Главным поводом для беспокойства Запада в иранской ядерной программе называлась (не считалась, а именно называлась) возможность Тегерана развивать не только мирный, но и военный атом с последующим выходом на создание собственного ядерного арсенала. Никаких железобетонных доказательств перехода теоретической возможности в практическое стремление Запад не предъявил, однако наличие подозрений вкупе с нежеланием Тегерана в полной мере сотрудничать с МАГАТЭ привело к тому, что против Исламской Республики был введен целый ряд санкций. И смысл ядерной сделки был в том, чтобы временно ограничить для Тегерана саму возможность создавать ядерное оружие в обмен на снятие санкций.
Так, Иран обязывался сократить запасы низкообогащенного урана с 10 тонн до 300 килограммов и не увеличивать этот объем в течение пятнадцати лет. На этот же срок устанавливалась максимальная планка обогащения урана — 3,67%, что, по мнению экспертов-ядерщиков, гарантировало исключительно мирный характер последующей ядерной программы (по крайней мере, в течение указанных пятнадцати лет). Ведь этого уровня обогащения хватает лишь для применения в реакторах и в рамках исследовательских программ, но явно не для использования в производстве ядерного оружия (где нужен оружейный уран с обогащением более 20%).
Да, у Ирана были запасы оружейного урана, однако сделка обязывала Тегеран избавиться от всего урана с обогащением выше 3,67%, что он и сделал. А также обязался в течение пятнадцати лет не строить ни одного нового объекта по обогащению урана и не заниматься исследованиями в области переработки использованного топлива. Все это топливо с иранских реакторов будет вывозиться из страны, а все исследовательские работы в области обогащения могли проводиться лишь на объекте в Натанзе. Кроме того, в течение десяти лет иранцы могут использовать для обогащения лишь пять тысяч из почти 19 тысяч имеющихся центрифуг (причем заморожены наиболее продвинутые из них). И наконец, Тегеран согласился на строжайшие процедуры контроля со стороны МАГАТЭ, включая «инспекции по требованию» на любые объекты, где, по подозрениям агентства, могут проходить подпольные ядерные исследования.
Однако глобальный смысл сделки был куда серьезнее, чем предотвращение американо-иранской войны. Сделка создавала важнейший прецедент для всего режима нераспространения на протяжении последней четверти века. Все это время у Запада было лишь два реальных варианта закрыть ядерную программу проблемной страны: либо принудить угрозами, либо решить вопрос ракетно-бомбовым способом. Иранская же история показала третий путь — через компромисс, основанный на интеграции в мировую экономику, учете ее права на мирный атом, но при этом и на обратном учете этой страной конструктивных опасений мирового сообщества в вопросе нераспространения. Авторы и симпатизанты сделки надеялись, что в перспективе по пути Ирана можно будет повести другие проблемные государства, например Северную Корею. Надеялись до того момента, пока в Белый дом по политическому трупу Хиллари Клинтон не взошел Дональд Трамп.
С врагами не договариваются
Еще в период предвыборной кампании кандидат Трамп демонстрировал такую личную неприязнь к Ирану, что молчать не мог. Он называл ядерную сделку, заключенную Обамой, «худшей из возможных» и обещал в случае победы ее отменить. На тот момент большая личная неприязнь во многом объяснялась стремлением Дональда Трампа заручиться поддержкой консервативного ядра партии и истеблишмента. Ни для кого не секрет, что республиканцы (большие друзья Израиля, «ястребы» во внешней политике, внимательно наблюдающие за экспансией Ирана на Ближнем Востоке, да и вообще люди с хорошей памятью, не забывшие унизительной истории с захватом в Тегеране американского посольства) в штыки восприняли ядерные договоренности Обамы с Ираном. И Трамп пообещал им, что он либо разорвет это соглашение, либо исправит все его недочеты.
Собственно, пункты, подлежащие исправлению, он не раз отмечал. Среди них, например, временный характер сделки. Эксперты пытались объяснить, что в тот момент ни о какой «полной, безоговорочной и верифицируемой денуклеаризации» не могло идти и речи. И не только по причине незаконности подобного требования (оно прямо противоречит Договору о нераспространении ядерного оружия), но и по причине отказа Ирана выполнять это требование по имиджевым причинам.
И да, ядерная сделка не лишала Иран полностью способности создавать ядерное оружие, однако снимала этот вопрос на среднесрочную перспективу, что (очевидно) было лучше, чем ничего, или чем ракетно-бомбовое ничего. Более того, сделка пусть и не ликвидировала, но все-таки снижала вероятность возникновения вопроса и в долгосрочной перспективе. И не потому, что иранцы клятвенно обещали, что даже через пятнадцать лет не будут ковать ядерную саблю. Предполагалось, что если с Ирана снимают санкции и интегрируют его в мировую экономику, то через десять-пятнадцать лет Тегеран (которому уже будет что терять, причем много) будет с гораздо большей осторожностью подходить к идее создания атомной бомбы.
Однако Трампа и часть консерваторов этим аргументам не внимали. У них перед глазами стоял опыт ядерного соглашения с КНДР 1994 года, которое носило временный характер, было нарушено и в конце концов не предотвратило появления у Кимов ядерной бомбы. Причем отнюдь не в стиле чучхе — ядерные технологии на основе урана были получены Ким Чен Иром у Пакистана еще в ходе формального существования сделки. Правда, американцы не упоминают, что ядерную сделку с Кореей первыми нарушили они (когда не выполняли свои финансовые обязательства) и они же ее де-факто денонсировали после прихода к власти администрации Джорджа Буша-младшего.
А остальное?
Второй претензией Трампа был «куцый» характер ядерной сделки. Ему категорически не нравилось, что она касалась лишь ядерной программы и никак не покрывала другие волнующие уважаемых людей вопросы. Ни экспансию Ирана в регионе, ни другие его оружейные программы (например, ракетную).
Эксперты опять-таки пытались объяснить Трампу, что так надо было. Любой опытный переговорщик скажет, что оперативное решение сложных проблем требует концентрации именно на этих проблемах и откладывания в сторону всех второстепенных вопросов. «В ходе переговоров мы специально решили сосредоточиться только на иранской ядерной программе. И не привязывать ее ни к иранской ракетной программе, ни к региональным вопросам, ни к терроризму, ни к американским преступлениям против Ирана. Мы все убрали в сторону, понимая, что если этого не сделать, то переговоры шли бы бесконечно», — говорит замглавы МИД Ирана Аббас Аракчи. Более того, некоторые эксперты предполагали, что принципиальный прорыв в ядерном вопросе может паровозиком потащить за собой нормализацию отношений между Ираном и Западом по другим направлениям. Конечно, не сразу (хотя бы потому, что нормализации не хотели слишком влиятельные круги в иранском обществе), но в обозримой перспективе.
Почему же Трамп (который, мягко говоря, кое-что понимает в переговорном деле) не принял эти аргументы? Причин несколько. Во-первых, ему очень нужен внешний враг в лице исламской страны, консолидирующий истеблишмент в ненависти к нему и в то же время не представляющей реальной угрозы для США. Иран на эту роль подходит идеально. Во-вторых, США серьезно обеспокоены экспансией Исламской Республики на Ближнем Востоке и лихорадочно ищут способы ей противостоять. Вплоть до экзотических вариантов (создания израильско-саудовской антииранской оси, «жертвой» которой и стал статус Иерусалима — саудовцы в рамках пакетного соглашения согласились с израильской позицией). К сожалению для американцев, у них не так много инструментов давления на Иран, поэтому Дональд Трамп и решил реанимировать ядерный вопрос и переписать сделку.
Ни причин, ни повода
К сожалению для американского президента, разрыв или пересмотр сделки требовал такой незначительной детали, как причина или хотя бы достойный повод. Конечно, за долгие годы монополярного мира США забыли, что это такое, и считали, что трясение пробиркой — достаточный аргумент для силовых действий, однако сейчас, когда США теряют лидерство в международных отношениях, разрыв такого рода соглашений нужно аргументировать. Ведь против него выступают как минимум все остальные участники СВПД, а как максимум — подавляющая часть мирового сообщества. И госсекретарь Тиллерсон, и министр обороны Мэттис призывали Трампа дождаться причины или повода, однако ни того ни другого Иран не давал.
Так, выполнение Ираном сделки было десять раз подтверждено отчетами МАГАТЭ — единственной организацией, которая имеет право оценивать это выполнение. Поэтому заявления представителей Белого дома о «нарушениях» Тегерана не имеют никакого смысла. Трамп попытался зайти с другой стороны — гуманитарной. США стали использовать прошедшие в Иране в конце декабря — начале января общественные протесты и раскручивали факты жестокости властей через подконтрольные Западу СМИ. Иран хотели подвести под обновленный вариант гуманитарной интервенции. Однако и тут произошла неприятность: протесты слишком быстро закончились.
Поэтому у Трампа оставался лишь один действенный аргумент: «Иран ведет себя агрессивно на Ближнем Востоке, поэтому его нужно наказать пересмотром ядерной сделки, которая заключалась в расчете на его хорошее поведение». Собственно, на основании этого тезиса он и выступил с заявлением, что сделка будет либо пересмотрена, либо аннулирована.
Ирония в том, что (конечно, при правильном поведении) основным бенефициаром такого решения Трампа станет сам Иран. Ну и Россия.
В отличие от Соединенных Штатов иранцы уже могут обоснованно заявить, что Америка срывает сделку. Во-первых, потому, что так полностью не сняты чисто американские санкции. Да, иранцы не раз поясняли, что эти санкции их не сильно заботят. Потенциальный американо-иранский товарооборот не очень велик и важен. Ключевым пунктом для иранцев был экстерриториальный характер ряда этих санкций, которые запрещали европейским компаниям под страхом недопуска на американский рынок торговать с иранцами. Эти ограничения были отменены (точнее, приостановлены) при Обаме. И сейчас — это во-вторых — сама по себе безосновательная критика Трампом сделки и угрозы возобновить экстерриториальные санкции нарушает соглашение, поскольку создает «неконструктивную атмосферу» вокруг него. Что, в свою очередь, нервирует западные банки и компании, опасающиеся в таких условиях сотрудничать с иранцами.
Добро пожаловать на базар
И если Трамп через несколько месяцев выйдет из сделки по смехотворному поводу, то четко соблюдающие соглашение иранцы получают две возможности. Прежде всего, они могут возобновить свою мирную ядерную программу без каких-ли ограничений уровня обогащения, количества центрифуг или объемов хранения обогащенного топлива. И Западу будет очень сложно снова ограничить иранскую ядерную программу по причине каких-то подозрений.
Впрочем, у Тегерана есть другой, более привлекательный путь — пошантажировать Европу.
Дело в том, что ядерная сделка не двустороннее соглашение между Тегераном и Вашингтоном, а многосторонний документ, который подписывали в том числе Англия, Франция и Германия. Формально с выходом из соглашения Соединенных Штатов сделка своей силы не утрачивает. Ее участники должны создать согласительную комиссию и в течение месяца пытаться договориться. По словам иранских дипломатов, итоговая судьба документа будет зависеть от реакции европейцев. «Если они смогут убедить Иран, что сделка будет сохранена без США, что они смогут защитить собственные компании от санкций за работу в Иране, то мы в ней можем остаться. Однако, честно говоря, я сомневаюсь, что нас можно будет в этом убедить», — говорит Аббас Аракчи. В кулуарах же иранские дипломаты еще больше нагнетают напряжение, говоря, что далеко не все в стране вообще готовы на компромисс с европейцами. «Такова позиция правительства. Но, как известно, не всё в Иране решает правительство», — заявил в кулуарах конференции высокопоставленный иранский дипломат. Давая тем самым европейцам понять, что Тегеран ждет от них серьезной компенсации американских действий.
Их ждет и Москва, причем не только ради сохранения ядерной сделки. Если Европа пойдет против Соединенных Штатов и действительно защитит свои компании (возможно, даже угрозой контрсанкций), то это станет прецедентом суверенной европейской политики. Прецедентом, который в итоге может привести и к суверенному поведению Европы на украинском направлении, в частности к сворачиванию санкционной войны с Россией.
Именно поэтому оптимальным для Запада будет уговорить Трампа если уж не свернуть с колеи конфликта с Тегераном, то по крайней мере не трогать ядерную сделку. Все волки будут сыты (Европа сможет продолжить бизнес с Ираном, Трамп получит новые санкции против Ирана) и овца в виде соглашения цела. По крайней мере на какое-то время — как известно, Трамп весьма упрям и склонен быстро забывать не понравившиеся ему советы.
