Основная прелесть финансовых рынков заключается в том, что прогнозировать их очень просто — и совершенно невозможно. С одной стороны, существуют понятные даже детям уровни поддержки и сопротивления, а также различные психологические отметки — и их важность обусловлена тем, что в них верит большое число трейдеров. С другой стороны, количество факторов, влияющих на цены финансовых инструментов, так велико, что вычленить из них самые важные — задача практически невыполнимая. Пока вы читаете эти строки, какой-нибудь бойкий инвестбанкир уже продал инвесторам структурные облигации, риск которых совершенно неясен, — и через какое-то время из этих структурных продуктов может вылупиться серьезный убыток, как случилось — неожиданно для многих — с вроде бы надежными ипотечными облигациями в 2008 году. А может быть, кризис придет совсем с другой стороны света — из Италии или Китая.
На что же в таком случае можно опираться? На знание о том, что все в мире, и фондовые рынки с экономикой, циклично, и за взлетом всегда следует спад. Этого спада ждут уже года четыре, но, похоже, случится он в 2019 году — в пользу этого говорит довольно много разных доводов.
В августе–сентябре начали понемногу снижаться кредиты коммерческим компаниям у американских банков. Неприятный звонок: либо компании не хотят брать новые кредиты, так как не уверены, что отобьют их, либо уже не могут.
С повышением ставок растет риск, что все больше предприятий не сможет справиться с долгами — рефинансирование становится все дороже. Вариантов развития кризиса два: либо банки начинают беречь ликвидность, подозревать всех вокруг — и все заканчивается кризисом ликвидности, либо какой-то эмитент облигаций дефолтится, рынок осыпается — и все опять-таки заканчивается кризисом ликвидности. Скорее всего не обойдется и без «жертв» в лице особо бесшабашных финансовых институтов.
Казалось бы, какой может быть кризис на фоне экономического роста? Вполне себе серьезный. Дело в том, что в 2018 году размер «плеч», то есть заемных средств, на NYSE сейчас превышает пики 2001 и 2008 годов. Тогда соотношение заемных и собственных средств инвесторов составляло 3:1 и 4:1 соответственно, а сейчас 6,5:1. Буквально дунь — и посыплется. Кстати, именно высокая доля заемных средств на рынке может объяснять адскую дороговизну акций FAANG (Facebook, Apple, Amazon, Netflix, Google) и их собратьев.
Кроме того, по сравнению с 2008 годом серьезно вырос уровень автоматизации и роботизации торговых систем. Многие настроены на определенные уровни, на которых они должны покупать или продавать бумаги, — и в случае резкого краха все эти системы сработают сразу. В этом случае обвал в моменте может быть сколь угодно глубоким — теоретически не исключен даже десятикратный провал, как в 1929 году. Разумеется, потом рынок вернется на разумные уровни, но вопрос в маржин-коллах, которые настигнут участников, и в том, как это выдержит биржевая и финансовая система.
JPMorgan прогнозирует рецессию в США на трехлетнем горизонте с вероятностью 80%, а фондовый рынок обычно падает раньше экономики. И даже МВФ на днях заявил, что ожидает волатильность на мировых биржах в 2019 году, и посоветовал готовиться к худшему. Похоже, у будущего кризиса сейчас инкубационный период, вопрос только в сроках.
