Написание и публикация книги режиссером с именем — репутационный риск. Это своего рода интеллектуальное саморазоблачение. Квентин Тарантино вторгается в вид искусства, в котором принято разговаривать с аудиторией на другом языке, нежели в кинематографе, где он так преуспел. В кино, например, нет нужды описывать персонажей. Режиссер просто ищет актера с подходящей внешностью. Или еще на стадии формирования замысла знает, кто из актеров мог бы сыграть. Но ведь Квентин Тарантино еще и сценарист. Однако сценарий не литературное произведение. В голливудской традиции это лишь диалоги персонажей фильма с обозначением места, где их произносят. Все остальное создается воображением режиссера и усилиями съемочной группы. И результат может оказаться совсем непохожим на то, как себе представлял фильм сценарист и даже сам режиссер. Фильм всегда плод действий коллектива, и даже самый, казалось бы, незначительный его участник влияет на то, что получится в финале.
В кинотеатре зритель попадает внутрь воображаемых миров, в какой-то степени приведенных в стилистическое единообразие режиссером. Открывая книгу, читатель встречается с автором один на один. Тот предлагает ему сценарий фильма, в котором за визуальный рад отвечает сам читатель. Автор лишь обозначает, как мог бы выглядеть тот или иной персонаж и место действия, а читатель становится съемочной группой в единственном лице, подключая к восприятию текста весь свой эмоциональный и визуальный опыт. Но иногда его может просто не хватить. И тогда приходится признать, что не понимаешь эту книгу, она не нравится, а на самом деле просто не хватило собственных ресурсов для съемки внутреннего фильма: визуальный и эмоциональный опыт автора книги не совпал с твоим.
Пара хочет перейти к делу; мы, зрители, которые весь фильм ждали именно этого, хотим, чтобы они перешли к делу; но режиссер сознательно подбрасывает перед полуденным перепихоном одно реалистичное препятствие за другим. Бёрье все никак не может справиться с пуговицами на брюках Лены, и она ворчит на него за нерасторопность («Ты что, сам не можешь?»), в итоге ей приходится оторваться от поцелуев и взять дело в свои руки, самой расстегнуть и снять штаны.
Текст «Однажды в Голливуде» автор преподносит, не оставляя читателю выбора: ее визуальный ряд уже создан и канонизирован. Тарантино словно настаивает: мне есть что еще рассказать вам про Клиффа Бута, Рика Далтона, Романа Полански и Шерон Тэйт, насыщая текст большим количеством деталей из так глубоко познанного им мира кино. Он расшифровывает в тексте идею, которую зрители и так считали из кадров фильма — на уровне подсознания. Возможно, Тарантино настолько дороги эти персонажи, что он еще раз решился погрузиться в мир, населенный ими. И в тексте, как и во всех своих фильмах, он остается тем же мальчиком, который проходил свои университеты, сначала работая билетером в кинотеатре, а затем рекомендуя и выдавая кассеты в видеопрокате. Он словно сам играет роли всех персонажей, реализуя сразу две свои неосуществленные мечты: стать писателем и стать актером, но играющим не второстепенные роли (их больше десятка в его фильмографии), а главные, и не только мужские, но и женские.
Шэрон Тейт и в фильме предстает идеальной женщиной, и в книге — настолько, что Тарантино намеренно снижает ее образ, рассказывая, что во сне она храпит. Но этим трудно ввести в заблуждение как читателя, так и зрителя: автор обожает свою героиню. Он берет исторического персонажа и помещает его в свой мир, сконструированный как фильм и состоящий из шумных вечеринок, съемок и встреч с друзьями. Главное правило этого мира — Шэрон Тейт ничто не должно угрожать. Она всегда в полной безопасности. Да, в нем можно встретить агрессивного Чарли Мэнсона, предводителя стаи хиппи, но у него нет никаких шансов проникнуть в мир Шерон Тейт. Даже если хиппи попытаются это сделать, самое большее, на что они могут рассчитывать, — их растерзают Клифф Бут и Рик Далтон: те только и ждут момента, когда появится возможность применить оправданное обстоятельствами насилие. И тогда их жестокости не будет предела.
Квентин Тарантино. Однажды в Голливуде. М.: Индивидуум, 2021. 416 с. Тираж 15 000 экз.
