Еще в марте 2022 года начались массовые похищения оппозиционных деятелей: киевских политологов Юрия Дудкина и Дмитрия Джангирова, политика Василия Волги, одесской активистки Антимайдана Елены Вячеславовой, бахмутского журналиста Николая Сидоренко, нескольких членов Партии Шария, несовершеннолетних внуков депутата горсовета Купянска (тогда под контролем РФ) Валентины Кобелевой, двадцатилетней дочери российского мэра Купянска Геннадия Мацегоры и многих других.

Летом в Виннице задержали сразу 300 человек по подозрению в корректировке ударов российских ракет по местному Дому офицеров, а в Николаеве — 400 человек, которых посчитали сочувствующими России в результате поквартирной проверки. Судьба этих людей неизвестна.

По данным ООН, украинские власти в 2022 году использовали семь неофициальных мест содержания под стражей, включая частные квартиры, санатории и подвалы заброшенных зданий, где людей, в том числе детей, пытали, заставляя признаться в реальных или выдуманных преступлениях против госбезопасности.

За время СВО на Украине зафиксированы десятки тысяч заведенных уголовных дел, тысячи арестованных и сотни приговоров по статьям о «государственной измене» и «коллаборационной деятельности» для трех основных типов граждан.

Первый тип: репрессированные за убеждения

Среди них левые общественные деятели братья Михаил и Александр Кононовичи, которых сотрудники СБУ задержали 27 февраля 2022 года в Киеве и несколько дней жестоко избивали (были сломаны ребра), чтобы получить признание в попытке свержения госвласти с помощью «согласованных» митингов у белорусского посольства в Киеве в 2020 году. Сейчас, после нескольких месяцев за решеткой, они под домашним арестом и регулярно получают угрозы от праворадикалов.

Третьего марта в Днепропетровске сотрудники СБУ при участии неонацистов из группировки «Азов» (организация признана террористической и запрещена в России) жестоко избили и задержали оппозиционного общественного деятеля Александра Матюшенко, никогда не принимавшего участия в боевых действиях. Тем не менее его обвинили в «ведении агрессивной войны» (до пятнадцати лет тюрьмы) и поместили в СИЗО. Восемнадцатого апреля Александр согласился на сделку с прокурором и был приговорен к трем годам тюрьмы.

Десятого марта в Киеве задержали семидесятилетнего поэта и журналиста Яна Таксюра. В написанных в 2015 году статьях Таксюра под заголовками «Фашизм не пройдет, или Знамя Победы во тьме Порабощения», «Классики на Украине, или Верните Киеву русскую книгу!», «С новой зрадой, или Все чаще снится СССР» СБУ усмотрела посягательство на территориальную целостность Украины. Обвинительный акт состряпан так неумело, что в некоторых местах вместо фамилии Таксюр написано Шарий. Полгода онкобольной поэт провел за решеткой, после чего вышел под залог, а затем был обменян в Россию на украинских военнопленных.

Девятнадцатого марта в Одессе СБУ задержала оппозиционного журналиста Юрия Ткачева, подбросив ему во время обыска оружие и взрывоопасные предметы. Ткачев был освобожден под залог, но уголовное преследование продолжается. Ему грозит семь лет тюрьмы.

Тридцатого марта во Львове арестовали блогера Глеба Ляшенко, подозреваемого в госизмене из-за его публичных высказываний о том, что «восемь лет Россия просила и даже умоляла Украину изменить свой курс. Украина восемь лет отказывалась. И вот результат». Двадцатого июня суд освободил Ляшенко из-под ареста под залог. Ему грозит пятнадцать лет тюрьмы.

За критику властей 5 апреля СБУ задержала харьковского активиста Антимайдана Олега Новикова, у которого нет одной ноги. Восьмого апреля — эксперта по энергетическим вопросам, председателя Фонда экономических стратегий Дмитрия Марунича, который давал интервью информагентству «Россия сегодня».

Двадцатого февраля 2023 года в Киеве задержали публициста Дмитрия Скворцова, который критиковал гонения на каноническую православную церковь. Согласно обвинению, Скворцов нарушил положения документа СНБО «О Стратегии национальной безопасности Украины» от 2020 года статьями, которые он написал до 2016 года. Теперь ему предъявляют «госизмену» — до пятнадцати лет лишения свободы.

Восемнадцатого октября жительницу Черкасс Татьяну Дробот приговорили к десяти годам лишения свободы за картинку в «Одноклассниках», критикующую и высмеивающую марш неонацистов в Киеве с портретом Степана Бандеры, а также за отправку проживающей в России сестре фотографии баррикад возле жилых домов в центре Черкасс.

Второй тип: репрессированные за предполагаемую помощь России

Четвертого марта 2022 года в Луцке СБУ задержала скрипача Волынской областной филармонии Илью Сметанина. Его обвинили в госизмене (до пятнадцати лет тюрьмы) за якобы корректировку российских ракетных ударов по луцкому аэропорту.

В конце марта 2022 года в СИЗО Львова отправили и до сих пор там держат семидесятитрехлетнего главу Русского общества им. А. Пушкина и члена Международного общества прав человека (МОПЧ) Александра Косторного за то, что он якобы наводил на Яворовский полигон российские высокоточные управляемые через спутник ракеты «Калибр» по карте грибника, на которой не были отмечены вообще никакие координаты.

Четвертого января 2023 года директора кладбища из села Новоалександровка Херсонской области Любовь Жовбу приговорили к пяти годам тюрьмы за раздачу бюллетеней на референдуме о присоединении Херсонской области к России.

Двенадцатого января 2023 года доктора медицины и биологии Фархота Абдуллаева, который лечил беженцев в Клинике святителя Луки при Свято-Вознесенском мужском монастыре УПЦ в селе Банчены Черновицкой области, приговорили к пятнадцати годам заключения за якобы шпионаж в пользу России.

В конце мая к десяти годам заключения приговорили семнадцатилетнего (шестнадцатилетнего на момент задержания) Владимира Маркина из Артемовска (Бахмута) за передачу России информации о передвижении техники ВСУ. Такое же обвинение предъявлено восемнадцатилетней Анастасии Глущенко, но приговора пока нет.

Гражданских нонкомбатантов в принципе нельзя обменивать — это не военнопленные. Но на Украине после начала СВО внесли ряд изменений в законодательство, которые позволяют широко трактовать понятие «военнопленный» при процедуре обмена. В России аналогичных положений нет

Третий тип: за организацию жизни и гуманитарную помощь на занятых Россией территориях

Десять лет тюрьмы недавно получил предприниматель Анатолий Мирута из Киевской области, который оборудовал в подвале убежище с водой и генератором, где постоянно жило около 30 человек, а еще около 100 человек регулярно приходили набрать воды и зарядить телефоны, возил больных гражданских в больницу и распределял российскую гуманитарную помощь.

Десять лет также получил житель Киевской области предприниматель Александр Харченко, который налаживал в своем поселке работу коммунальных служб, электриков, бухгалтеров, водителей и т. д., способствовал возобновлению работы магазинов и раздавал российскую гуманитарку.

К двенадцати с половиной и двенадцати годам лишения свободы приговорили жителей Херсона Виктора Кириллова и Виктора Козодоя за работу водителями в российской полиции. Никаких насильственных действий, согласно обвинению, они не совершали. Мало того, в ноябре 2022 года их допросили и не трогали до очередного поквартирного рейда СБУ 29 января 2023 года.

Это лишь единичные примеры массового явления. «По предварительным оценкам, до десяти тысяч человек находятся в заключении из-за того, что показали свою симпатию к России либо просто на словах, либо каким-то действием, помогали российской армии, как-то еще сотрудничали, например раздавали российскую гуманитарку», — утверждает депутат Госдумы Дмитрий Кузнецов.

Кто возьмет на себя ответственность?

В конце марта по инициативе Дмитрия Кузнецова в Госдуме прошел круглый стол на тему «Гражданские пленные и пророссийские политзаключенные на Украине», в ходе которого появилась идея о создании координационной группы по улучшению условий содержания и обмена гражданских пленных.

В качестве первого шага при помощи украинского общественного деятеля Виктории Солодухиной из организации «Надія» удалось выйти на Александра Кононенко из офиса украинского уполномоченного по правам человека и договориться о взаимной проверке условий содержания гражданских пленных с обеих сторон, передаче им посылок и записи видеообращений к родственникам.

«Дальше, — говорит Дмитрий Кузнецов, — занимаясь контролем условий содержания, я понял, что это, конечно, важно, потому что при этом меняется отношение внутри пенитенциарной системы, повышается шанс для людей выжить и обойтись без унижений, но прежде всего люди жаждут освобождения».

А вот с этим возникла неочевидная для многих сложность. Женевские конвенции предполагают обмен военнопленных, но касательно гражданских лиц, да еще и в условиях, когда большинство их них имеет одно и то же гражданство — украинское, просто не существует процедуры.

«События на Украине, — считает Кузнецов, — не подходят под классическую схему военного конфликта. Поэтому сказать, кто уполномочен заниматься обменом гражданских, сложно: нет процедуры, нет каких-то общепризнанных правил».

Точечные обмены совершались на личных связях, но о системной работе в этом направлении говорить пока не приходится. Отсутствие узаконенной процедуры означает и то, что в России нет никакого государственного органа, уполномоченного совершать обмены гражданских.

В попытке исправить положение депутат Кузнецов обратился к президенту Владимиру Путину. Он предполагает, что какая-то часть ответственности может лечь на Министерство обороны, какая-то — на ФСБ, какая-то — на администрацию президента. Поэтому возникает вопрос межведомственной координации, которой и могла бы заняться соответствующая координационная группа, сложившаяся в процессе мониторинга условий содержания гражданских пленных.

В то же время в офисе украинского омбудсмена обменом гражданских заинтересовались и прислали список примерно из 40 человек, задержанных в основном в новых регионах. Украинская сторона предлагает выбрать из этого списка любых двоих для пробного обмена на «молодую гвардию» Бахмута — упомянутых выше Владимира Маркина и Анастасию Глущенко. По идее, следующее слово за Россией.

«Как военнопленные»

Вторая проблем состоит в том, что гражданских нонкомбатантов в принципе нельзя обменивать — это не военнопленные. Но на Украине после начала СВО внесли ряд изменений в законодательство, которые позволяют широко трактовать понятие «военнопленный» при процедуре обмена. В УК страны появилась ст. 84-1 «Освобождение от отбывания наказания в связи с принятием решения о передаче осужденного для обмена как военнопленного». Осужденный должен дать согласие на обмен как военнопленного (при этом нигде не указано, что он должен быть военнопленным по факту, то есть попавшим в плен военнослужащим ВС РФ) и затем быть освобожденным от отбывания наказания по уже вступившему в силу приговору.

Если приговора еще нет, можно использовать новую ст. 201.1 УПК Украины, которая дает судье возможность отменить меру пресечения подозреваемому или обвиняемому, если он идет на обмен как военнопленный. Итак, гражданское лицо, некомбатант, получивший срок или обвиняемый в каком-либо содействии России, может быть передан для обмена «как военнопленный».

Насколько хитрость, позволяющая менять отловленных за «лайки» в «Одноклассниках» пенсионеров на украинских военных, противоречит Женевским конвенциям, пусть разбираются юристы.

В России положений, позволяющих приравнять гражданское лицо, нонкомбатанта к военнопленному, нет. Поэтому для максимально быстрого решения проблемы Дмитрий Кузнецов предлагает «говорить о симметричном освобождении: мы даем друг другу списки, определяем количество людей, которых меняем в данный момент, и взаимно освобождаем». Россия делает это, например, через процедуру амнистии. А дальше происходит депортация в соседнее государство.

Украина так сделать не сможет, поскольку ее «пророссийские» гражданские пленные в большинстве своем являются гражданами Украины — их не депортируешь. Да, чтобы освободить гражданских пленных, Украина может воспользоваться новыми положениями УК и УПК. Но в каком статусе тогда она примет своих гражданских из России, если украинское законодательство требует обменивать их «как военнопленных», а в РФ они таковыми не являются?

«Важно помочь государственным органам синхронизироваться, согласовать свои действия с украинской стороной и спасти наших, — говорит Кузнецов. — Мы сказали, что мы своих не бросаем. И мы должны считать своими людей с украинским гражданством, которые пострадали, а может, и лишились свободы за то, что выбрали Россию, за то, что помогали ее армии, за то, что защищали ее позицию, за то, что просто ее любили. Мы не можем бросить таких людей. Это наш долг и репутация нашей страны, будущее нашей страны. Потому что, верят нам или не верят, это и есть то, что называется мягкой силой. Настоящая мягкая сила основана на том, насколько мы соответствуем оказываемому нам доверию. Ну и чтобы за самих себя не было стыдно».