Заявление министра финансов США Джанет Йеллен, что американский доллар, возможно, навсегда останется резервной валютой, выглядит, конечно, очень самонадеянным. По крайней мере, на протяжении последних шестисот лет (то есть всю историю человечества, когда вообще можно было говорить о резервной валюте) ни одна валюта не устояла. И любопытно, что все пять валют держались «у власти» примерно одинаковый срок. Португальский эскудо (старт 1450 год) — 80 лет. Испанский эскудо (старт 1530 год) — 110 лет. Голландский гульден (старт 1640 год) — 80 лет. Французский франк (старт 1720 год) — 95 лет. Английский фунт (старт 1815 год) — 105 лет. И наконец, до сих пор властвующий американский доллар (старт 1920 год) — 103 года. То есть если говорить всего лишь о характерной периодизации, то «смерть Кощея» близка (рыцарь уже нашел дуб, где расположено гнездо, в котором лежит яйцо с той самой волшебной иглой).
Сегодня, когда обсуждается новая резервная или просто новая региональная валюта, чаще всего обращают внимание на масштаб торговых операций, который уже сейчас покрыт или в ближайшей перспективе может быть покрыт этой новой валютой. Однако таким образом представление о функции денег сужается до функции обмена или удобства обмена. Тогда как, конечно, резервная или большая региональная валюта должна быть важна и как средство накопления — как финансового, так и основного капитала. Такой акцент может добавить креативности или изменить направление мысли тех, кто сегодня ратует за скорое появление новой резервной валюты.
Сам период жизни резервной валюты указывает нам, что в ее основе должна быть не просто активно торгуемая экономика, но экономика, определяющая технологический уклад своего времени. Для любителей кондратьевских волн (а к ним сейчас, в эпоху масштабных перемен, возвращается экономическая мысль) восемьдесят — сто с лишним лет — это не одна, а две кондратьевские волны. То есть резервная валюта должна быть настолько сильной, чтобы обеспечить не только рождение и поддержание одного технологического уклада, но и его развитие, перерождение, формирование и смерть еще одного. И только потом она «выдыхается», вместе с экономикой, которая ее произвела.
Это важное фундаментальное качество резервной валюты проливает свет на два актуальных сегодня момента. Первое: почему не появляется замена доллара и почему сам доллар не устоит? Вроде претендент есть и все хотят ухода «американца», но у юаня не получается. Возможно, потому, что китайская экономика, по крайней мере пока, недостаточно инновационна по отношению к западной. Она ее прямое технологическое порождение, а часто и копирование. Возможно, потому, что Китай не несет миру каких-то новых экономико-политических правил игры. А возможно, наоборот, из-за своей социальной особости он совсем не то, что может стать идеальной мечтой.
Аналогичные аргументы можно высказать и про Америку. Доллар уйдет, потому что Америка не может сейчас родить новый социально-экономический уклад. А в середине прошлого века могла.
Второй момент. Думая о резервной валюте, нужно держать в голове вопрос, какой именно социально-технологический уклад может родиться в экономике, претендующей на статус главной. Немного искусственная конструкция, кажется. В прежние века все рождалось само собой. Но в прежние века и химии тонкой не было, и гены не пытались модифицировать, почему бы социальной науке не вменить себе прямой изобретательности?
В этом смысле площадка развивающихся стран БРИКС+ и совокупность их экономик, безусловно, имеют в своей базе потребность и способность произвести новый социально-технологический уклад. Это следует и из опережающего экономического и демографического роста этих стран по сравнению с развитыми, и из необходимости пройти свою индустриализацию в условиях крайнего дефицита природных ресурсов мира и в то же время в условиях принципиально нового уровня транспарентности новых технологий, и наконец, из внутреннего стремления этих стран к иному, отличному от сложившегося, социально-политическому порядку в мире — более справедливому, равноправному, с меньшим доминированием центра.
Эти три основания достаточно сильны для того, чтобы всерьез задуматься о претензии на новую валюту. Прагматично и по факту эти три основания должны проявляться во вполне реальных совместных экономических проектах стран БРИКС+. Например, связанных с их энергетическим обеспечением на основе новых подходов или с решением проблем дефицита водных ресурсов, с новыми логистическими проектами, с развитием любых ресурсосберегающих технологий в промышленности и коммунальных хозяйствах, с индустриализацией сразу на основе цифровизации.
Такие мощные современные проекты, если они появятся, обеспечат страны, участвующие в них, высокодоходным капиталом, который, в свою очередь, станет основой для развития финансового рынка БРИКС+ и позволит новой валюте быть не только эффективным средством обмена, но и средством накопления, а значит, средством долгосрочного векового развития.
