«Менее чем через 1300 дней после начала космической эры 4 октября 1957 года, когда на орбиту был выведен первый советский спутник, первый человек вышел в космос и благополучно вернулся на Землю. Это действительно важная веха в долгой борьбе человека за освоение среды обитания. Ни один американец не может избавиться от укола сожаления по поводу того, что русское имя — майор Юрий Гагарин — будет высечено на этом памятном камне, а не имя одного из наших соотечественников» — это строки из передовицы американского еженедельника Aviation Week & Space Technology, вышедшего через пять дней после исторического полета Гагарина на корабле «Восток-1». Признание первенства Советов в космосе смешано с острой обидой, завистью и досадой. Оно хорошо передает дух времени — напряженную гонку между двумя сверхдержавами по всем фронтам человеческой деятельности — от выплавки стали до спортивных рекордов, от количества атомных бомб и средств их доставки до первенства в изящных искусствах.
Как приземлялся Гагарин
Публикация в американском журнале содержит среди прочего одну малоизвестную деталь. Оказывается, представители СССР по возвращении Гагарина из космоса подали в Международную авиационную федерацию (Federation Aeronautique Internationale, FAI) заявку на три мировых рекорда — по высоте полета, его продолжительности, а также по массе груза, выведенного на орбиту.
С этими рекордами связан любопытный казус. Почти два десятилетия в СССР тщательно скрывали тот факт, что пилот «Востока-1», как, впрочем, и пять его последователей на кораблях «Восток-2» (Герман Титов), «Восток-3» (Андриян Николаев), «Восток-4» (Павел Попович), «Восток-5» (Валерий Быковский) и «Восток-6» (Валентина Терешкова), возвращались на Землю не в спускаемом аппарате (СА), а на парашюте после катапультирования из СА. Дело в том, что одним из пунктов регламента FAI по фиксации рекордов являлось возвращение космонавта в том же аппарате, в котором он стартовал на орбиту. Вот и пришлось идти на некоторые умолчания.
Итак, на высоте 7 км происходил отстрел люка СА, через который космонавт катапультировался на своем кресле. До высоты 4 км он находился в свободном падении, потом раскрывался его парашют, после чего отделялось кресло, и непосредственно посадку космонавт в скафандре проводил как парашютист. Спускаемый аппарат на своем парашюте приземлялся поблизости.
Двухступенчатая схема приземления первых космонавтов не была прихотью или недоработкой: расчетная скорость встречи СА, даже спускающегося на парашюте, с Землей превышала безопасный для человека порог. Требовалось разработать специальную систему мягкой посадки. Она действительно появилась, но только на кораблях «Восход» в 1964 году: пороховые двигатели мягкой посадки размещались на стропах двухкупольной парашютной системы аналогично системам, успешно зарекомендовавшим себя к тому времени в десантной технике.
А теперь напомним краткую предысторию гагаринского полета, воспользовавшись наиболее полным и надежным источником по истории советской космической программы — четырехтомником мемуаров заместителя Сергея Павловича Королева в ОКБ-1 Бориса Евсеевича Чертока «Ракеты и люди».
Путь к мечте
Предварительная проработка вопроса о создании спутника Земли с человеком на борту относится к августу 1958 года. Уже через месяц Королев утвердил секретный отчет «Материалы предварительной проработки вопроса о создании спутника Земли с человеком на борту». Документ был направлен в Военно-промышленную комиссию, Госкомитет Совмина по оборонной технике (ГКОТ) и Академию наук. В конце того же года началась разработка систем управления, жизнеобеспечения и других приборов и аппаратуры корабля. В апреле 1959 года появился «Эскизный проект корабля “Восток”», а в мае — первые баллистические расчеты с вариантами спуска части корабля — специальной капсулы с системой жизнеобеспечения — на Землю.
Косвенную поддержку нашей пилотируемой программе оказали американцы. По инициативе ЦРУ они приступили к разработке спутников-разведчиков. Фотопленку со спутников Discoverer они научились возвращать на Землю в специальной капсуле. И в этом элементе нас опередили: в 1959 году мы еще не владели техникой возвращения полезных грузов с орбиты.
Двадцать второго мая 1959 года вышло совершенно секретное постановление правительства по теме «Восток-1». В нем на ОКБ-1 возлагалась задача экспериментальной отработки систем и конструкций автоматического спутника-разведчика. С помощью академика Мстислава Келдыша, директора Института прикладной математики АН СССР, и Константина Руднева, председателя ГКОТ, Королеву удалось в это постановление добавить семь слов: «… а также спутника, предназначенного для полета человека».
Боевая межконтинентальная ракета Р-7 (первый успешный пуск состоялся 21 августа 1957 года) в модернизированном варианте Р-7А (с увеличенной дальностью 11 тыс. км против 8 тыс. у базовой версии), дополненная третьей ступенью — блоком «Е», была в состоянии вывести на низкую околоземную орбиту корабль массой до пяти тонн. Этого было достаточно для начала экспериментальных пусков человека.
В ходе работ над «Востоком» возникало много самых разнообразных инженерно-технических задач, опыта решения которых не было. Так, сразу же возникла задача тормозного ракетного двигателя. Без выдачи им тормозного импульса корабль не смог бы сойти с орбиты и начать приземление. Непонятно было, какие именно двигатели использовать для тормозной двигательной установки — твердотопливные или жидкостные. Горячие многочасовые споры. Поиск, часто и уговоры исполнителей.
Ажиотаж вокруг полета человека в космос разгорался. Его подогрели сообщения о подготовке в США к запуску пилотируемой миссии на ракете-носителе Atlas. Летные испытания боевой версии этой ракеты начались в июне 1957 года, почти одновременно с нашей «семеркой». Однако расчетной дальности американская ракета достигла только на одиннадцатом пуске в августе 1958-го. После ряда модернизаций она могла вывести на орбиту полезный груз массой до 1300 кг — почти вчетверо меньше нашей Р-7А в трехступенчатом варианте. Тем не менее американцы спроектировали для этого носителя компактный корабль Mercury и запланировали полет астронавта в космос на 1961 год.
Медико-биологические аспекты пребывания живых организмов на орбите в СССР изучали на собаках. Прежде Гагарина в космосе побывало несколько десятков братьев и сестер наших меньших, не все они вернулись домой. Одной из самых драматичных была судьба Лайки, отправленной в космос на втором спутнике в ноябре 1957 года на заведомую гибель — спусковой аппарат в принципе не предусматривался. Обитательницам «Спутника-5» Белке и Стрелке повезло больше: после 25-часового полета в августе 1960 года они благополучно вернулись на Землю и дожили до глубокой старости, принеся многочисленное потомство. Одного из щенят из первого после возвращения с орбиты выводка Стрелки, дочку Пушинку, Никита Хрущев подарил супруге американского президента Жаклин Кеннеди, большой любительнице собак.
Параллельно собачьим пускам шли тренировки летчиков-истребителей, отобранных в специально организованную в марте 1960 года в/ч 26266 — будущий Центр подготовки космонавтов. Из 250 кандидатов, прошедших медицинское обследование, отобрали 20 человек. Руководителем программы подготовки космонавтов был назначен генерал-лейтенант Николай Каманин, один из легендарной семерки летчиков — участников операции по спасению экипажа раздавленного льдами теплохода «Челюскин» в 1935 году, ставших первыми обладателями высшей награды страны — Героями Советского Союза. В первом отряде космонавтов были только мужчины. Первый набор женщин-парашютисток состоялся уже в 1962 году.
В качестве базовой системы управления на «Востоке» была выбрана автоматическая. Было также предусмотрено дублирование автоматов ручной системой управления для возвращения на Землю на случай отказа автоматической системы. Кроме автоматической и ручной систем управления для гарантирования приземления был разработан и сценарий неуправляемого баллистического спуска. На тот случай, если откажет тормозной двигатель, орбиту выбирали такой высоты, чтобы при аэродинамическом торможении в верхних слоях атмосферы спускаемый аппарат оказался на Земле не более чем через пять-семь суток. Правда, в непредсказуемом районе: по теории вероятности — скорее всего в океане. Борис Черток пишет, что одной из версий появления ручной системы управления «Востоком» было требование Королева как уступка летчикам. Королев не забывал, что в юности сам управлял летательными аппаратами.
Незадолго до полета Гагарина, 23 марта 1961 года, отряд космонавтов понес первую утрату — на Земле. Во время тренировки в барокамере в результате пожара погиб Валентин Бондаренко. До трагической гибели Владимира Комарова при возвращении с орбиты в апреле 1967 года жертв у нас в космосе не было.
«Если исходить из современных стандартов надежности ракет-носителей, то у нас к апрелю 1961 года не было оснований для оптимизма, — признается Борис Черток. — Из пяти кораблей-спутников, запущенных в 1960 году для отработки систем, взлетели четыре. Из этих четырех на орбиту вышли три, а приземлились два. Из двух вернувшихся только один приземлился нормально! До запуска человека было совершенно необходимо провести еще два-три успешных беспилотных».
И это было сделано. 12 февраля 1961 года был проведен удачный запуск ракеты «Молния» с первой в истории автоматической межпланетной станцией «Венера-1» (первый старт аналогичного аппарата 4 февраля оказался частично удачным — первые три ступени носителя отработали штатно, а вот разгонный блок для ускорения аппарата до второй космической скорости не заработал, и станция осталась на околоземной орбите). 9 и 25 марта были успешно выполнены пуски и приземления спутников с манекенами космонавтов и собаками. Вечером 29 марта 1961 года на заседании Военно-промышленной комиссии в Москве под председательством Дмитрия Устинова предложение Королева о запуске корабля «Восток» с человеком на борту было поддержано.
Парадокс пилотируемых программ
Восьмого апреля 1961 года Государственная комиссия утвердила первое в истории задание человеку на космический полет: «Выполнить одновитковый полет вокруг Земли на высоте 180‒230 км продолжительностью 1 час 30 минут с посадкой в заданном районе. Цель полета — проверить возможность пребывания человека на специально оборудованном корабле, проверить оборудование корабля в полете, проверить связь корабля с Землей, убедиться в надежности средств приземления корабля и космонавта».
И четыре дня спустя это задание было исчерпывающе выполнено Юрием Гагариным.
Первенство СССР на старте космической гонки было неоспоримым. Свой искусственный спутник Земли американцы запустили почти на четыре месяца позже нас, а 15-минутный суборбитальный (на высоте 187 км) полет Алана Шепарда 5 мая 1961 года за пределами Штатов никто не заметил — его затмила охватившая все континенты эйфория от полета Гагарина. Первый полноценный трехвитковый космический полет у американцев совершил Джон Гленн на доработанном корабле Mercury 20 февраля 1962 года.
Полет Гагарина стал сильнейшим стимулом для развития американских пилотируемых программ, увенчавшихся успешной высадкой астронавтов на Луну. «Я уверен, что если бы 12 апреля 1961 года полет Гагарина закончился неудачей, американский астронавт Нил Армстронг не ступил бы на Луну 20 июля 1969 года, — пишет Борис Черток. — Исторический парадокс космонавтики состоял в том, что достижения ракетной техники стимулировали конфронтацию двух сверхдержав, а успехи пилотируемых программ, основанные на этих достижениях, способствовали сближению, сотрудничеству и стремлению к обмену идеями и опытом. Каждый новый полет человека вокруг общей для всех людей планеты объективно служил призывом к объединению, к ослаблению конфронтации».
