Зампред комитета Госдумы по промышленности и торговле Геннадий Скляр на уходящей неделе предложил создать правовые основы для «входа» китайских инвесторов в бизнес предприятий, оставленных в России предпринимателями из «недружественных» стран. Однако, по мнению экспертов, создание таких основ потребует серьезного перекраивания законодательства.
«Произвольно передать активы: акции, доли коммерческой организации другой коммерческой организации, без решения суда невозможно, это нарушает основы гражданского права», — говорит доцент экономического факультета РУДН, Сергей Зайнуллин.
Он отмечает, что действующие законы предусматривают возмездное или безвозмездное изъятие активов в пользу государства у компаний, которые не исполняют свои обязательства перед бюджетом, социальные обязательства, при создании угрозы третьим лицам. Но это потребует издания «спецзакона».
Оптимальным вариантом, по мнению Зайнуллина, была бы добровольная продажа активов российским компаниям или государству или передача в доверительное управление. Так наиболее полно были бы учтены и интересы российского государства и общества и иностранных компаний. Пример такого решения — покупка «Интерросом» Росбанка у группы Société Générale.
О том, что в первую очередь надо разобраться, что же с юридической точки зрения означает уход иностранных компаний из России и какие у него будут последствия, говорит и профессор Департамента международных отношений Факультет мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Сергей Цыплаков. Необходимо определиться, кто и каким образом распорядится оставшимся имуществом: производственными комплексами, зданиями. Если даже рассматривать вариант национализации, то никаких официальных заявлений на этот счет не поступало.
Кроме того, профессор обращает внимание на персонализацию инициативы. «Почему в разрезе «дружественных стран» речь идет только о Китае? А Индия, а Вьетнам — их компании разве чем-то хуже? Если отдавать приоритет только китайским компаниям по принципу политической или экономической целесообразности, то это будет нарушением принципа режима наибольшего благоприятствования в отношении других “дружественных стран” и может быть там неправильно понято», — рассуждает Цыплаков, добавляя, что в освободившиеся ниши могут зайти и российские компании.
Но для того, чтобы заполнять образовавшиеся лакуны, нужно сначала четко определить правовое положение имущества.
«В противном случае возникает как бы обремененный претензиями актив, и его инвестиционная привлекательность будет весьма низкой», — поясняет эксперт.
А оно им надо?
Безусловно, в случае, если Москва все-таки решится на законодательно-имущественный демарш и объявит о национализации каких-либо активов, западным компаниям это совсем не понравится.
«Реакция Запада предсказуема. Там будут говорить, что Россия повторяет свой опыт 1917 года», — уверен Сергей Цыплаков.
Если же отбросить лишние эмоции, то по мнению руководителя аналитического департамента AMarkets Артема Деева, такое решение грозит западным компаниям безвозвратной потерей российского рынка.
«Совершенно не зря некоторые концерны, та же ИКЕА, например, задумываются о том, как им возобновить деятельность в нашей стране даже в условиях санкций», — указывает Деев.
А вот как поведет себя Китай? По поводу реакции Поднебесной мнения экспертов расходятся. По мнению Артема Деева, КНР своего никогда не упустит. Она может быть очень заинтересована в том, чтобы получить возможность войти на наш рынок в самых разных секторах — от добычи сырья до общепита.
Как отмечает старший преподаватель Кафедры международной политики и зарубежного регионоведения Факультета «Школа политических исследований» ИОН РАНХиГС Роман Файншмидт, перед Китаем действительно открывается масса возможностей, чтобы раскрыть потенциал собственного бизнеса на российском рынке, который является привлекательным ввиду множества факторов. Но есть определенные сложности, связанные с санкционным давлением и ограничением экспортно-импортной активности, а также с осторожностью китайского бизнеса по отношению к России в целом.
«Наиболее наглядно позицию Китая иллюстрируют переговоры о продаже доли компании Shell в нефтегазовом проекте «Сахалин-2» консорциуму из китайских компаний. Мы видим, что китайцы пытаются цивилизованно договориться с представителями западного бизнеса. Необходимо понимать, что крупный китайский бизнес, учитывая его международную активность, вынужден действовать в общем правовом поле, чтобы не подставляться под вторичные санкции», — поясняет Файншмидт.
В том, что Поднебесная не захочет оказаться между молотом и наковальней, положив на алтарь китайско-российской дружбы присутствие на глобальных рынках, уверен и Сергей Цыплаков. Кроме того, по словам эксперта, следует учитывать, что Китай сам активно продолжает стремиться привлечь в свою экономику западный капитал.
«Возьмем, к примеру, автомобильную промышленность: в ней китайские компании очень тесно сотрудничают с немецкими, японскими, американскими фирмами. Если китайские компании начнут «замещать» в России своих западных партнеров, то как это отразится на иностранных инвестициях в самом Китае? Иными словами, выигрыш может быть минимальным, а потери весьма значительными», — поясняет Цыплаков.
Он указывает на еще один аспект, который до сих пор остается непроясненным: речь идет об условиях репатриации прибыли в условиях, когда рубль фактически перестал быть свободно конвертируемым и введены жесткие меры валютного контроля. Кроме того, если санкции затянутся, возможности экспортировать произведенную в России продукцию на те же европейские рынки у китайцев не будет. Придется либо ориентироваться на внутренний российский рынок, либо производить такую продукцию, которую впоследствии можно было бы ввезти в Китай.
«Это в первую очередь сырьевые товары, либо продукция сельского хозяйства. Однако данные отрасли относятся в России к разряду “чувствительных” и китайских инвесторов туда раньше не очень-то и пускали», — добавляет Цыплаков.
Если «да», то куда?
Но если предположить, что Китай все-таки решится зайти в освобождающиеся в России, то ждать тотальной «китаизации» все-таки не стоит. Инвестиционное сотрудничество между Россией и Китаем в последние годы нельзя было назвать активным. По официальным данным КНР, по объему накопленных китайских инвестиций Россия на конец 2020 г. занимала 13 место с показателем $12,07 млрд. Для сравнения: накопленные инвестиции в США — $80,05 млрд (и это только 4 место), в Австралию — $34,44 млрд, в Великобританию — $17,65 млрд, Германию — $14,55 млрд. Удельный вес России составлял всего 0,5% от общей суммы накопленных китайских инвестиций за рубежом.
«Следует ожидать присутствия Китая в компаниях, связанных с энергоресурсами, поскольку страна заинтересована в стабильном обеспечении нефтепродуктами, газом и углем. Если в рамках энергетического сектора все более-менее понятно, то касательно других ниш Китай вынужден быть крайне осторожным», — считает Роман Файншмидт.
Как отмечает Сергей Цыплаков, если условно вынести за скобки энергетику и некоторые сырьевые отрасли, то интерес к российскому рынку сдерживался в первую очередь в силу его относительно малой емкости и низкого платежеспособного спроса. Правда, китайские компании поглядывали в сторону таких отраслей, как бытовая электроника, автосборочные производства и ряд других направлений. Даже строились планы создания китайских промышленных кластеров на российской территории.
«Сейчас китайцы занимают выжидательную позицию, поскольку ситуация крайне неопределенная. Когда они поймут, что рынок стабилизировался, мы увидим расширение китайской активности», — добавляет Файндшмит.
Сами с … гвоздями
А нужно ли вообще нам звать варягов, ханьцев, еще кого-то? По словам Сергея Зайнуллина, заместить западную продукцию китайской — самый простой путь, но это палка о двух концах, ведь так зависимость от США и ЕС просто сменится аналогичной ситуацией с КНР.
«В России имеется научная, производственная, технологическая образовательная база, материальные ресурсы, квалифицированные специалисты, чтобы возродить выпуск критически важных товаров. Импорт в Россию составляет свыше $300 млрд ежегодно, если мы сможем заместить хотя бы половину от него, то сможем обеспечить России существенный, свыше 10%, экономический рост только за счет освоения внутреннего рынка», — полагает доцент экономического факультета РУДН.
Так-то оно так, только вот, как недавно удивленно констатировала спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко, страна, выпускающая огромные объемы металла, импортирует даже гвозди.
«Если бы мы могли обойтись без Китая своими силами, то это наверняка было бы сделано давно. Но у нас многие отрасли критически зависят от зарубежных технологий, оборудования или сырья», — говорит Артем Деев, указывая на то, что в добыче нефти и газа мы не обходимся без участия компаний из США, оборудование на наших хлебокомбинатах на 90% из Европы, картофельный семенной материал на наших полях на 80% — импорт, в легкой промышленности, в производстве одежды и обуви более 50% комплектующих мы закупаем в КНР. На замещение такого объема высокотехнологичного импорта могут потребоваться многие годы и колоссальные средства.
По мнению к.э.н., доцента кафедры экономики и финансов общественного сектора ИГСУ РАНХиГС Даниила Гоненко, в текущей ситуации целесообразнее будет рассмотреть вопрос приобретения иностранных (тех же китайских) современных и перспективных технологий производства, а не приглашать компании из КНР на «освободившееся место». Исследование факультета Государственного управления экономикой ИГСУ РАНХиГС, проведенное в рамках программы импортозамещения, подтверждает преимущества передачи технологий и квалифицированного персонала перед покупкой готовой иностранной продукции.
«Сейчас стоит изучить возможность и проработать механизм приобретения у дружественных стран готовых проектов заводов, оборудования и специалистов, способных адаптировать производство и обучить персонал. В результате иностранные компании в рамках партнерских соглашений смогут размещать у нас свои заказы (основной плюс - природно-ресурсный потенциал России), а необходимую часть продукции мы сможем оставлять для внутреннего использования. С помощью такого подхода мы не только сохраним рабочие места, но в перспективе и приумножим их», — рассуждает Гоненко.
В качестве примера подобной трансформации он приводит китайский опыт производства металлопроката: если до 2005 года Поднебесная была крупнейшим импортером металлопроката, то позднее, развивая заимствованные технологии, Китай не только сумел удовлетворить внутренние потребности, но стал крупнейшим экспортером в этом сегменте рынка.
Правда, есть один нюанс, на который указывает Роман Файншмидт: самые последние технологии связаны западными патентами и Китай не сможет их предоставить.
Однако собирать что-то по крупицам, начав с малого, хоть даже и с гвоздей — можно. А там, возможно, и собственные разработки подтянутся. Ведь должны меры, так активно предпринимаемые правительством, в итоге возыметь хоть какой-то эффект.
