Концепцию разрабатывали в тесном сотрудничестве с российским инновационным бизнесом, поэтому в ней объективно оценены и современные вызовы бурно меняющегося мира, и застой в развитии, вызванный былым отсутствием мотивации экономики к разработке инновационной продукции «в силу слабой защищенности технологических предпринимателей, недостатка финансовых ресурсов и относительно небольшой емкости внутреннего рынка высокотехнологичной продукции». Обозначена также проблема кадров — и это не только утечка умов, но и демотивированность (в том числе финансового плана) тех, кто остался. И это в условиях технологической блокады, политкорректно названной в документе санкционным давлением.
Непонятно, правда, почему в Концепции неоправданно сужен круг так называемой высокотехнологичной продукции. В документе под ней понимается вооружение, измерительные инструменты, научные и оптические приборы, компьютерная и офисная техника, космические и иные летательные аппараты, включая беспилотные, неэлектрические машины и оборудование, лекарственные препараты и медицинские инструменты, химические продукты и материалы, электрические машины, электроника и телекоммуникационное оборудование. Таким образом, за бортом остаются конструкционные и инструментальные материалы (от высокопрочной стали до режущих сплавов), технологии металлообработки, композиционные материалы и многое другое, по наукоемкости и значимости не уступающее правительственному списку.
В то же время конкретизированы такие понятия, как «проекты-маяки», «проекты технологического суверенитета», «технологический стартап», «право на риск» и иные, ранее размытые. Это дает возможность обосновывать проекты терминологически как инновационные, и наоборот
Что же предполагается сделать в рамках Концепции? Создать новую технологическую политику государства, продолжить сотрудничать с дружественными странами — и укрупнить центры компетенций.
По словам разработчиков Концепции, потребуется создать новую институциональную среду, включая институт квалифицированного заказчика и систему выращивания стартапов. То есть построить в стране новую мегасистему разработки и внедрения инноваций с руководящей и направляющей ролью государства, но с приоритетом частной инициативы и принципа разумной конкуренции. Примерно как в СССР в 1920-х годах.
Благодаря этой реорганизации и внедрению новых систем и методов предполагается снизить коэффициент технологической зависимости с 68,7% в 2022 году до 27,3% в 2030-м. Для сравнения: в 2021-м у США он составлял 51,9%, у КНР — 23,0%. Удельный вес инновационных товаров, работ и услуг должен вырасти с 5,2 до 8,0% (в 2021 году в Германии он составлял 14,0%, во Франции — 6,2%).
Концепция предполагает, что к 2030 году объем инновационных товаров, работ и услуг вырастет относительно 2022 года на 86,3%. При этом затраты на инновационную деятельность увеличатся за тот же период на 53,1%.
Авторы Концепции признают в качестве одной из причин технологической отсталости страны недостаточное оснащение и финансирование науки и разработок, вызывающее, среди прочего, отток специалистов.
Не бывает инноваций без инвестиций. В данном случае — без кратного, если не многократного, роста затрат на НИОКР со стороны государства, вызвавшегося быть руководящей и направляющей силой проекта «Догнать и перегнать — 2». Но пункт о размере государственных ассигнований на технологический рывок в документе отсутствует. Впрочем, своим распоряжением Михаил Мишустин поручил Минэкономразвития совместно с Минобразования в месячный срок подготовить программу первоочередных мер по реализации Концепции. Не исключено, что в ней мы наконец увидим реальные суммы инвестиций и сроки, отведенные на решение этих самых первоочередных задач.
