«Мы встаем на борьбу со злом, чтобы привлечь эту власть к ответу лицом к лицу, чтобы Польша снова стала свободной от лжи, ненависти и воровства. Это наше время», — скандировал Туск, который не так давно вернулся в большую политику и пообещал отобрать власть у Качиньского и его партии.

Польша переживает момент небывалой политической поляризации. Если верить опросам, основные противоборствующие партии идут ноздря в ноздрю. Итог выборов и то, как будет выглядеть финальная коалиция в польском парламенте, предсказать трудно.

Поляки мечутся между двух программ. Это условно демократическая, проевропейская Польша, следующая логике Брюсселя. И Польша самостоятельная, претендующая на роль хранительницы традиционных христианских ценностей, истинно европейских с точки зрения консервативно настроенного общества.

Спорят поляки о личных свободах — например, против жесткого антиабортного законодательства выступают жители крупных городов, это вотчина оппозиции. Но большое значение имеет и экономика, а тут есть чем похвастаться правящей партии.

Оппоненты

Правящая консервативная партия «Право и справедливость», ныне возглавляемая заместителем премьер-министра Польши Ярославом Качиньским, действует на политической сцене с начала 2000-х.

Сделав первоначальный политический капитал на антикоммунистических лозунгах, какое-то время ПиС находилась в оппозиции демократам, а власть принадлежала «Гражданской платформе». По мнению идеологов «Права и справедливости», за демократическим фасадом их оппонентов скрывалась задача держать Польшу ослабленной, а в стране выстраивалась проевропейская постколониальная система.

После череды громких скандалов и слитого компромата (на записях представители ГП кулуарно признавались в несамостоятельной внешней политике), ПиС в 2014‒2015 годах взобралась на вершину политического олимпа и с тех пор не покидала его.

Партия проповедует национал-консерватизм, поддерживает тесные связи с католической церковью, а также проводит активную социальную политику. Сторонников партии в Польше язвительно называют «мохеровыми беретами»: это, как правило, старшее поколение, причем женщины голосуют за ПиС активнее, чем мужчины.

Либеральная «Гражданская платформа» предлагает избирателям «свободную, демократическую и толерантную Польшу». ГП намерена бороться с политизацией и клерикализацией образования, улучшить отношения с Европейским союзом, а также привлечь к уголовной ответственности за вред, нанесенный государству, всю верхушку нынешней польской власти, включая президента Анджея Дуду, премьер-министра Матеуша Моравецкого, некоторых бывших и нынешних министров. И Ярослава Качиньского, разумеется.

Стандартная часть социальных обещаний «Гражданской платформы» — повышение зарплат учителям на 30%, нулевой процент по кредиту на покупку первого жилья, субсидии молодежи на аренду квартиры, выплаты пособий пожилым людям, которые сидят с внуками, и так далее. Среди предложений, которые вызывают самые яростные дискуссии в обществе, — либерализация закона об абортах и легализация гражданских партнерств (однополых браков).

«Марш миллионов сердец» неожиданно продемонстрировал высокий уровень мобилизации оппозиционных сил. Почему неожиданно? Потому что в последнее время поляки немного подустали от интенсивной избирательной кампании. Однако на улицах Варшавы в этот день было действительно многолюдно — по разным оценкам, от 60 до 300 тысяч участников.

Опросы общественного мнения традиционно отдают «Гражданской платформе» второе место. Нюанс в том, что дважды на предыдущих выборах в польский Сейм этого оказывалось недостаточно, чтобы лишить ПиС и их союзников парламентского большинства. На этот раз, если верить опросам, шанс лишить «Право и справедливость» однозначной победы у «Гражданской платформы» наконец-то появился.

К каждой из двух концепций Польши прилагается соответствующий определенным историческим нарративам набор угроз и союзников. Вектор стратегически направлен на США и Европу, но есть нюансы

Две Польши

Противостояние двух партий началось в далеком 2005 году. Тогда еще был жив брат Ярослава Качиньского Лех Качиньский: вместе они проявили себя как опытные, расчетливые и жесткие политики. Им удалось одержать победу сначала на выборах в Сейм, а затем на президентском голосовании. Началась так называемая польско-польская война — настолько ожесточенными были политические баталии между конкурентами.

Позже ГП возьмет реванш, отвоевав Сейм на два избирательных срока, а затем снова уступит. Во многом это будет связано с уходом Дональда Туска в большую европейскую политику: в 2014 году он занял пост главы Совета Европы.

«Польско-польская война», впрочем, намного шире, чем политическое соперничество двух партий. Этот феномен объясним существованием в Польше двух концепций развития страны. Корнями этот спор уходит в самое начало XX века: именно тогда в общественно-политической традиции Польши после воссоздания независимого польского государства сложилась дихотомия двух идей.

Первая идея — пястовская. Она восходит к ранним этапам развития польского государства, когда ею правила династия Пястов, и предписывает развиваться в общей логике национальных европейских государств с ориентацией на Германию, а теперь — на ЕС.

Вторая концепция — ягеллонская, названная так по имени польской королевской династии, которая стремилась создать региональную империю, опирающуюся на христианские традиции. Ее воплощение — Первая Речь Посполитая, средневековая держава «от моря до моря». Это мессианский концепт, в рамках которого Польша выступает оплотом западных христианских ценностей и должна распространить их на «дремучие» восточноевропейские народы. Соответственно, главным оппонентом на этом пути выступает Москва, но и Германия потенциально считается соперником, поскольку не приемлет внутриевропейской конкуренции.

В настоящее время идеологические платформы этих двух концепций, пройдя определенную трансформацию, прослеживаются в программах двух основных политических сил страны.

Партия «Гражданская платформа» ориентируется на ЕС и общеевропейские либерально-демократические ценности. «Право и справедливость» продолжает условно ягеллонские традиции, правда, заменив имперские амбиции косвенным протекторатом над соседями через широкий набор интеграционных институций.

ПиС активно использует в своей политической риторике тему патриотизма и исторической памяти. На этом, кстати, выступающие на «Марше миллионов сердец» представители ГП сделали акцент, заявив, что пора отобрать монополию на патриотизм у Качиньского.

ГП считает, что навязывание государством определенной исторической политики недопустимо, поскольку искажает образ прошлого, а взгляд на историю должен оставаться «свободным» и «разносторонним». Требование исключить предмет «История и современность» из учебной программы входит в список предвыборных обещаний партии, а ранее представители ГП укоряли своих оппонентов из ПиС в том, что они превращают Польшу в страну «музеев и кладбищ».

Обе противоборствующие стороны подают грядущие выборы как судьбоносные, говорит политолог, советник директора Российского института стратегических исследований Дмитрий Буневич. «ГП продвигает идею, что если ПиС победит, то это будут чуть ли не последние для поляков выборы, потому что, с их точки зрения, в Польше царит тоталитарный режим, Польша может выйти из ЕС (что маловероятно, но тем не менее). Правящая партия говорит, что восточноевропейский регион, как и мир в целом, входят в эпоху турбулентности, а ПиС именно та партия, которая может обеспечить независимость и безопасность Польши. Обе стороны навязывают избирателям представление об историческом выборе».

За последние годы польское государство действительно изменилось. Польские СМИ в значительной степени взяты под контроль, не обязательно прямой, но на информационную картину в Польше холдинги с госучастием влияют. Роль церкви в жизни общества усилилась. И на фоне возросшего количества традиционалистов-консерваторов многие поляки качнулись в сторону левого либерализма. Например, мэр Варшавы Рафал Тшасковский открыто заявляет о поддержке ЛГБТ-сообщества. В католической Польше это кажется странным, но за Тшасковского, когда он принимал участие в президентских выборах в Польше в 2020 году, во втором туре отдали свои голоса почти 49% избирателей.

Экономический вопрос и коррупция

Стоит отметить, что «Право и справедливость» в 2015 году победила во многом благодаря тому, что у них была отличная социальная программа. Именно тогда была введена минимальная почасовая оплата труда, заработала программа «500+ злотых» (выплаты каждый месяц на ребёнка до совершеннолетия), социальные льготы дошли до самых широких слоев населения, выросла минимальная заработная плата.

Однако в последнее время дела в польской экономике идут не слишком хорошо. Теоретически достижения прошлых лет в сознании обывателя могут быть перечеркнуты свежими неудачами и текущими экономическими трудностями, а некоторые наблюдатели заявляют, что это станет одним из аргументов против голосования за партию власти. Однако польское общество в целом не связывает экономические достижения с какой-то конкретной партией, хотя, бесспорно, в этом смысле «Право и справедливость» — главные бенефициары, объясняет старший научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН Дмитрий Офицеров-Бельский.

«Поляки думают так: это мы молодцы, что хорошо работали, то есть это не зависит от того, кто находится у власти». По словам эксперта, Польше удалось справиться с кризисами 2007 и 2012 годов, они не ушли в рецессию и после ковидных ограничений достаточно быстро восстановились. «Но именно в 2023 году польская экономика начинает буксовать. Пока проблемы не так очевидны, чтобы можно было обвинить ПиС в некомпетентности, к тому же в экономическом плане ПиС как раз компетентны, и это в Польше хорошо знают».

Нередко можно встретить утверждение, будто бы поляки устали от правящей партии, а недавние скандалы, связанные с ней, должны в конечном счете повлиять на результаты выборов. В частности, вспоминается совсем свежий «визовый инцидент», когда выяснилось, что нелегальная продажа виз выходцам из ближневосточных стран была поставлена на поток. По итогу скандала Петр Вавжик был уволен с поста заместителя министра иностранных дел Польши, еще семеро чиновников были обвинены во взяточничестве.

Особенность польского политического сознания в том, что поляки не проецируют на власть претензии так, как это происходит в других странах, говорит Дмитрий Офицеров-Бельский: «Коррупционные скандалы они не воспринимают как вину нынешней власти, в отличие от России. Если речь идет о взяточничестве, например, в полиции, то для поляков это проблема полиции. Если у поляков есть какая-то проблема, они рассуждают так: значит, у нас такое общество и мы должны с этим что-то делать. Я не идеализирую поляков, но так они рассуждают».

При этом борьба компроматов традиционно считается одной из главных особенностей предвыборных кампаний в Польше, такое, по словам Офицерова-Бельского, практикуется часто. «С “нулевых” годов, правые часто под конец предвыборной кампании выбрасывали компромат на соперников. И польское общество уже не обращает на это внимания, порог чувствительности снизился».

Третья сила

Некоторая часть польского общества устала от «польско-польской войны». По словам кандидата политических наук, научного сотрудника Института международных исследований МГИМО МИД России Ивана Лошкарева, на этом фоне есть шанс оттока голосов от двух основных сил в сторону третьих партий, причем размываться электорат будет одинаково и в сторону левых, и в сторону правых. И эти движения могут в итоге повлиять на окончательный исход голосования и сформировать финальный политический расклад в польском Сейме.

Роль «темной лошадки» выпала коалиции «Третий путь», в которую вошли Польская народная партия (или Польская крестьянская партия) и «Польша-2050». Опросы отдают объединению третье-четвертое место и от 9 до 12% симпатий поляков.

«Третий путь» сумел завоевать симпатии избирателей, раздраженных излишней поляризацией политического пространства и уставших от «польско-польской войны». Их предвыборная стратегия простая и действенная: отказавшись присоединяться к разрекламированному «Маршу миллионов сердец», «Третий путь» отправился в регионы с серией небольших митингов, где поднимались обывательские вопросы вроде поддержки малого предпринимательства на селе или проблем здравоохранения.

Что касается правых партий, то расчеты некоторых наблюдателей на увеличение мест в Сейме у представителей «Конфедерации» или движения «Кукиз'15», вероятно, не оправдаются.

Правая партия «Конфедерация» в 2019 году объединила в себе несколько ультраконсервативных политических течений Польши. Политическая программа включает в себя ограничения в сфере миграции, сохранение запрета на аборты, недопущение легализации гей-браков и так далее. Партию также можно отнести к евроскептикам: по мнению «конфедератов», Брюссель излишне влияет на польское государство, и в этом плане позиция «Конфедерации» куда более радикальна, чем у «Права и справедливости».

Усталость от Украины в польском обществе привела в определенный период к взрывному росту популярности «Гражданской платформы» среди поляков: с 6,9 до 14,5% с января по июнь 2023 года. Если правящая партия демонстрировала поддержку Украины в конфликте против России, то «конфедераты» требовали ограничить социальные программы для украинских беженцев, а также обязать репатриантов из Украины публично отказываться от бандеровской идеологии. От представителей партии нередко звучали требования прекратить поддерживать войну на Украине, а их оппоненты регулярно ищут в карманах у «конфедератов» рубли и обвиняют партию в работе на интересы Москвы.

Опросы накануне выборов демонстрируют снижение популярности польских правых, их нынешний рейтинг — от 7 до 10%. Стремясь привлечь на свою сторону более умеренных избирателей, главный упор в агитации «Конфедерация» сделала не на привычные лозунги «Стоп украинизации Польши!», от которых в последний момент отказались, а на экономическую программу, в частности на снижение налогов и упрощение законодательства в сфере налогообложения. Столь резкой сменой предвыборной риторики моментально воспользовались оппоненты.

Все последние полтора года «Право и справедливость» выступала за помощь Украине, рассказывает Дмитрий Буневич. «Но затем последовал ряд громких заявлений, которые в обществе были расценены как антиукраинские со стороны ПиС. Таким образом, эта повестка, по сути, была перехвачена ими у “Конфедерации”. Те, кто был настроен антиукраински, решили, что да, за такую ПиС мы будем голосовать».

Друзья и враги Польши

К каждой из двух концепций Польши прилагается соответствующий определенным историческим нарративам набор угроз и союзников. Вектор стратегически направлен на США и Европу, но есть нюансы.

И «Гражданская платформа», и «Право и справедливость» — партии очень проамериканские и всячески подчеркивают особенность отношений Польши с Вашингтоном, считает Дмитрий Буневич. «Единственное отличие — характер этих отношений: ПиС в большей степени претендует на самостоятельность. Что касается отношений с ЕС, то в ПиС, разумеется, из состава Европейского союза выходить не намерены, но рассчитывают играть более весомую роль в европейской политике, в последнее время выстраивая новую ось взаимопонимания по линии Польша — Италия, где к власти пришли схожие по взглядам политические силы в лице Джорджи Мелони. А вот в лице Германии ПиС видит конкурента». В свою очередь, ГП в большей степени ориентируется на Брюссель и европейскую бюрократию.

Что примечательно, в польском обществе силен запрос на самостоятельную политику: для значительной части поляков Брюссель не авторитет, так же как и другие европейские столицы, добавляет Дмитрий Офицеров-Бельский.

«Фактор внешних игроков в предвыборной риторике присутствует, но насколько он важен — другой вопрос. Например, когда президент США Джо Байден во время визита в Польшу о чем-то долго беседует с мэром Варшавы Тшасковским, но при этом, можно сказать, игнорирует Качиньского и Туска — для поляков это не имеет значения. Когда возникает подозрение, что кто-то будет указывать полякам, что делать, — тем хуже для них: поляки этому будут сопротивляться. То же касается и Брюсселя: Эммануэль Макрон в свое время сравнил Качиньского с Ле Пен, назвав их ужасными людьми, далекими от европейских ценностей. Но поляки считают, что они и есть та самая Европа, а то, что сейчас выдается за европейские ценности, к европейскому наследию отношения уже не имеет».

Для «Права и справедливости» Германия является исторической угрозой, так как их видение Польши подразумевает более самостоятельную европейскую политику, вплоть до формирования альтернативного центра Европы. Именно поэтому в предвыборных речах Ярослава Качиньского звучат требования репараций с Германии: «Это не только вопрос, касающийся финансов и того, что нам положено, но и вопрос нашего достоинства. Не может быть так, что другим платят, а полякам нет».

Примечателен нашумевший предвыборный ролик «Права и справедливости» со следующим сюжетом: под музыку «Валькирии» Рихарда Вагнера в кабинете Качиньского раздается звонок, голос с явным немецким акцентом (намек на канцлера Германии Олафа Шольца) спрашивает о повышении пенсионного возраста в Польше — так, как это было сделано в Германии. На что Качиньский отвечает: «Туска здесь больше нет, эти привычки закончились», — и кладет трубку. Градус антиевропейской риторики был, таким образом, у ПиС настолько высок, что потеснил даже антироссийскую.

Милитаризация и власть

С началом СВО именно Варшава активнее других стран в ЕС настаивала на поставках вооружения Украине. По сути, Польша уже является участником боевых действий в Донбассе, пусть и негласно. Запрос на имперские амбиции у поляков никуда не делся: ягеллонская идея Пилсудского просто приняла более мягкую форму. Открыто вторгаться в какую-либо из соседних стран, пусть даже под предлогом спасения, поляки пока не готовы. Однако все может измениться: Польшу небезосновательно считают второй страной в очереди на войну с Россией после Украины.

Тема милитаризации Польши вообще не встречает серьезной критики, отмечает Дмитрий Буневич. «Даже условно левая коалиция в Польше, этакие левобрюссельские ребята, для которых во главе угла стоит экология, — даже они эту тему обходят молчанием. В Польше нет серьезных политических сил, которые говорили бы об угрозе милитаризма. Увы, информационная обработка, раскручиваемая с начала 2010-х, взвинтила страхи у обычных поляков, и теперь им кажется, что вот-вот чьи-то танки пойдут на Варшаву и Польше нужно срочно вооружаться».

Реформа польских вооруженных сил, запущенная Качиньским, превратила Польшу в страну с самой большой долей расходов на оборону среди всех стран НАТО: как публично анонсировано, 4% ВВП в 2023 году (для сравнения: у США — 3,1%, у России — 2,5%).

После начала СВО президент Польши Анджей Дуда подписал закон «Об обороне отечества». В нем указаны планы удвоения численности вооруженных сил — до 300 тыс. человек (на словах обещают 400 тыс.). Еще больше впечатляет технологическое перевооружение польской армии. В 2022 году премьер-министр Матеуш Моравецкий пообещал направить на закупки техники 14,5 млрд долларов (из 20 млрд общих затрат на оборону). Огромные цифры, с которыми никто не спорит.

Более того, все чаще в Польше вспоминают речь ныне покойного Леха Качиньского, произнесенную им в 2008 году в Тбилиси, называя ее пророческой. «Впервые за продолжительное время наши соседи показали лицо, которое мы знаем уже сотни лет. Эти соседи считают, что народы, которые их окружают, должны им подчиняться. Мы говорим: нет! И мы прекрасно знаем, что сегодня Грузия, а завтра — Украина, послезавтра — страны Балтии, а позже, возможно, и моя страна, Польша», — сказал тогда Качиньский.

Более того, милитаризация преподносится как плюс, добавляет Дмитрий Буневич. «ПиС использует в предвыборной риторике рассекреченные документы Генштаба в период правления Дональда Туска, где показано, что он мало вкладывал средств в развитие армии, не занимался обороной. Но мы, говорят они своим избирателям, видим опасность и делаем многое для перевооружения страны».

Нет дела до украинцев

Примечательно, что украинский вопрос хоть и присутствовал в предвыборных речах, но не был использован ни одной из партий в качестве основной повестки. Это странно, учитывая огромное количество украинских мигрантов в Польше (по разным оценкам от 1 до 4 млн человек), причем 60% из них экономически активны, эти люди сами себя обеспечивают и платят налоги, говорит Дмитрий Офицеров-Бельский.

«Это нужно было бы считать политическим фактором. Но мы видим, что украинская проблематика в предвыборных дискуссиях практически отсутствует». А тема зерна, по мнению эксперта, для поляков вообще не связана непосредственно с Украиной: таким образом «Право и справедливость» пытается продемонстрировать заботу о польском крестьянине, чтобы привлечь электорат крестьянской партии и найти общий язык с коалицией «Третий путь», в которую они входят.

При этом, отмечает Офицеров-Бельский, совсем скоро перед поляками встанет вопрос: что нам делать с беженцами, которые решат остаться, и с людьми, прибывающими в Польшу по карте поляка? «Рано или поздно им нужно будет предоставлять гражданство и все льготы, положенные им как гражданам. Количество таких людей может составить вплоть до восьми процентов от численности населения Польши. А это значит, что в польском Сейме появится украинская партия. Эти люди будут более мотивированы и активны, чем поляки. Но никто из политических сил эту тему не поднимает: не дай бог, чтобы они здесь стали политическим слоем! В польском политическом обществе это отторжение присутствует».

То, что было воспринято как антиукраинская риторика, можно отнести к политтехнологическим уловкам. Это касается, в частности, скандального заявления бывшего члена партии ПиС Анджея Дуды во время выступления на Генеральной Ассамблее ООН в сентябре 2023 года, когда он сравнил Украину с утопающим, помогать которому чрезвычайно опасно, «потому что он может утащить тебя за собой».

Это не более, чем предвыборная игра, полагает Иван Лошкарев. «У польских консерваторов один из главных образов в политике — Польша, которая защищает: семью, страну… Не думаю, что они будут выполнять эти свои предвыборные лозунги, например выгонять украинских беженцев. Со стороны “Права и справедливости” к тому же это попытка указать на неправильные действия “Гражданской платформы”, которые ратуют за продолжение выплат беженцам пособий, тем самым поощряя социальное иждивенчество. В ПиС могут в последний момент сказать, что, мол, выгоним, но не всех, а только безработных мужчин, и так далее».

Полякам, по сути, нет дела до Украины и украинцев, добавляет Дмитрий Буневич. Их волнует только то, как это можно использовать в противостоянии с Москвой: «Украина вызывает пренебрежение, раздражение, исторические обиды тоже влияют, но Украина не воспринимается поляками как угроза. Эти заявления, с одной стороны, отражают чаяния польских националистов и негативное отношение к Украине и украинскому национализму. Но вместе с тем и у ПиС, и у ГП есть понимание, как с их помощью нанести еще больший ущерб России».

В свою очередь, «Гражданская платформа» старается как можно меньше говорить об украинской теме и не акцентировать на этом внимание, говорит Буневич. «Тем не менее часть лозунгов правых они тоже заимствовали, например тему нелегальной миграции — для Польши это болезненный вопрос и воспринимается обществом как угроза. Для ГП, таким образом, это политтехнологический момент. Но в случае их победы на выборах, конечно, будет проводиться скоординированная политика с Брюсселем, в том числе в отношении Украины».

Главная угроза

Есть одна тема, по которой в нынешних польских политических кругах достигнут полный, абсолютный и не подлежащий обсуждению в принципе консенсус: Россия — зло.

Как бы ни сложился политический пасьянс в польском Сейме, для России ничего не изменится: польская антироссийская позиция зафиксирована в стратегии национальной безопасности, говорит Иван Лошкарев: «Там прямо сказано, что мы враги и несем угрозу, причем не только польскому государству, но и польскому гражданскому обществу. В Польше зафиксирован антироссийский консенсус, причем он уже приобрел иррациональный характер. Там воскресли различные исторические фобии, и тяжело будет что-то изменить в общественном сознании поляков, учитывая, какие мощные силы к этому были приложены. И ПиС, и ГП будут одинаково продвигать антироссийскую политику и обострять вопросы, связанные с поставками вооружения Украине, причем ГП может быть в этом плане намного активнее, потому что помощь Украине считается общеевропейской позицией».

В свое время, добавляет Лошкарев, именно Дональд Туск активно продвигал проект ЕС «Восточное партнерство», направленный на интеграцию в Европу шести стран бывшего СССР, включая Молдавию, Армению и Украину. «Сейчас этот проект забуксовал. Но может быть продолжен — например, Армению поляки снова пытаются очаровать. Возможны заходы в Грузию — вспомните, как в период после 2008 года Туск и ныне покойный Лех Качиньский соревновались, кто же из них более способствует продвижению демократии на постсоветском пространстве».

Именно этим, к слову, можно объяснить некоторый уход на второй план претензий со стороны поляков к украинским националистам. В Польше историческая память сильна, и о преступлениях бандеровцев они не забудут. Однако для них, добавляет Дмитрий Офицеров-Бельский, проблематика, которую поднимают украинские националисты, крайне важна с точки зрения дерусификации Украины (и, к слову, Белоруссии). «Если они против русских — так это же хорошо! Главное — дерусифицировать, а потом — забывайте про своего Бандеру».