Нобелевская премия по химии присужденная Алексею Екимову, — настоящий повод для гордости, редчайший и без скидок, «наша» Нобелевка. Екимов — советский и российский ученый, впервые опубликовавший статью об открытии наноточек, используемых в науке и современных мониторах и отмеченных Нобелевским комитетом, в довольно специальном журнале «Физика и химия стекла» на русском языке в 1980 году. Сетования некоторых комментаторов на то, что он давно в основном живет в США и имел аффилиацию с одной из американских компаний, не снижает пафоса события. Самый великий математик XVIII века Леонард Эйлер родился в Швейцарии, но половину жизни работал в Петербурге, став одним из основателей русский науки. Он тоже наш. Но наш не в смысле борьбы за прописку гения с другими странами, а в том смысле, что он наше богатство, он нас вдохновляет и делает сильнее.
Материальные блага имеют свойство игры с нулевой суммой: если у одного игрока стало больше, то у другого меньше. Но в знании работает другая алгебра: если у нас стало больше знаний и науки, то их стало больше у всех, и наоборот. И настоящая национальная гордость — она же глобальная, иметь созидательные амбиции размером с мир, и наука — лучший повод для такой гордости.
Нобелевская премия показывает каждый раз, что существует и современная русская наука. Хотя ее масштаб и мировое значение, публикационная активность уступают и мировым лидерам, и великой советской науке и Нобелевка нашим ученым достается редко, легко заметить, что во всех нобелевских, то есть трендовых, направлениях у нас есть научные компетенции. Это показала в этом году и премия по физике. У нобелевских лауреатов, придумавших аттосекундные лазерные технологии, позволяющие влиять на электроны в атомах, есть соавторы в МГУ, эта тема активно и на мировом уровне разрабатывается в Сарове под началом нашего предыдущего президента РАН Александра Сергеева. Российская наука есть, и под реальные потребности общества и промышленности она могла бы быть масштабирована.
Это важно понимать, потому что в нашем обществе и государстве есть дефицит веры не только в созидательную силу собственного бизнеса, но и собственной науки.
В одной из недавних публикаций «Эксперта» мы рассказывали о прикладной разработке Геохи РАН — новом и, как считают ученые, более экономическом способе производства лития из руды. Россия как раз сейчас возобновляет добычу лития, но есть опасения, что менеджерам проще будет купить старую технологию в Китае, чем с риском ошибиться хотя бы организовать тестовое, опытное производство для разработки своих ученых. В нашей системе неудача — проблема, но унылый средний результат, увы, нет.
Как работает западная инновационная система, можно увидеть по Нобелевской премии по физиологии и медицине, которая была присуждена за открытие, поспособствовавшее созданию РНК-вакцин против коронавируса. Вокруг этой премии больше всего ауры скандальности — слишком напоминает дань пандемийной моде и двум фармкомпаниям, создавшим РНК-вакцины. Но с точки зрения научной правды нобелевские лауреаты делают хорошую науку, а хайп и мода — сильная часть западной системы инноваций, но в ней же есть опасность потери научной объективности в самых хайповых темах.
Мы не можем продвигать свои технологии так, как это делают Pfizer и Moderna. Но, может быть, и не надо. Тем не менее разумно использовать пандемийный рост фармацевтической сферы и технологии клинических исследований для разработки собственных формул.
Научные результаты и компетенции для настоящих амбициозных задач в России точно есть.
