На прошлой неделе агентство Bloomberg выпустило колонку обозревателя Джулиана Ли, нефтяного стратега Bloomberg First Word. На цифрах и графиках Ли объясняет, что ценовой потолок на российскую нефть не работает, но при этом создает экологические риски. Мол, русские скупили весь ржавый танкерный флот в мире и спокойно возят на своих коптящих судах нефть в Китай и Индию, создавая риск загрязнения нефтью Тихого и Индийского океанов. Примерно с такими же доводами в конце сентября вышла статься в WSJ.
Тут стоит оговориться. Конечно, российские нефтяники собрали не самый лучший флот в мире. Они срочно скупали то, что продавалось на рынке. Естественно, продавались суда, прошедшие пик своей коммерческой эффективности, то есть срок службы которых превысил 15 лет. Согласно тем же цифрам Bloomberg, средний срок службы танкера, «владелец которого неизвестен» (читай: русский «черный» флот), — 16‒18 лет.
Однако нужно разделять техническое и экономическое. Экономически целесообразно перевозить грузы на новых судах — они не ломаются, требуют меньше технического внимания, меньше стоят в доках и т. д. Но это не значит, что из двадцатилетнего судна сочится нефть. Оно просто уступает в своей экономической эффективности новому судну. То есть старый танкер выгоднее списать не по техническим характеристикам, а по сугубо экономическим. Но в случае выбора между отсутствием флота и старым, операционно дорогим флотом выбор очевиден.
Внутренний флот России держится на динозаврах, видевших расцвет советской власти. Впрочем, в США ситуация не лучше: средний возраст американского балкера приближается к полувековому юбилею. И ничего, ходят, возят, и никто не заикается про экологию Миссисипи. Поэтому нужно понимать: если в медиа пошла тема экологии, значит, других инструментов давления не осталось. Экология — любимый метод нечестной конкурентной борьбы, ведь самый экологичный вид деятельности — отсутствие какой-либо деятельности.
Очевидно, что Bloomberg и WSJ готовят общественное мнение к отмене ценового потолка на российскую нефть, но так, чтобы это не выглядело как снятие санкций. Проблема в том, что без российской нефти страны ОЭСР проживают очень серьезный топливный кризис. Более того, он усилен запретом на экспорт нефтепродуктов из России: решая свои локальные проблемы роста цен на бензин, правительство России подлило водицы на мельницу мирового топливного кризиса.
Запасы дизельного топлива на складах стран ОЭСР упали в два раза с пиков ковидных локдаунов. Дизеля и керосина недостает в Штатах, Европе, Сингапуре: танки (цистерны для хранения нефти) на основных нефтяных хабах пусты. Проблема застарелая. Зародилась она не вчера, а еще в 2020 году, когда в США закрылось два крупных НПЗ, и усугубилась санкциями, наложенными на Россию — основного поставщика тяжелых сортов нефти и мазута в те же Штаты. Но там хотя бы номинально энергопрофицит. Другой крупный покупатель российских энергоресурсов — страны Европы ― могут вообще остаться без дизеля. Пока они перебиваются поставками с Ближнего Востока и из Средней Азии, однако очевидно, что схемы крайне ненадежны и сводятся к тому, что европейские НПЗ скупают нефть Urals под записью в накладных «место происхождения — Турция, ОАЭ, Казахстан…». Как результат, цены на топливо растут, особенно агрессивно — в конце августа и сентябре. С майского дна дизель на NYMEX подорожал на 40%.
При этом до конца года в США на вынужденный ремонт уйдет несколько крупных заводов совокупной мощностью 2,5 млн баррелей в сутки — это чуть менее 15% национальной нефтепереработки. Обычно перед ремонтом НПЗ создают запас топлива, однако сейчас сделать это не удалось.
Нет избытка и на рынке нефти. Главный терминал на планете — Кушинг ― опустел. Этот терминал важен тем, что основной американский фьючерс на нефть WTI исполняется поставками именно на этом терминале (далее от WTI через премии и дисконты рассчитываются цены на другие сорта нефти). Гигантская гора взаимных обязательств на триллионы долларов в виде фьючерсов на WTI в конце их обращения сводится к взаимным финансовым взаиморасчетам между продавцами и покупателями, однако небольшая (но самая важная) часть фьючерсов исполняется реальной поставкой нефти именно на терминале в Кушинге. Так вот, здесь запасы нефти снизились настолько, что нефть начали «соскребать со дна», а покупатели уже начали беспокоиться, что донные осадки сильно не соответствуют спецификации WTI. Говоря проще, за полтора года санкций на Россию произошло «выхолащивание» мирового рынка нефти.
Возвращаясь к статье Bloomberg: действительно, при ценовом потолке 60 долларов за баррель в сентябре средняя цена нефти марки Urals сложилась в размере 83,08 за баррель, это почти на 40% выше ограничений, установленных странами G7. При этом российские экспортеры совершенно не чувствуют проблем со сбытом нефти и нефтепродуктов — они разлетаются, как шаверма на ближневосточном базаре.
Но важно другое: попытки властей США создать двухуровневый нефтяной рынок — премиальный, преимущественно состоящий из «молекул свободы», и подсанкционный (для российской, венесуэльской и иранской нефти) провалились. Во многом это произошло благодаря усилиям монархий Ближнего Востока, которые сообразили, кто следующий попадет под ценовой потолок. А санкционная война против России вылилась в острую нехватку топлива на мировом рынке. Однако самое интересное впереди. Если Россия и Саудовская Аравия не отступят, до конца года вполне реален дефицит дизеля на заправках Европы и США. Нам же в этом спектакле интересно то, как будут обосновывать снятие нефтяного эмбарго с России.
