На прошлой неделе в своем регулярном обзоре денежно-кредитной политики ЦБ как обычно бескомпромиссно сообщил, что в ближайшее и довольно продолжительное время политика в отношении ключевой ставки будет полностью сосредоточена на том, чтобы вернуть инфляцию к ориентиру в 4%.
Мы, как и все наблюдатели, можем только удивляться такой бескомпромиссности и полному нежеланию хотя бы прокомментировать свои ожидания в отношении темпов экономического роста. Но нет, аудитория этого не заслуживает. При этом заметим: так как большинство экономических агентов считают политику в области ставки вредной для роста, но никто не имеет возможности изменить мнение ЦБ, в последние несколько недель огромные усилия направляются на сдерживание инфляции за счет всех возможных немонетарных ограничений — прежде всего ограничений на экспорт всего, что попадется под руку. Кажется, что весь этот ажиотаж только для того, чтобы инфляция снизилась, ЦБ перестал поднимать ставку и рост перестал быть под угрозой.
Мы же хотим обратить внимание на то, что куда логичнее было бы сейчас изменить цель по инфляции и выбрать ту, которая более удовлетворяет задаче поддержания высоких темпов роста и умеренных темпов роста цен. Этот уровень соответствует диапазону 7‒8%.
Для простоты объяснения причин необходимости повышения целевого уровня инфляции попробуем воспользоваться теоретическими рассуждениями. Если мы возьмем самые простые кривые спроса и предложения, то увидим, что имеет в виду ЦБ, пытаясь ограничить спрос. Когда спрос растет, кривая спроса сдвигается вправо-вверх, а кривая предложения остается неизменной, в результате растет уровень цен. Если мы ограничим спрос через денежные ограничения, то он вернется к прежней точке равновесия.
Но при таком подходе к делу рост вообще невозможен. Вернее, он возможен на уровне естественного воспроизводства — примерно 1‒1,5% годовых. Примерно такой рост ВВП в России мы и видим в период, когда инфляция находилась в целевом диапазоне ЦБ — 4,5% годовых, а именно в 2017–2019 годах.
Но экономика часто стремится выйти из равновесия. И когда спрос растет, а за ним растут и цены, кривая предложения начинает двигаться вправо за счет инвестиций и инноваций — расширяя возможности производства. В перспективе это приводит к тому, что бóльшие объемы производства становятся возможны при более низких ценах. В этот короткий период старта экономического роста принимаются решения об инвестициях, и растущие цены скорее становятся признаком ожидаемой хорошей прибыли от проекта, что поддерживает инвестиционную эйфорию и в конечном счете ведет к насыщению дефицитных рынков, снижению или стабилизации цен на очень долгое время, к чему все, собственно, и должны стремиться — и ЦБ, и правительство, и любые иные экономические агенты.
В период с 2013 по 2023 год Россия уже пережила такой момент роста. В 2020 году, в пандемию, правительство стало сильно стимулировать экономику. И, как мы видим на графике, темпы роста ВВП в этот момент подскакивали до 10% годовых в отдельные кварталы, а инфляция стала расти и вышла как раз на отметку 8% годовых.
Эмпирический опыт — один из лучших способов узнать, к какому параметру стоит стремиться. Можно делать много моделей, но, как писала Джоан Робинсон, известный английский экономист, «наступает момент, когда тебе уже не нужны модели, чтобы понимать, как устроена экономика». Поэтому осмелимся предложить считать целевым уровнем инфляции диапазон 7‒8%.
