Осенью 2002 года Россия переживала одни из самых черных дней своей новой истории: ичкерийские террористы под руководством Мовсара Бараева захватили и затем три дня удерживали заложников в Театральном центре на Дубровке в Москве. Из сорока боевиков половину составляли женщины. На многочисленных кадрах, обильно транслируемых телеканалами, «невесты Аллаха» в никабах с чужестранными надписями на ткани стояли позади мужчин в камуфляже, сидели в зале посреди заложников со взрывчаткой, прикрепленной к поясу, а после лежали, раскинув руки и выронив смертельные устройства.

Все последующее десятилетие Россия проведет под знаменем борьбы с невиданной ранее волной терроризма, лицо которого по большей части окажется женским, скрытым черной тканью.

Ту волну Россия пережила. Бандитское подполье в Чечне разгромлено, как было заявлено, в 2021 году. Но к этому времени весь мир познал десятки и сотни новых группировок радикального ислама. Черные знамена под брендом «Исламского государства»* едва не поглотили Ближний Восток. Укутанная с головой женщина вызывала затаенный ужас и едва скрываемое напряжение на улицах во множестве культур и на разных территориях.

Для России даже спустя без малого 22 года, прошедших после теракта на Дубровке, шахидка, обернутая в черные одеяния и с никабом на голове, будет самым выразительным его образом.

Кадры из лагеря Аль-Хол на севере Сирии, где содержатся члены семей боевиков ИГИЛ*, большинство из которых — женщины в черных никабах, стали таким же мощным визуальным символом радикального террора в глазах западного и мусульманского сообществ.

В итоге в ряде стран начали войну против никабов. Даже консервативная Саудовская Аравия в 2018 году законодательно отменила обязательное ношение в общественных местах никаба, а позже даже традиционного для арабских народов свободного платья, абайи.

В России же эта дискуссия возникла только сейчас. Впрочем, есть давнишний спор о праве на ношение хиджабов в государственных учреждениях, прежде всего учебных. По сей день на федеральном уровне не существует специального закона по этому вопросу, а администрация учебного заведения вправе сама определять внешний вид учащихся.

Если отталкиваться от той дискуссии, то она в основном лежала в религиозных рамках, а сторонники хиджабов обвиняли оппонентов в разжигании исламофобии. Никабы же, в представлении многих религиозных деятелей — что важно — не только из России, — вообще напрямую не связаны с исламом. А главный аргумент их запрета лежит совсем в иной плоскости: безопасности.

Часто тезис звучит и вовсе до предельного просто: «у нас так не принято», и есть некоторые сложности в том, каким образом можно было бы перевести это простое и понятное пожелание на строгий язык законодательства. Вопрос юридической защиты собственной культуры в демократических сообществах вообще решается чрезвычайно тяжело, вплоть до момента, когда, собственно, культура погибает под натиском молодых и агрессивных пришельцев из чуждого мира.

Наконец, все усложняет еще одно обстоятельство: для многих молодых мусульманок и даже не слишком религиозных жительниц Северного Кавказа никаб становится просто модным элементом одежды, а потому инициативы общественных деятелей они воспринимают уже как личную обиду, апеллируя к правам конституционным и просто женским.

Почему на улицах российских городов все чаще можно встретить никаб, откуда пошла эта мода и что об этом думают наши, российские мусульмане?

Запретительные инициативы

Недавнее интервью главы СПЧ Валерия Фадеева «Парламентской газете» широко разлетелось по сети. Корреспондент задавал вопросы по болезненной нынче проблеме миграции, однако в интернете вспыхнула отдельная мысль, которая уместилась буквально в паре предложений: глава СПЧ выразил недоумение по поводу того, что никабы, полностью закрывающие лицо женщинам, запрещены даже в некоторых странах Центральной Азии, а в России — нет. «Я буду обсуждать этот вопрос с представителями традиционного ислама и региональных властей. Но предварительно обозначу свою позицию: считаю, что никабы в России должны быть запрещены», — добавил Фадеев.

Никабы давно ассоциируются у граждан России с терроризмом, причем и в мусульманских регионах, таких как Чечня. Казалось бы, уроки террора мы должны были хорошо выучить, а значит, никаких никабов в стране не могло появиться вовсе. Но они появляются все чаще, причем на улицах европейской части страны.

Возможно, прибывшие из среднеазиатских стран вместе с волной мигрантов, гонимые жесткими законами, включающими запрет на ношение некоторой одежды, подвернутых штанов и определенного вида бород, носители радикальных идеологий перебираются в нашу страну, где не встречают никаких ограничений. Такие проблемы, если долгое время их игнорировать, дадут о себе знать в самый неожиданный и напряженный момент для страны: теракт в концертном зале «Крокус сити-холл» тому яркий пример.

Уже через семь дней после интервью Фадеева в Госдуму был внесен законопроект, который наделял бы субъекты России и отдельные образовательные организации правом определять допустимость ношения в общественных местах либо учебных заведениях религиозной одежды или той, которая полностью или частично скрывает лицо. Автором целого пакета поправок в ряд ныне существующих законов — об образовании, о местном самоуправлении и так далее — стал депутат Госдумы от партии «Новые люди» Владислав Даванков. «Учитывая текущий высокий уровень террористических угроз (в ряде субъектов РФ введен бессрочный высокий, желтый, уровень террористической опасности), возникает необходимость в ограничении ношения одежды, скрывающей лицо, в общественных местах, поскольку человек с закрытым или частично закрытым лицом не может быть идентифицирован камерами видеонаблюдения», — указал Даванков в пояснительной записке к документу.

Законопроект почти сразу же подвергся критике. Депутат Госдумы от Чеченской Республики Адам Делимханов справедливо напомнил коллеге, что под определение религиозной одежды попадает также традиционный для православия платок, а свобода вероисповедания закреплена в российской Конституции. Даванков, в свою очередь, не менее справедливо напомнил о светском характере образования согласно той же самой Конституции, а также добавил, что этот вопрос ставит перед властью само общество. «Наступил момент, когда запросы к нам по этой теме набрали критическую массу», — написал он в своем телеграм-канале.

Чуть позже с законодательными инициативами выступил еще один депутат Госдумы, Михаил Матвеев. Он намеренно ушел от религиозных споров и предложил внести изменения в КоАП РФ в части установления ответственности за нахождение в общественных местах в виде, не позволяющем идентифицировать личность. «Посмотрю, как прописать в нем Дедов Морозов, которые не должны пострадать, защитить кепки с солнцезащитными очками и так далее, чтобы не создать случайно очередной репрессивный закон вместо закона о нашей безопасности и защите от черных радикалов», — пообещал он.

Откуда взялась мода на никаб

Если бы волна исламистского террора накрыла Россию не двадцать лет назад, а в наши дни, у потенциальных «невест Аллаха» был бы поистине богатый выбор, как и во что одеться. Сегодня сотни магазинов по всей стране и крупнейшие маркетплейсы предлагают своим покупателям химары, хиджабы, джильбабы, абайи и буркини производства Турции, Саудовской Аравии и Сирии. Представлены в коллекциях и никабы, и даже бурки, столь экзотические в наших широтах, причем не только в черном цвете.

Такие магазины можно встретить в регионах компактного проживания мусульман, будь то рынок «Садовод» или окрестности метро «Дубровка» в Москве, Казань или Махачкала. За последние годы сложилась целая индустрия фешен-магазинов мусульманской одежды в определенном стиле, и кажется, что это некое субкультурное направление, рассказал «Моноклю» Ринат Патеев, директор Центра исламоведческих исследований Академии наук Республики Татарстан.

«В беседах с нашими специалистами мы пришли к выводу, что появление никабов в современных условиях — это тренд на вполне определенную моду. Причем тренд на закрытие тела, на ношение свободных одежд есть в том числе и на Западе».

Эксперт не склонен думать, будто никаб и черную одежду носят исключительно ваххабитки, салафитки или желающие отправиться в «Исламское государство», но отмечает, что этот тренд действительно распространен в достаточно консервативных религиозных течениях, причем не только в салафитских, но и в суфийских объединениях и встречается во многих мусульманских странах.

Если говорить о России, то, по словам Патеева, сложилось впечатление, что покрываются очень молодые девочки, которые еще не вышли замуж. Причем никаб может быть достаточно ярким, а в руках у девушек будут модные сумочки. «На хиджаб в Казани никто не обратит внимания. Но как только на улице появляется девушка в никабе, вся покрытая, это вызывает интерес: складывается ощущение, будто они делают это не ради того, чтобы показать свою скромность, закрыв лицо, а наоборот, чтобы привлечь к себе внимание в современных условиях. Можно сказать, такой своеобразный эпатаж: кто-то ради него полностью открывается, а кто-то, наоборот, закрывается».

Мода эта, впрочем, не так безобидна, как может показаться на первый взгляд. Когда 11 лет назад террористическое «Исламское государство» впервые подняло черные знамена, женские образы, активно использовавшиеся в сетевой пропаганде, визуально ничем не отличались от вида смертниц из Театрального центра на Дубровке.

Как рассказала «Моноклю» секретарь-координатор Кавказского геополитического клуба Яна Амелина, после разгрома ИГИЛ на радикальный исламизм какое-то время не обращали внимания, однако эта тема оказалась закрыта крайне преждевременно, все началось по новой. «Теперь это вернулось к нам в виде такой вот моды, в виде героизации молодых подростков-боевиков. Такая мода — результат целенаправленной работы».

По словам Амелиной, с конца 2019-го — начала 2020 года началась новая волна радикальной агитации в соцсетях, в том числе «ВКонтакте». Она отметила, что помимо реальной пропаганды радикализма создается и искусственная мода на него. Над этим «работают» в TikTok и в запрещенном в России Instagram преимущественным образом девушки, которые живут вне России — например, в Казахстане. При этом внешней атрибутике почему-то придается слишком большое значение, и это видение навязывается российским мусульманам, которые исторически лояльны российскому государству, православию и светскому образу жизни, а традиционный ислам, веками исповедующийся ими, совершенно не требует ношения именно таких вещественных свидетельств принадлежности к религии.

«И это не просто мода: сейчас никаб — это маркер принадлежности к радикальному исламизму. В соцсетях не только демонстрируют закрытые наряды, но и рассказывают, что якобы настоящий путь ислама — это радикализм, публикуют фото женщин в никабах с автоматами, ставят провокационные подписи вроде “Наши женщины сильнее ваших мужчин”, то есть противопоставление идет по всем направлениям: и светскому образу жизни, и традиционным мусульманам. Никаких иллюзий здесь быть не должно».

Что говорит шариат

Коран содержит две суры, где есть предписания, как должна выглядеть женщина. Это 59-й аят суры Ахзаб, а также 31-й аят суры Нур. Переводов оригинального текста много, приведем лишь один из них для общего представления: «Скажи верующим женщинам, чтобы опускали взгляд и оберегали свои половые органы. Пусть они не выставляют напоказ свои украшения, помимо того, что видно. И пусть прикрывают покрывалом вырез на груди и не показывают свою красоту никому, кроме своих мужей, отцов, свекров, сыновей, сыновей своих мужей, братьев, сыновей братьев, сыновей сестер или своих женщин, рабов, стариков, не испытывающих вожделения, и детей, которые не осознают женской наготы. И пусть они не стучат ногами, сообщая об украшениях, которые скрывают».

Завеса, преграда — именно так переводится с арабского слово «хиджаб». В Коране содержится предписание покрываться им для того, чтобы отличать верующих женщин от блудниц и рабынь и не быть подвергнутым оскорблениям: в те времена на Аравийском полуострове рабыням, в отличие от свободных женщин, было запрещено прикрывать голову от палящего солнца.

Стало быть, есть вполне общее предписание прятать от чужих взглядов свои красоты, то есть выглядеть так, чтобы не вызывать чувственного интереса у других мужчин, а также покрывать голову. Аналогичная норма покрытия головы для женщин содержится, к слову, и в Библии, и в Ветхом завете. Известно, что коптские христианки полностью закрывали себя, оставляя лишь глаза, носили также и бурку (но этот обычай существовал в тех краях еще до появления христианства). Как и в случае со многими древними религиозными текстами, вопрос заключается в корректном переводе и в толкованиях, а также в том, как преломлялись простые, но, видимо, показавшиеся кому-то недостаточно четкими предписания в свете тех или иных культурных традиций.

Этим объясняется то, почему в мусульманском мире даже по прошествии стольких веков существования ислама все еще много споров о том, считается ли лицо ауратом (интимным местом, которое не должны видеть посторонние) или нет, допустимо ли оставлять линию роста волос, как и сами волосы, что делать с кистями рук, можно ли показывать пальцы и так далее.

Вплоть до того, что некоторые ультраконсервативные исламские богословы дозволяют женщинам открывать лишь один глаз (подобная норма встречалась, к слову, и у древних иудеев), либо же, во избежание кривотолков, покрываться полностью и даже не разговаривать при незнакомых людях, ибо женский голос сам по себе может быть достаточно привлекательным для мужчины.

Не религия, а традиция

Никаб исторически возник в доисламскую эпоху как элемент одежды пустынных племен Аравийского полуострова. Бедуины жили в палатках и шатрах, им лучше всего подходила просторная, свободная одежда, защищающая кожу от палящего солнца, а волосы и лицо — от песка и горячего ветра. Черный цвет самый практичный, его легче стирать с золой, поскольку мыло в ту пору было очень дорогим и привозилось из других стран.

В наше время никаб по-прежнему распространен на территориях Аравийского полуострова, то есть там, где сложилась эта культурная традиция, но его можно встретить и в тех странах, население которых вовсе не потомки бедуинов, например в Египте или даже в Иране: никаб пришел туда уже вместе с исламом.

Представители разных правовых исламских школ относятся к никабу по-разному, причем вне зависимости от того, к какому течению ислама они принадлежат. Подавляющее большинство богословов как среди шиитов, так и среди суннитов, вообще не считают никаб обязательным атрибутом для мусульманок, но предписывают носить хиджаб. В 2009 году один из видных деятелей суннитского мира, имам престижнейшего мусульманского университета Аль-Азхар в Каире Мохаммад Саид Тантави даже издал фетву, запрещающую полностью скрывать лицо, чем вполне ожидаемо вызвал бурю возмущения со стороны местных радикалов.

В разных доктринальных интерпретациях сложилось представление о покрытии, которое призвано укрыть женщину от взглядов чужих мужчин. При этом со временем система шариатских норм пришла к достаточно четким установкам, что для половозрелой женщины обязательством становится покрытие своего тела за исключением лица, кистей рук и стоп, поясняет Ринат Патеев. А вот вопросы того, как именно это покрыто, четко никем не регламентировано, и в этих вопросах есть расхождения.

«Никаб, бурка появились уже как некие традиции в каких-то арабских странах. Там есть представление, что покрытие лица — показатель внутренней скромности мусульманки. То есть это некое этическое предписание у отдельных мусульманских народов. Как традиция, устоявшаяся среди мусульман на территории России, она нигде не существовала. Где-то в отдельных случаях что-то похожее было, но для российских мусульман более традиционным одеянием можно назвать то, что сейчас именуется хиджабом».

Обязательным ношение никаба, а также паранджи считают преимущественно представители салафитского, ваххабитского движений ислама, а также некоторых других общин. Среди мусульманских стран полное покрытие для женщин (бурка) обязательно лишь в Афганистане. В других странах никаб может считаться допустимым, хотя и не обязательным (Саудовская Аравия, Пакистан), причем в провинции эта традиция будет сильнее, чем в городах: как полагают арабисты, из-за давления религиозных фундаменталистов.

В Йемене, к примеру, достаточно строгие требования к внешнему виду женщины, однако при этом формально никаб не обязателен. В других странах, таких, как Объединенные Арабские Эмираты, Марокко или Катар, правила менее строгие. Никаб, конечно, можно встретить на улицах, и он не воспринимается как что-то недопустимое, но чаще женщины носят абайю, шейлу (платок-шаль) либо хиджаб, причем самых разных расцветок, а под абайей с разрезами могут оказаться джинсы.

В ряде стран, большинство жителей которых исповедуют ислам, никаб может быть и вовсе под запретом — как, например, в Узбекистане: там это обосновывают вопросом общественной безопасности. В свое время никабы запрещали в Иране и в Турции (там, к слову, под запрет подпадали в том числе и хиджабы, в отличие от никаба, обязательные с точки зрения шариата), Тунисе, Индонезии и Марокко.

Где-то этот запрет может распространяться не на все общественные пространства, а на общеобразовательные учреждения либо здания органов власти — как, например, в Алжире. Там сотрудники госструктур обязаны — цитата — «в учреждении соблюдать правила и требования безопасности и правил общения, что, в свою очередь, предполагает возможность систематической и постоянной идентификации личности по физическим признакам».

Обсуждают возможность введения запрета на никаб в Казахстане и Киргизии, причем вместе с никабом запретить предлагают также длинные бороды, скрывающие лицо. Причину депутаты в той же Киргизии называют прямо: усиление радикальных религиозных течений.

Европейский путь

Если даже в исламских странах отношение к никабу не всегда положительное, что уж говорить про те государства, которые и от бедуинских культурных традиций бесконечно далеки, да и сам ислам для них не является традиционной религией. Попытка ответить запретом на незнакомую, чуждую культурную норму в попытке защитить свою культуру понятна. Но вышло так, что споры вокруг запретов никаба в Европе почему-то выходили даже более ожесточенными, чем в традиционных мусульманских сообществах.

В 2014 году Европейский суд по правам человека после долгих разбирательств признал законным решение французских властей запретить носить никаб и другую мусульманскую одежду, которая закрывает лицо. Истец, 24-летняя гражданка Франции, пыталась оспорить свое право на свободу вероисповедания. В итоге суд счел, что запрет никак не ущемляет собственно религиозных прав и связан с вопросами безопасности.

Аналогичный закон действует в Германии, но только для отдельных категорий госслужащих, остальным гражданкам по первому требованию полиции необходимо открыть лицо. В Италии под эти нужды приспособили действовавший еще с 1975 года закон, добавив к списку вещей, которые мешают идентификации, одежду, надеваемую по религиозным соображениям. Никабы запрещены в Бельгии, Нидерландах, Австрии и Швейцарии, причем в последней мусульмане весьма активно сопротивлялись введению этого закона. А вот в Великобритании такой закон принять не успели: сопротивление мусульманских организаций оказалось слишком сильным.

К слову, громкие теракты, совершенные смертницами в никабах, происходили по всему миру, не только в Европе. Например, на Шри-Ланке в 2019 году члены «Исламского государства» и еще одной террористической группировки взорвали шесть бомб в церквях и отелях. Среди террористов была женщина в никабе. А в 2015 году на главной площади Стамбула, Султанахмет, совершила теракт смертница — гражданка России, одетая в никаб.

Нужно подчеркнуть интересный нюанс. Если женщина полностью закрывает свое лицо, она таким образом говорит, что глубоко погружена в ислам и намерена жить в полном соответствии с вероучением. Но тогда возникает вопрос: как она в этом никабе собирается жить в современном мире? — говорит Яна Амелина. «Если ты в никабе — то сидишь дома со своими детьми и не выходишь дальше лестничной клетки без махрама (сопровождающего родственника мужского пола. — “Монокль”), не садишься в такси, не ходишь по магазинам, не сидишь в кафе. То, как порой ведут себя девушки в никабах на улицах городов, в той же Москве, не лезет ни в какие ворота. Мы не обязаны возвращаться в Средневековье, которое, к тому же, даже не наше, не российское. Традиции — это, конечно, хорошо, но мир изменился. Если хочешь жить так — тогда принимай решение переехать в ту страну, где такой образ жизни все еще считается нормой, но и в арабских странах жизнь стремительно меняется. То, что было уместным в прошлом, может быть абсолютно неуместно в условиях современного мира».

А что в России?

На данный момент в России на законодательном уровне ношение никабов никак не регулируется. При этом одним из первых регионов, который ввел такой запрет, стала Чеченская Республика.

«Мы никому не позволим скрывать лицо, укутывать подбородки. С этого начинали те, кто взрывался на улицах Грозного. Десятки девушек находятся в Сирии и других горячих точках. И они начинали с того, что закрывали лица. А теперь оказались в рядах террористов», — писал глава Чечни Рамзан Кадыров. А муфтий республики Салах-хаджи Межиев и вовсе назвал закрытие лица грехом. «Наши бабушки и прабабушки, которые отличались еще большим иманом, не носили никаб», — сказал он.

Против никаба выступал также муфтий Волгоградской области Бата Кифах Мохаммад, указывая, что ношение никабов является пришлой традицией на территории России. «Учитывая то, что Россия проводит военную спецоперацию на Украине, вопросы безопасности должны быть на первом месте», — заявил муфтий.

Стоит отметить, что запрет на ношение никаба в Чечне на самом деле не закон, а рекомендация: на данный момент подобного рода ограничения могут быть установлены только на федеральном уровне. Тем не менее в Чечне это работает, поясняет «Моноклю» адвокат Матвей Цзен. «Отношения в Чечне во многом регулируются не письменными установлениями, а устными, не зафиксированными где-либо. Там есть общественный консенсус: у нас никаб не носят, и власть в Чечне может различными способами это реализовать. В относительно небольшой и гомогенной республике, где все друг друга знают, это будет иметь силу. Тем более что в Чечне опасность никаба осознают гораздо четче, чем во многих регионах России, где с исламизмом не сталкивались и не знают, что это такое. Но для всей России устной рекомендации, конечно, будет совершенно недостаточно».

Опасения как-то обидеть российских мусульман не имеют под собой оснований, ведь радикальный ислам — прерогатива очень-очень незначительного круга лиц, поясняет Амелина. «Смотрите: у нас умма составляет около 20 миллионов человек. В свое время в “Имарате Кавказ”* в лучшие его годы было примерно полторы тысячи боевиков, если считать также членов их семей, родственников, помощников и сочувствующих — будет не более десяти тысяч, скорее всего меньше. Сколько у нас уехало воевать в “Исламское государство”? Назывались цифры порядка четырех-пяти тысяч боевиков, не считая уехавших вслед за ними женщин и детей, итого тысяч пятнадцать. Если это все сложить, относительно нашей уммы доля получится абсолютно мизерная: 0,08 процента».

Как традиция, устоявшаяся среди мусульман на территории России, никаб не существовал. Где-то в отдельных случаях что-то похожее было, но для российских мусульман более традиционным одеянием можно назвать то, что сейчас именуется хиджабом

Если посмотреть на дискуссии, то большая часть нашего мусульманского сообщества, в том числе представителей духовенства, склоняется к тому, что никаб не является традиционной одеждой, добавляет Ринат Патеев. «Есть та же позиция муфтия Чечни. Она достаточно четкая, понятная: никаких никабов. Да, есть представители мусульманского духовенства, которые считают, что вы тем самым пытаетесь запретить женщине проявить свою скромность, но для них эта дискуссия, скорее, является полем выяснения конкурентных отношений. Повторюсь: большинство представителей мусульманского общества, представляющие слои духовенства, все-таки выступают против ношения никабов. Другой вопрос, как это обсудить и прийти к общему знаменателю».

Для того чтобы понять, в какой точке через несколько лет может оказаться Россия, достаточно взглянуть на ту же Великобританию: там в результате нескольких мощных волн миграции изменения этноконфессионального состава страны зашли слишком далеко. Защитить свою традиционную культуру британцы уже не смогли.

Однако у России есть преимущество: представители коренных народов России, тем более приверженцы традиционного ислама, которые обязательно должны внести свой вклад, слово свое они уже сказали. Как сетовал депутат Михаил Матвеев, сложилась парадоксальная ситуация: если бы подобный законопроект внес парламент Чечни, Дагестана или Татарстана, что было бы правильно, он бы имел шансы пройти. «Нам шашечки или ехать? Если шашечки — пишем про никаб, вызываем много криков, шум, публикации в интернете и СМИ, и на этом все. Если ехать — то пишем про безопасность и идентификацию личности. И пытаемся провести его», — отметил он, поясняя, почему выбрал именно такой путь с точки зрения права.

Вопреки опасениям с юридической точки зрения нет совершенно никаких проблем запретить никаб именно как никаб, не прибегая к хитроумным конструкциям, тем более что никаб религиозной одеждой не является, считает Матвей Цзен. По его словам, это единственный путь, потому что иначе будет запрещен не никаб, а что-то совсем другое, что может создать кучу проблем на ровном месте.

«Вместо того чтобы запрещать никаб, предлагают запретить одежду, которая закрывает лицо и не дает идентифицировать личность. Но это абсурдно, поскольку общественная проблема состоит даже не в том, что у нас люди ходят в одежде, затрудняющей идентификацию. Общественная проблема состоит главным образом в том, что ношение никаба является символом приверженности радикальной идеологии и эта мода распространяется вместе с этой радикальной идеологией — при том что в ряде стран она преследуется и люди уезжают в Россию, где могут свободно этим заниматься, поскольку здесь пока никакой проблемы в этом не видят, пока не произойдет очередной террористический акт».

В пример Цзен привел запрет на изображение свастики: этот древний символ встречается на элементах в том числе православных облачений, на храмах в Индии и еще где-то, но при этом законодательно запрещен не геометрический узор, состоящий из каких-то элементов, а вполне конкретный символ НСДАП как символ приверженности идеям нацизма. Точно так же, по мнению адвоката, никаб можно запретить как символ приверженности идеям ваххабизма.

Тем более что, по его словам, еще в период борьбы с экстремизмом в начале 2000-х Россия все же пришла к тому, что есть идеологии, с нашим государством не совместимые, и радикальный исламизм как раз одна из них. К слову, несколько лет назад вопрос о законодательном запрете ваххабизма в России как человеконенавистнической идеологии, которой пользуются террористические группировки, поднимал муфтий Татарстана Камиль Самигуллин, однако инициатива не воплотилась в жизнь.

Вопрос запрета никаба так или иначе будет решен, учитывая растущую опасность со стороны радикального исламизма. Как считает Яна Амелина, на первом этапе российские мусульманские религиозные деятели должны спокойно объяснить своей пастве, что не нужно носить никаб, в особенности черный. «Аргумент? Несоответствие российскому традиционному исламу и террористическая опасность. Сейчас даже на Кавказе никто, за редким исключением, не носит эти одеяния. Нормальному мусульманину это все не нужно объяснять, они подобное не оправдывают. Если паства не прислушается — тогда понадобится закон. Так или иначе этот вопрос будет решен, потому что радикальный исламизм никуда не денется, как и поток мигрантов из тех стран, где радикалов преследуют. Эту деструктивную моду необходимо пресечь, пока она не распространилась еще больше».

Помимо негативного восприятия никаба обществом этот тренд затрудняет идентификацию лица, добавляет Ринат Патеев. «Это касается и самих мусульман: ведь если все начнут покрываться, то мало ли кто или что под этим никабом может оказаться». Что касается законопроекта о запрете никаба, то, по мнению Патеева, такого рода вещи обсуждать следует в общем контексте, не придавая всем этим инициативам антирелигиозного звучания.

Запретом никаба в принципе сложно кого-то обидеть — кроме, пожалуй, радикалов, заключает Амелина. «Важно показать и нашим мусульманам, и остальному населению нашей страны, что такого рода меры будут направлены только против радикальных исламистов и никак не коснутся самого ислама как нашей традиционной религии, религии мира и добра».