Так, британский нефтяной гигант BP в начале декабря объявил, что выделяет свой бизнес ветровой энергетики в отдельную офшорную компанию, совместную с японской Jera. СП с равными долями собственников планирует стать одним из крупнейших в мире предприятий с потенциальной чистой генерирующей мощностью 13 ГВт. Общий объем инвестиций оценивается в 5,8 млрд долларов, из которых BP вложит 3,25 млрд. Эта новость свидетельствует о резком снижении интереса BP к низкоуглеродным технологиям, ведь раньше британская корпорация заявляла, что с 2023 по 2030 год она намерена инвестировать в офшорную ветроэнергетику около 10 млрд долларов.

Более того, компания выставила на продажу BP Wind Energy, которая владеет долями в 10 проектах ветроэнергетики на суше в семи штатах США совокупной генерирующей мощностью 1,3 ГВТ; а также солнечную электростанцию в Италии мощностью 294 МВт. Также, по данным Reuters, BP остановила 18 водородных проектов. Офис компании в Лондоне сократил свою «водородную» команду более чем наполовину, до 40 сотрудников. С тех пор как в январе 2024 года новым генеральным директором BP стал Мюррей Окинклосс, BP заметно умерила свой экологический пыл и планирует вложить миллиарды долларов в новые нефтегазовые разработки, в том числе в месторождения Kaskida, Tiber и Gila в Мексиканском заливе, а также в проекты на Ближнем Востоке.

Одновременно другая британская корпорация — Shell — заявила о намерении остановить инвестиции в проекты офшорной ветроэнергетики. К тому же Shell ищет покупателей на приобретенную ею в 2020 году австралийскую компанию Select Carbon, специализирующуюся на сельскохозяйственных проектах с низким углеродным следом.

Норвежская Equinor в ноябре сообщила, что на 20% сокращает персонал в своем подразделении возобновляемой энергии. Ранее Equinor отказалась от проектов в области морской ветроэнергетики во Вьетнаме, Испании, Португалии и Франции.

«Сегмент морской ветроэнергетики за последние пару лет пережил трудные времена из-за инфляции, роста затрат, узких мест в цепочке поставок, и Equinor продолжит быть избирательной и дисциплинированной в своем подходе», — заявили в компании.

Консалтинговое агентство Accela Research подсчитало, что в 2024 году BP, Shell и Equinor сократили свои расходы на низкоуглеродные технологии на 8%. И даже французская TotalEnergies, которая по-прежнему считается приверженцем экологических решений, в ноябре передумала участвовать в тендере на строительство ветряной электростанции в Нью-Йорке, ссылаясь на политическую неопределенность после американских президентских выборов. Трамп, напомним, обещал исключить США из глобальной борьбы с изменением климата.

Бизнес под политическим давлением

Политическая составляющая всегда играла доминирующую роль в зеленом переходе. Европа импортирует более 50% всех потребляемых энергоресурсов. Такая зависимость от импорта, а также общественная обеспокоенность по поводу изменения климата привели к политике перехода на возобновляемые источники энергии, начало которой было положено Киотским протоколом, вступившим в силу в 2005 году, и его логичным продолжением — Парижским соглашением по климату 2015 года. В Парижском соглашении страны обязались не допускать превышения среднегодовой температуры более чем на 1,5 градуса Цельсия, а также приняли планы по снижению вредных выбросов в атмосферу и технологическому перевооружению.

Тогда же европейские нефтяные группы столкнулись с судебными исками, а также с растущим давлением со стороны инвесторов и регуляторов, например Европейской комиссии по борьбе с изменениями климата, требующих сократить выбросы, диверсифицировать бизнес и подготовиться к снижению спроса на черное сырье. Во время пандемии спрос на топливо в самом деле упал, равно как и цены на него. Тогда многим компаниям и инвесторам казалось, что возобновляемые источники — это даже более выгодный бизнес, чем нефть и газ. В результате в 2020 году BP заявила о планах сократить добычу нефти на 40% и о своем преобразовании в «интегрированную энергетическую компанию» с нулевым объемом выбросов к 2050 году. А Shell сообщила о сокращении добычи нефти примерно на 1–2% в год.

Американская Exxon Mobil в 2021 году тоже едва не стала жертвой энергетического перехода из-за своего инвестора хедж-фонда Engine № 1, который пытался добиться изменения стратегии развития компании в сторону диверсификации и постепенного отказа от ископаемого топлива. Однако исполнительный директор Exxon Mobil Даррен Вудс остался верен курсу на нефть и газ.

«Печальный факт состоит в том, что никто не будет платить нам за сокращение выбросов, — объясняет Вудс. — Я мог бы поставлять экологически чистое авиационное топливо, но ни одна авиакомпания не подпишет со мной контракт на его поставку, потому что это дороже. <…> Проблема перехода заключается в том, что это будет стоить дороже. И сегодня рынок не выдержит таких дополнительных затрат».

Пока британские компании сокращали добычу нефти, Exxon, напротив, наращивала производство на 6% в год. В 2020 году Shell и BP вдвое сократили свои годовые дивиденды — до 7 и 4,3 млрд долларов соответственно; в то время как Exxon сохранила распределение среди инвесторов на уровне 15 млрд долларов. Выручка у всех трех компаний в ковидный год падала: у Shell — на 48%, до 183,2 млрд долларов, у BP — на 35%, до 180,4 млрд долларов, у Exxon — на 31,5%, до 181,5 млрд долларов.

И если Shell в 2023 году около 20% своих денежных капитальных затрат инвестировала в низкоуглеродные активы, то Exxon потратила лишь около 2%. Такая политика привела к тому, что стоимость акций Exxon за три года более чем удвоилась и продолжает расти, за 2024 год — на 8,49%.

Генеральный директор Shell Ваэль Саван с момента своего назначения в январе 2023 года поставил задачу сократить двукратный разрыв в оценке компании с ее американским конкурентом Exxon Mobil и даже пригрозил перенести листинг акций в США. Но пока его усилия не увенчались успехом: цена акций Shell за 2024 год снизилась на 6,25%, тогда как бумаги Exxon Mobil выросли на 8,49%. В декабре 2024 года британская компания оценивалась в 187 млрд долларов, Exxon Mobil — в 467 млрд долларов.

До пика спроса еще далеко

Европейские компании тормозят свои планы развития возобновляемой энергетики и перенаправляют средства в газовые и нефтяные проекты с высокой маржей. Объяснение простое: высокий спрос на традиционные носители.

В ноябре 2024 года в Баку прошел климатический саммит ООН COP29, особенностью которого стало то, что дискуссии об изменениях климата проводились одновременно с переговорами о поставках нефти и газа. Кроме того, несколько нефтяных государств во главе с Саудовской Аравией и Россией заблокировали включение в итоговую резолюцию Генеральной Ассамблеи ООН формулировки о постепенном отказе от ископаемого топлива.

«Миру нужно больше ископаемого топлива. Спрос на нефть сегодня находится на рекордном уровне, и он будет расти в следующем году», — заявил CEO Exxon Даррен Вудс на азербайджанском саммите.

Goldman Sachs Research прогнозирует, что в базовом сценарии спрос на нефть достигнет пика в 110 млн баррелей в день к 2034 году. Международное энергетическое агентство (МЭА) дает более умеренные оценки: пик в 105,6 млн баррелей в сутки будет наблюдаться к 2029 году.

Потребность в нефти будет обусловлена возросшим спросом на нефтехимические продукты и авиатопливо. Более длительный горизонт пика спроса на нефть аналитики Goldman Sachs объясняют медленными темпами внедрения электромобилей. Спрос на другие виды топлива, такие как дизельное, будет продолжать расти, достигнув пика примерно в 2034 году, поскольку средние и тяжелые грузовики сложнее электрифицировать, чем легковые автомобили.

«Европейские страны сократили субсидии, а ценовая конкуренция оказала давление на прибыль автопроизводителей, замедлив инвестиции в электромобили на континенте. Технические проблемы, доступность, инфраструктура зарядки, стоимость перепродажи и политическая неопределенность вокруг выборов в США и Европе — все это приводит к вялым продажам электромобилей», — говорится в обзоре Goldman Sachs Research.

Продажи электромобилей в мире все еще растут, но динамика роста замедлилась. Так, в 2024 году в мире было реализовано 15,2 млн машин, на 10,9% больше, чем годом ранее. При этом в 2023 году рост продаж составлял 31%, в 2022-м —55%, в 2021-м — 109%. В ушедшем году рост был в основном обеспечен за счет Китая, где продажи увеличились на 40%. При этом Tesla впервые в истории снизила продажи на 1% и производство на 4%.

Несмотря на все разговоры о «декарбонизации», в 2024 году мировой спрос на уголь вырос на 1%, до рекордно высокого уровня 8,77 млрд тонн. Самый грязный вид топлива составляет 26% от общего объема потребления энергии в мире. МЭА пересмотрело прогноз пикового потребления, заявив, что использование угля будет продолжать бить рекорды как минимум до 2027 года. И хотя во многих западных странах спрос на уголь упал, снижение компенсировали поставки в Индию и Китай.

Взрывной рост ИИ, в свою очередь, способствует увеличению спроса на электроэнергию. Некоторые центры обработки данных поглощают столько же энергии, сколько генерирует атомная электростанция. МЭА прогнозирует, что спрос на электроэнергию, как из чистых, так и из грязных источников, будет расти в шесть раз быстрее, чем десятилетием ранее.

На долю возобновляемых источников в 2023 году приходилось лишь 24,1% конечного потребления энергии в ЕС, что всего на один процентный пункт больше в сравнении с 2022 годом. И эти показатели очень далеки от минимального целевого показателя ЕС — 42,5% к 2030 году

Перехода на зеленую энергию в обещанных масштабах просто не произойдет, считает французский исследователь Жан-Батист Фрессо. В своей новой книге «Больше и больше и больше: всепоглощающая история энергии» он вообще называет переход «неправильной формулировкой».

«Люди не переключаются аккуратно с одного источника энергии на другой, как марионетки. И они не маршируют в ногу от биомассы к углю, нефти и возобновляемым источникам энергии, как армия роботов. Развивающиеся высокоэнергетические общества включают свои старые энергетические зависимости в новые, чтобы решить больше проблем. В результате они потребляют больше энергии любого вида».

Проигравшие в ЕС

Американское издание Politico назвало 2024 год «не самым удачным для прославленной программы ЕС по климату и декарбонизации». Имеются в виду и протесты фермеров, охватившие летом всю Европу, которые выступали в том числе против экологических инициатив руководства ЕС. И приход к власти правых политических партий, которые тоже обещают сворачивание многих частей «зеленого курса», включая планы постепенного отказа от двигателей внутреннего сгорания к 2035 году.

Даже традиционно голосующая за возобновляемые источники Франция на заседании Совета ЕС 16 декабря выступила против инициативы к 2040 году отказаться еще и от атома.

«В Северном море не было ветра уже два месяца. [Поскольку ветряные турбины не производят достаточного количества электроэнергии], все северные страны массово импортируют французскую атомную электроэнергию. Зачем нам ставить цель, которая зависит от факторов, которые мы не можем контролировать?» — возмущалась министр экологического и энергетического перехода Аньес Паннье-Рунаше.

Европейская комиссия весь 2024 год добивалась от стран представления национальных планов по энергетике и климату. По состоянию на октябрь лишь 14 из 27 государств-членов представили свои стратегии. Австрии и другим странам рекомендовано «повысить уровень амбиций» на пути к цели по сокращению выбросов. Между тем выбросы парниковых газов в 2023 году достигли нового максимума. Концентрация углекислого газа в атмосфере выросла на 11,4% всего за 20 лет.

Несмотря на все обещания зеленой революции, нефть, газ и уголь по-прежнему составляют 82% мирового энергетического баланса. На долю возобновляемых источников в 2023 году приходилось лишь 24,1% конечного потребления энергии в ЕС, что всего на один процентный пункт больше в сравнении с 2022 годом. И эти показатели очень далеки от минимального целевого показателя ЕС в 42,5% к 2030 году.