В интервью «Моноклю» Михаил рассказал, как встречал Новый год в подвале и благодаря чему наши люди выиграли Великую Отечественную войну.

— Где вы были 24 февраля 2022 года? Где встретили начало СВО?

— Я работал обычным грузчиком на предприятии по производству газированной воды в зеленом городке в Ивановской области. Уже где-то 16-го числа начал понимать, что, возможно, все-таки Российская Федерация пойдет защищать Донбасс.

После речи президента сразу же рванул в военкомат. Очень долго искал возможность попасть вообще на фронт. Сейчас без проблем. Хочешь — иди. А когда только началось, реально были большие проблемы, чтобы туда попасть. Просто так прийти и сказать, что я добровольцем хочу пойти, в момент начала спецоперации было невозможно.

Туда я все-таки попал 28 марта 2022 года. На Луганское направление.

— С «вагнерами»?

— Да, все верно. В частной военной компании Вагнера. Дошел до Бахмутской мясорубки, она только начиналась, до завода «Шампань», мы его так прозвали. Может быть, репортаж видели, Евгений Пригожин там с бутылкой ходил, показывал. Шоссе номер пять, мы только зашли туда, еще Соледар не был освобожден на тот момент, из-за этого нам накидывали «в спину».

Это был октябрь 2022 года, и тут у меня закончился контракт.

— Первый контракт, а потом?

— Потом я долго не служил, потому что вернулся с разными впечатлениями, так скажем, от всего происходящего. Только в 2024 году заключил контракт с Министерством обороны. Я долго к этому шел, после частной военной кампании. Были сомнения по поводу того, стоит ли идти именно в регулярную армию.

Но я попал в очень хорошую часть. Вообще не пожалел ни на секундочку.

— В чем разница заключалась?

— В частной военной компании Вагнера было прозрачно и понятно, зачем мы туда пришли. А некоторые подразделения Министерства обороны я наблюдал рядышком — они немножко не понимали, чем занимаются. Ты это осознаешь, когда начинаешь смотреть со стороны. Думаешь, что, кроме вас, в компании, вообще никто ничего не делает.

А когда уже приехал на родину, начал общаться с людьми, которые были на том или другом направлении, получал разные взгляды. И понимаешь, что не все так плохо, как рисуют. Понятно, что, когда ты работаешь на заводе Twix, все будут говорить, что на заводе Snickers все плохо. В принципе, вот то же самое.

— Вы же из армии ушли не с простой историей?

— С большим негативом в 2019 году. Я вообще мечтал Родину защищать. Поступил в Балтийский военно-морской институт, отучился очень хорошо. По распределению попал в Главный штаб военно-морского флота. В сердце флота нашего. Меня предупреждали: иди лучше на флот, не лезь ты в штаб этот. Ну вот мне прям очень хотелось. Попал, посмотрел и понял, что половина людей там ну не родину пришли защищать. И в 2019 году я просто взял и ушел по расторжению контракта.

— Вернулись домой?

— Приехал на родину. Работал в 36-й пожароспасательной части заместителем начальника. Два года людей спасал из пожаров. Я не бросил эту мечту — быть полезным людям.

Потом что-то пошло не так, искал себя. Пошел к грузчикам. Плохой работы не бывает, как я считаю. Нужно все равно деньги зарабатывать, кушать хочется, не хочется сидеть ни у кого на шее. И как раз началась специальная военная операция.

А после командировки меня сразу взяли работать в администрацию города.

— Это они к вам обратились?

— Да, я с маленького поселка Лежнево. Два года проработал, и все, уже хочу назад на фронт. Не могу стоять в стороне, как говорится, когда решается судьба не только нашей страны, но вообще всего человечества. Хочется быть к этому причастным, чтобы когда-нибудь старым дедушкой, дай бог, доживу, будут внуки приходить с учебниками, а я расскажу про те строки, которые там написаны, и о событиях, в которых я участвовал.

— Что нам нужно сделать, чтобы эту память не растерять и хранить так же крепко, как о Великой Отечественной войне?

— Память о Великой Отечественной войне мне привили с детства. Мама и папа гордились своими великими предками. У нас, к сожалению, все погибли. Три мужчины того поколения ушли на фронт и не вернулись.

И у нас просто традиция: 9 мая мы всегда собирались, шли на кладбище, ходили на митинги. Мама всегда смотрела советские военные фильмы. Рассказывала мне много о том, что она читала, кто-то ей рассказывал.

Я, честно скажу, злой пришел. Считал несправедливым, почему я пошел, а кто-то не пошел. Через полгода это прошло. У меня нет ни к кому претензий. Просто каждый должен заниматься своим делом

Она больше всегда брала не военную сторону конфликта, а человеческую. Насколько тяжело людям было проходить эти тяжелые времена. И как выиграли мы. Понятно, что у нас великие генералы, очень умные, тактики и все остальное. Но все-таки большая доля, как мне мать всегда говорила, это как раз благодаря тому, что люди не сломались.

Какой бы ни был сильный генерал, если в тылу не будет коваться победа, снаряды не будут поставляться, хлеб выращиваться, обмундирование готовиться, если люди не будут идти на фронт, то ни о какой победе даже говорить нельзя.

В чем правда

— Как вы связываете ту войну и эту?

— У меня есть государственная награда, медаль «За отвагу». И для меня это самая высокая награда, я на другие даже не смотрю. В Великую Отечественную войну она называлась «окопной медалью». Ее мог получить только солдат.

Для меня это честь, что я тоже получил медаль за войну с фашизмом. Я как будто во времени переместился. Я могу себя ощутить причастным к огромному подвигу, который тогда совершил наш народ.

Понятно, что у нас великие генералы, очень умные, тактики. Но все-таки большая доля, как мне мать всегда говорила, это как раз благодаря тому, что люди не сломались

Сейчас мы бьемся с той проблемой, которую они не смогли решить. Непонятно, что там произошло, но не загасили они тогда пламя фашизма, которое разгорелось у нас на Украине. Мы доделываем то, что они не доделали. И я считаю, что доделаем, никуда не денемся.

Через какое страдание прошел вообще весь род человеческий, а уж про советский народ я вообще молчу, и поэтому очень странно наблюдать за тем, как люди плюют на историю. Не только на нашу, они на свою историю плюют. Нам сейчас угрожают французы, которые продержались во Второй Мировой войне меньше, чем у нас одно здание в Сталинграде.

Смотришь и думаешь: то ли они очень хорошие актеры, то ли ненормальные. Зачем вы спорите со страной, которая по газовой трубе может пройти и просто взять город?

— Ваша мама рассказывала, что войну выиграли благодаря людям. А сейчас вы поддержку общества чувствовали?

— Мне кажется, что сейчас поддержки больше, чем в 2022 году, людей неравнодушных становится больше. В том числе благодаря нашему противнику, который никак не успокоится и продолжает бомбить наши тылы, война стала своими щупальцами дотягиваться до регионов, находящихся подальше от линии боевого соприкосновения. Люди наконец-таки из спячки выходят.

Я когда только пришел домой, перестроиться было очень тяжело. Резкая смена обстановки. Вчера ты в блиндаже с товарищем сидишь, а на следующий день едешь по городу Иваново, у них все хорошо, все спокойно, все гуляют, все улыбаются. Вокруг нет смерти, страха, ужаса, ничего этого нет. Воспринимается это все по-разному.

Надо отдать должное моей супруге, она долго со мной занималась, рассказывала, объясняла мне некоторые вещи. Потому что я, честно скажу, злой пришел. И считал несправедливым, почему я пошел, а кто-то не пошел. Время лечит. Буквально через полгода это прошло. У меня нет ни к кому претензий по этому поводу. Просто каждый должен заниматься своим делом.

— Были люди, которые отговаривали идти на войну?

— Их было даже меньше, чем сейчас, когда я заключил контракт. Мне пришлось сменить номер телефона и удалиться из социальных сетей. Не по долгу службы, а просто потому, что мне говорили: зачем, дурачок, что ли, ты уже там был, все, куда ты пошел опять, зачем тебе это надо?

И были даже такие люди, которые говорили: мол, понятно, выплаты подняли, можно опять сходить. Они не понимают. Нужно приехать на Донбасс и увидеть, что там происходит. На этой войне гибнут ни в чем не повинные люди. Их нужно защитить.

Я согласен, ты живешь за 1700 километров от этого всего, тебе пофиг, в кого там стреляют, кого бомбят. У тебя тут все нормально, торговые центры работают, работа есть, ты гуляешь, все классно. Но так тоже нельзя, потому что рано или поздно, если не остановить эту военную машину, которая идет разрушать нормальное общество, война до тебя доберется. Проще уж бить врага на его земле.

Мне многие говорили: вот когда на нас нападут, тогда я пойду. Так а зачем дожидаться, когда на нашей территории начнется бойня? Вот как с Курском произошло. Раз, и все. И люди даже понять ничего не успели, что вообще произошло.

— Как далеко нам нужно зайти, чтобы прекратить войну?

— Мне кажется, мы не должны брать столицу той страны, с которой мы воюем, они должны сами к этому прийти. Иначе сложно будет победить. Ведь у многих уже в голове зерно сомнений, они сдаются без боя. Так а почему вы не объединитесь?

Ничего не закончится, пока сам украинский народ, одурманенный всем, что вокруг них там создавали много лет, не поднимется и не скажет: все, стоп, мы не позволим забирать наших мужей, детей, мы вообще с русскими сражаться не хотим, нам делить нечего.

Пока, мне кажется, они пока как раз еще очень хотят сражаться. Потому что у них пропаганда хорошо работает. Если вы в их новостные каналы зайдете, они везде побеждают.

— В чем их правда?

— Если посмотреть со стороны обычного рядового солдата, не которого ТЦК поймало, не нациста, который бегает со свастикой и хочет уничтожить все русское. Он не лезет в политику, он занимается своими делами, живет в деревне где-то. И тут он узнает, что на его страну пошла другая армия. Не важно чья, ну без флагов, армия чья-то зашла.

И он, как нормальный гражданин, должен взять оружие и пойти защищать государство. И вот когда он дойдет до столицы противника, флаг там воткнет, политики друг другу руки пожмут, после этого, вернувшись домой, он должен начать разбираться, из-за чего все произошло.

Мне кажется, многие так считают. Они, может, нас и поддерживают, но что им делать? Они дома свои пошли защищать.

Но тут очень важный момент. В глазах этих граждан война кажется несправедливой, потому что они не знают предысторию, что было там с 2014 года в Донбассе. Кто-то может вообще даже не знает про Одессу. В их глазах, в глазах обычного такого молодого поколения, условно тридцатилетнего, мы напали.

— А на самом деле?

— Мы прекрасно понимали, что там идет геноцид русскоговорящего населения. Есть люди, которые не хотят жить в Европе, не хотят поддерживать их ценности, хотят быть в России. Они восстали и не хотят с этим мириться. Война началась из-за этого. Там с 2014 года убивают русских людей. И когда президент сказал, что мы встаем на защиту, у меня даже сомнений не было. Надо было это просто прекращать.

Многие говорят: надо было в 2014 году решать. Я был в 2014 году в российской армии, мы не готовы были зайти туда.

— Ну а кто-то говорит, что и в 2022-м не особо готовы.

— К 2022 году было больше воинских формирований, которые могли потягаться с украинцами. Я, когда ехал туда, думал, что мы сейчас будем воевать вообще с дурачками, которые оружие в руках никогда не держали. И очень сильно удивился, насколько профессионалы с той стороны. Они восемь лет готовились.

— Так, может, мы бы все-таки смогли в 2014-м хоть что-то сделать?

— Ну, сомневаюсь, если честно. Помню по части, в которой я служил, у нас из нашего автопарка в лучшем случае 20 процентов техники было исправно. Наша часть точно бы никуда не доехала. А если бы доехала, то сомневаюсь, что она принесла бы какую-то пользу. Скорее всего, она бы принесла только потери.

«Я самый среднестатистический человек»

— Что удивило на новой работе в администрации?

— Я удивился, когда увидел, сколько всего они сделали с начала СВО. Огромное количество людей трудится на волонтерской основе. Много гуманитарных грузов отправлялось. У нас в Ивановской области есть наша знаменитая 98-я дивизия. Они с ней плотно сотрудничали, поставляли то, что нужно на фронт. Начиная с обычных сигарет, заканчивая автомобилями.

Причем глава сказал, что никакой команды не было. Это просто желание людей.

— И молодых людей?

— Я когда приехал, меня начали в школы звать. Не было детей, которые сидели в телефоне или меня не слушали. Я видел их глаза.

Я им рассказывал больше не про то, как я там был, а зачем я там был. Я им рассказывал предысторию, что там людей убивали, угнетали, что там люди хотят жить по-другому. Рассказывал о человечности, когда два человека, которые друг друга не знают и не видели никогда, но вот одного ранили, а другой, понимая опасность, идет его вытаскивать.

— А у вас дети есть?

— Да, у меня дочь есть. Да не знаю, если честно, что я ей буду рассказывать. Я ее учить и воспитывать буду по тому опыту, который я там получил. Всегда нужно помогать ближним своим. Независимо от того, какой ты для себя урон при этом получишь. Себя людям надо отдавать полностью. Не бояться того, что «не делая людям добра, зла не получишь». Не надо склоняться к этой поговорке.

Бог все видит, и он никогда не оставит человека, который с душой идет к людям, и если в него там плюнут, то Бог либо того накажет, либо этому поможет. Я так считаю.

— Патриотизм — что это для вас?

— Патриотизм — это когда человек, не задавая лишних вопросов, просто идет и делает. Патриотизм — это любовь к людям, которые тебя окружают. Это самопожертвование, это уважение своего государства, потому что страны без государства быть не может. Государство мы не выбираем так же, как и родителей.

Знаете, вот не могу себя никак переубедить, вступаю в споры с людьми, которые стоят на митингах, в одиночных пикетах, довольно преклонного возраста и говорят: верните Советский Союз. Я всегда в перепалку с ними вступаю. Я не понимаю: как вы потеряли свою страну? Почему вы тогда не пошли к Белому дому и не стали его защищать? Почему не пошли против армии? Почему не восстали? Почему вы не пошли примером Донбасса? Почему вы позволили власть в стране захватить?

Я родился уже при этом государстве. И я буду защищать это государство, если его попытаются свергнуть. Мне комфортно. Да, я не езжу на лимузинах, я не живу на вилле, я живу в обычной однокомнатной квартире. Я самый среднестатистический человек. Вот самый, самый обыкновенный. У меня нет айфонов, у меня нет кучи денег. Но я не виню в этом государство.

Можно найти и его вину, но не полностью. Восемьдесят процентов от человека зависит. Вот если человек учился в детстве и он как рыба в воде в этом современном обществе, он и деньги и зарабатывает. А если человек не хочет ничего, так он и не будет их зарабатывать при любом государстве.

— Далеко не все так считают.

— Сейчас для современной молодежи все есть. Я палками играл, бегал, представлял, что это автомат. У них сейчас можно выбирать кружки, школы, и все по достатку. Ребенка можно развивать в нашей стране абсолютно спокойно. Только приложи к этому руку.

Понятно, что сейчас наше общество в большей степени занято заработком. У папы, у мамы нет возможности ребенка куда-то водить. Пропало то, что мне рассказывали, показывали. Семья как древо, когда все друг друга знают. Институт семьи развален — большинство проблем у нас оттуда идет.

— Много и других проблем — жилье например.

— Да я сам без квартиры. Все очень просто. Вот сейчас скажу, как отрежу. Заключайте контракт с Министерством обороны. Получаете целый соцпакет и высокую заработную плату. Ну это сейчас, когда есть такая возможность. Потому что война — это правда хороший драйвер, социальный лифт.

Новый год в подвале

— Когда война закончится, где вы себя найдете?

— Давайте сначала войну закончим, а потом уже будем в будущее смотреть. Потому что пока гибнут люди на наших границах, нельзя ни о каком будущем думать. Будущее у нас во вражеской столице. Только там должен быть наш флаг.

— Помогает ли вам в гражданской жизни опыт, полученный в СВО?

— Опыта я много черпанул, если честно. Война — это не столько боевые действия, сколько быт. Хоть я и в штурмовом подразделении находился, мы очень много набегали, человеко-часов навоевали. Но после боя, уставший, тяжелый, ты приходишь куда-то в квартиру, в посадку, в блиндаж, неважно. И начинаются самые трудности, потому что там ты на адреналине, как робот, выполняешь задачи, которые слышишь из радиостанции, и просто идешь, идешь, идешь, идешь.

А здесь ты сам по себе, весь рваный, грязный, голодный. На улице холодно, жарко, дождь, солнце. И ты сражаешься с этим временем вне боя. Это самое сложное сражение. Потому что тебе надо не заболеть, кашель, сопли. Никаких натоптышей на ногах. Хромой штурмовик — это мертвый штурмовик. Ты пытаешься всякими способами себя сохранить.

Раньше я где-то в детстве черпанул, может быть, из какого-то фильма, что бомжи бумагу мяли и засовывали в одежду себе. Грелись. Я тоже этим начал пользоваться.

— Работает?

— Да, да. Это прям на сто процентов работает. Еще я узнал, как можно быстро высушить обувь. Просто берешь соль, на печку сверху кладешь в носке, она раскаляется. Ты в обувь засовываешь ее буквально на час, и она у тебя сухая.

Я даже сейчас иногда этим пользуюсь. На полном серьезе. Берцы не так легко просушить. А тут раз, и все. Быстро, удобно.

— А применительно к работе в районной администрации? Какие-то управленческие практики почерпнули?

— Это когда ты ушел на работу и пришел через неделю с этой работы. То есть для меня непонятно, как это в пять часов рабочий день закончился. В смысле рабочий день закончился? Люди сидят, ждут, без света, без воды, канализация у них забилась.

Я ходил первое время в брюках и в костюме, потом уже просто рабочую одежду надел, потому что у меня была сфера ЖКХ. Хотя я там и был начальником, но уже сам знаю, как работают все системы канализации, какие полумуфты ставить, как выглядит струбцина.

У меня бригады нету. Ну что, мы сейчас будем ждать, пока подвал затопит? Мы ехали, делали. Что значит рабочий день закончен? Не закончен. У нас в доме проблема. Должны ехать.

Мы Новый год с 2023-го на 2024-й с супругой встретили в подвале. У людей в одной квартире полетело отопление. И была вероятность, что замерзнет весь стояк. Они дозвонились до диспетчерской службы, сказали: вот у нас холодно. Мы с женой залезли в подвал, потому что у меня не было никого в помощь. У меня в машине весь набор инструмента, сантехника. Мы взяли две газовые горелки, спустились и сидели часа два, грели эту трубу. Она отогрелась и все, циркуляция пошла.

Мы сидим, представляете, запах канализации ужасный, подвал, это малосемейка здание. Ужас полный. Так с ней Новый год встретили.

— Злитесь на тех, у кого рабочий день в пять заканчивается?

— Не, ну а что я с ними сделаю? Не драться же.

Когда придут люди с фронта, люди с головой их увидят. Меня же увидели, и их увидят. Участника СВО невозможно никуда не пустить.

Мы жили до 2022 года в эпоху великих побед, которые нам передали наши предки. Когда эта война закончится, у нас уже будут две великие победы. И мы, когда люди вернутся, начнем новую эпоху, мы начнем новую жизнь. По-другому, мне кажется, наше общество будет смотреть на все происходящее. Самое главное — выйти победителем.

— А какая она будет, эта новая Россия?

— Она будет очень сильная. С 2022 года на Российскую Федерацию много санкций введено, от нас ушло очень много компаний, но мы же как-то живем без них, правильно? Мы даже что-то заменить смогли. Пусть мир отворачивается, да ради бога, плевать вообще нам на них на всех.

Мы сами все сделаем, мы сами все построим. Я тут услышал, что Российская Федерация в следующем году запускает спутники наподобие «Старлинка», как у Илона Маска. Война нас подтолкнула к тому, что нам это, может, тоже надо. Сейчас нам выдали форму в армии ВКПО 3.0. Она вообще не сравнится с «пиксельной». Она уже стоит на вооружении Российской армии. То же самое с автоматом АК-12. Хоть и есть недочеты определенные, но он все равно на голову выше своих предшественников.

Да, мы медленно это делаем, но мы двигаемся. Я думаю, Россия будет сильной. Мы будем ее развивать. Во-первых, сильными люди сейчас становятся. Кто-то еще станет сильным. Многие вернутся и будут рассказывать обо всем своим родным, близким, детям. Будет воспитывать их правильно, по совести. Значит, будет очень сильное поколение.

Для меня это честь, что я тоже получил медаль за войну с фашизмом. Я как будто во времени переместился. Я могу себя ощутить причастным к огромному подвигу, который тогда совершил наш народ

А представляете, насколько сильными будут люди, которые родились в 2014 году на тех территориях? Они, кроме войны, ничего не видели. Наши бабушки, дедушки, они тоже родились во время Великой Отечественной войны. Это сильнейшее поколение. Они очень много своим трудом донесли до нашего времени. Они космос покорили. Вот такие люди.

— Ну а вот кроме силы у этих новых людей, воспитанных войной, что будет?

— Они духовно будут подтянуты. Потому что, ну, на войне атеистов не бывает. Мы веру не потеряем, уже точно. По крайней мере, ближайшие сто лет, это сто процентов.

Человек, побывав на войне, будет больше ценить жизнь, свое время, все происходящее вокруг. У нас, может быть, вандализма меньше станет. У нас если кто-то что-то безобразничает, мы обычно, ну время такое, не подходим и не делаем замечания. Придут люди понимающие и не боящиеся, менее стеснительные. Раньше у меня много страхов было, сейчас один — только, если что-то с моей семьей случится. Если будет много таких людей, как я, они будут делать замечания людям, которые фигней занимаются. Тогда и порядок в стране будет.

— А мигрантов не боитесь?

— Неприятно, они ж толпой, недавно был опять случай, кого-то стукнули по голове, парень упал, ударился, и все. Я знаю, что за меня отомстят, если что. Им противостоят дружины, но тут аккуратно надо, это тонкая грань. Из ярого патриота очень быстро можно перейти в радикалы. Россия же всегда была многонациональной страной.

Капиталисты завозят вот это все. Правильно сказал, по-моему, Бастрыкин, что если мигрант едет, он должен быть образованным, он должен быть специалистом в какой-то области. Если это хороший ученый или токарь, с образованием человек — это нормальная миграция здорового человека. А когда мы везем, конечно, черные массы, с которыми потом как бы не пришлось опять сражаться, не в таком далеком нашем будущем, это, конечно, нехорошо.

— Когда люди хотят что-то в стране менять, у них разные варианты. Они, например, создают партию.

— Ну вот в партиях сомневаюсь. В партиях правящие верхушки сидят. И что бы там коммунисты или единороссы ни бегали, ни кричали, что мы сейчас вам пенсию вернем, только вот выберите меня, ничего они не вернут, потому что партии — это механизм управления. Они могут в Думе долго огурцами кидаться, но я уверен, что за закрытыми дверями они пожмут друг другу руку.

— Тогда как быть?

— Мне кажется, все начнется с самых низов, с муниципалитетов. С мелкого уровня. Придут люди с фронта, постепенно начнут во все вливаться. Человек скажет: вот давайте мы в следующем году на выборах Лешку начнем баллотировать, нашего депутата, который отвечает за наш район. Его люди пойдут поддерживать. И товарищи боевые, просто те, которые также на СВО были, в разных подразделениях, в разных регионах, но они найдут между собой общий язык. И вот эта всеобщая поддержка начнет таких людей снизу потихонечку двигать.

Президент говорил, что это не произойдет в одночасье. Если взять обычного солдата, засунуть его сразу вверх, ничем хорошим это не закончится. Мы знаем революцию, когда матросы бегали по Санкт-Петербургу, расстреливали кадровых офицеров, прошедших Первую мировую войну. Ну в итоге-то создалась огромная серьезная страна, но для этих матросов ничем хорошим это не закончилось.

Сразу наверх никого нельзя кидать. Это очень пагубно влияет, по крайней мере на русского человека. Мы сразу начинаем вести себя по-другому.

— То есть выборы обязательно должны быть?

— Я считаю, что обязательно. Как мы будем выращивать новых чиновников, если они не будут с низов идти?

То, что кого-то вы там назначаете, ну, хорошо, наверное, для вас. А люди другого хотят видеть здесь. Им не нужен человек, который не знает их проблемы изнутри. Вот он придет, сделает парк, они скажут: зачем ты нам парк сделал, если у нас мост вот-вот рухнет и больше подъездов к нам нет?

Я думаю, что на низах должны быть люди, которые с проблематикой ознакомлены, они в ней живут. И знают, где ключевые моменты, в которые нужно направлять силы, средства и возможности.

О прощении

— Какие ценности нас объединяют?

— Мы миролюбивый народ, который просто хочет заниматься своей жизнью. Не трогайте нас, как говорится. Когда на нас нападают, мы резко мобилизуемся, объединяемся и начинаем драться со всеми вокруг.

— Россия — это европейская страна? Почему нас так не любит Запад и, наверное, не понимает Восток?

— Россия — это Россия. Мы вообще от всех отличаемся. Запад просто видит в нас потенциально сильного противника. А на Востоке своя культура. Так же, как и мы, обособленные, они там своими какими-то ценностями, законами живут.

Нам проще не пытаться друг друга понять, а просто научиться жить в мире и согласии, при этом взаимодействовать друг с другом. Не бояться друг друга, а идти к какому-то общему будущему.

— Те русские, которые испугались и уехали на Запад в 2022-м, как они будут возвращаться?

— Не будут они возвращаться, я надеюсь. Я в этом плане верю в наше государство. Я надеюсь, что оно не предаст нас, потому что это будет предательство, если этим людям разрешат вернуться. Это будет большой плевок в лица тех, кто сейчас воюет на территории Украины.

Допустим группа «Би-2», я их очень любил, я вообще рок люблю, но из-за их поведения, ненормального отношения к специальной военной операции, я «Би-2» даже не слушаю. В моем плейлисте ему места больше нет. Я даже слышать об этой группе ничего не хочу, мне неинтересно. И я не дам ни себе, ни жене, ни своим детям, никому слушать музыку тех, кто когда-то предал страну нашу.

— Ну а если, допустим, какие-то люди просто испугались, для них какой-то обряд искупления может быть?

— Если они ничего плохого не говорили, то пусть просто будет им стыдно за то, что они так поступили. Даже если ты оплатишь всем раненым материальную помощь, погибших ты уже не вернешь и честь перед ними ты уже никак не отмоешь. Перед теми, кто погиб и сложил свою голову на алтарь, ты уже никак не извинишься. Поэтому нет прощения таким людям.