Такие вещи разрушают мир. И буквально — и внутри, рушится понимание, мельчайших связей, порядка в душе.

Трагедия в Политехническом колледже в Керчи запредельная в этом смысле — 19 человек погибших на момент сдачи номера, множество пострадавших, более 50 получили ранения, большинство — совсем молодые ребята, практически дети.

В этот день мы сдавали номер, и это дало нам психологическую фору, в такие моменты важно что-то делать, а не переживать ужас в себе. Профессиональные рефлексы и деформации. Меняем обложку? Кому ехать в Керчь? В этом момент мы знали только, что подозреваемый — 18-летний студент четвертого курса Владислав Росляков, и что он, вроде бы, купил помповую винтовку и устроил бойню в духе трагедии в американской школе «Колумбайн», свидетели, очевидцы, магазин… Стоп.

Мы, к сожалению или к счастью работаем в журнале, а не на информационном сайте, и вы знаете о трагедии уже больше нашего. И, от это мысли, мне стало легче. Я не знаю, чем и кому сейчас может помочь лишняя делать или, не дай Бог, версия. В последнее время мы научились ценить отсутствие домыслов больше, чем лишнюю информацию.

Поэтому у нас была роскошь превратиться в обычного человека.

А что может сделать человек, если он не спасатель, медик, следователь или журналист на месте?

Просто посочувствовать родным погибшим и пострадавшим. Кажется, что сейчас рядом и мои ушедшие родные и близкие. Не всех это утешит, но я знаю точно, что смерть любимого человека — вовсе не конец общения с ними.

Понять, что если мы поймем как, то мы попытаемся помочь, тем, кому сможем.

Поговорить с близкими — может быть у кого-то них — шок и нужна поддержка. Хотя, думаю, все в порядке.

Поблагодарить тех, кто спасал и спасает. Спасибо вам! Мы-то знаем, что репортер на месте трагедии должен найти героев, их смелость, профессионализм, подвиг, знание о нем, свидетельствует, что мир еще не сошел с ума. Мы знаем пока мало, но узнаем.

Ни в коем случае не искать новых виновных на основе сомнительных первых версий. Они и в этот раз были, и, как всегда, провоцировали гнев и агрессию. Мне кажется, провоцировать людей в шоке на агрессию — тоже преступление.

Не доверять тем, кто пытается использовать трагедию в политических целях и прочих пиарских делах, подозрительны они явно.

Сказать «стоп» бессмысленному серфингу в новостях — все уже просмотрено, сюжеты и свидетельства идут уже по третьему разу, а ни пользы, ни облегчения нет.

И тут можно рационально подумать. Для того, чтобы разрушенный мир восстановить, в него нужно внести порядок. Обычно делается мышлением. Но как мыслить, когда информации еще мало?

Конечно, нужно будет понять, как это произошло, пройти по всем обстоятельствам, которые могу прояснить как это у нас и с нами произошло. У следователей своя работа, у общества своя. Но надо время, стремление сделать хоть что-то и быстро явно не поможет. Экстренные, но хаотичные меры иногда утешают и чиновников, и публику, и если так, пусть будет пара бессмысленных законопроектов под горячую руку.

Но о чем можно думать, чтобы собраться, когда фактов так мало? Не знаю, то точно надо думать без гнева и страха, спокойно.

Я вот вспомнил великого криминолога и гуманиста Нильса Кристи. На лекции в Москве он как-то комментировал и стрельбу в американских школах: люди стали дальше друг от друга, закрылись и окуклились в одиночестве, с которым не все могут справляться. Там, где раньше был отеческий подзатыльник, там теперь — вызов полиции, где гнусные, но мелкие подростковые терки, теперь без слов и ругани — холодные пушки.

Возможно, это не имеет отношения к делу, но зато захотелось увидеть людей ближе. Людей, а не роль или функцию. И это уже неплохо.