Крупнейший французский социолог и противник революции 1968-го Раймон Арон сказал о ней, что это был «эмоциональный и моральный бунт, который нельзя было положить в основу политической программы».
Конечно, эти события имели глубокие корни. Но надо признать, что и правящая элита, и общество, и молодежь — главный участник этих событий — были застигнуты ими врасплох.
В обществе зрело недовольство сложившейся полуавторитарной системой, созданной Шарлем де Голлем (президентом Франции с 1959 по 1969 год). В большей или меньшей степени оно было свойственно всем слоям общества. В частности, бизнес был недоволен чрезмерным присутствием государства во французской экономике. Рабочий класс был недоволен безработицей, низким уровнем заработной платы, недостаточной социальной защищенностью.
А новое поколение было убеждено, что де Голль — это уже история, что он «устарел» как физически, так и политически.
В умах французской молодежи господствовали левые идеи, на почве которых сформировалась особая молодежная контркультура, проникнутая принципиальным неприятием общества потребления и всего буржуазного жизненного уклада. Внешним проявлением этой контркультуры было то, что потом назовут сексуальной революцией. При этом к «системной», как бы мы сейчас сказали, оппозиции, то есть к социалистической и коммунистической партиям, к профсоюзам, в молодежной среде относились в основном с недоверием и презрением. Все они, по мнению «новых левых», продались режиму. Но прежде всего, конечно, студентов не устраивала система высшего образования, которую они справедливо считали архаичной.
По одной из версий, поводом для начала волнений послужил запрет студентам в Нантере приглашать девушек к себе в общежитие. И они начали бурно протестовать. Появились первые лозунги: «Нет буржуазному университету!», «Долой экзамены!» Очень быстро критика системы образования переросла в критику всего общественного устройства. Появился лозунг: «Говори “нет” всему!» На роль руководителей студенческих беспорядков выдвигаются вожаки из крайне левых организаций. А признанным лидером студентов становится 23-летний выходец из Германии Даниэль Кон-Бендит.
Третьего мая 1968 года во дворе Сорбонны собрался студенческий митинг. Университетское начальство усмотрело в этом начало беспорядков и, нарушая давнюю традицию, вызвало полицию. Полиция разогнала митинг, избила наиболее буйных студентов, кого-то арестовала. В ответ Национальный союз студентов и профсоюз работников высшей школы выступили с призывом к забастовке.
Этот призыв поддержали студенты всех университетов Парижа, а за ними и всей Франции. Они прекратили учиться. Начались беспорядки, стычки с полицией, поджоги автомобилей мирных обывателей. Центром волнений становится Латинский квартал Парижа. Студенты захватывают университет. Над Сорбонной поднимаются черные и красные флаги.
За одну только ночь с 3 на 4 мая получили ранения более 350 человек, 460 студентов были арестованы. В последующие дни столкновения продолжались. Латинский квартал покрылся баррикадами. Всего по Парижу было воздвигнуто более 60 баррикад. Предпринимались попытки создать в столице параллельные органы власти.
Оказалось, что ни общество, ни власть не были готовы ко всему, что случилось, и даже не сразу смогли определиться, как действовать. Левые партии колебались и только через какое-то время осторожно выступили в поддержку взбунтовавшихся студентов. Что касается профсоюзов, то они вначале заняли позицию, что это «не наше»: дескать, сытые ребята с жиру бесятся, их лозунги нам, «трудящимся», непонятны.
Значительную роль в событиях сыграли левые интеллектуалы. Многие из них, в частности философ Жан-Поль Сартр, ставший одним из символов «студенческой революции», находились на баррикадах.
А 13 мая в Париже состоялась трехсоттысячная демонстрация: и студенческая, и рабочая, и профсоюзная. Ее требования — прекращение полицейских репрессий; демократизация высшей школы; отставка министра внутренних дел и префекта парижской полиции. А лозунги — «10 лет достаточно!», «Прощай, де Голль!», «Де Голля в богадельню!». Появились призывы захватить Елисейский дворец. Все это сопровождалось объявлением всеобщей забастовки в стране. Рабочие занимали предприятия, выдвигали свои обычные требования. Забастовкой было охвачено до десяти миллионов человек.
Правительство оказалось в полной растерянности. Начались попытки найти общий язык с бунтарями, но возник вопрос: с кем? Студенты не желали ни с кем говорить.
Решение
Де Голль вначале явно недооценивал ситуацию. В разгар студенческих беспорядков он отправляется в Румынию с официальным визитом. Однако прерывает визит, возвращается в Париж, но 28 мая к ночи снова неожиданно исчезает: тайно от всех на вертолете улетает в Германию к генералу Жаку Массю, командующему французскими войсками в Германии, и обсуждает с ним сложившуюся ситуацию.
Когда пошли слухи, что президент куда-то исчез, респектабельное общество и мирных обывателей охватил настоящий страх. И это был момент перелома.
Тридцатого мая де Голль приезжает в Париж и выступает по радио: «Франции грозит диктатура тоталитарного коммунизма. Порядок должен быть восстановлен. Все объединяйтесь! Французы, защитим Республику!»
И в этот же день (вряд ли стихийно) по Елисейским полям прошествовала манифестация в поддержку главы государства, сопоставимая по числу участников — до 300 тысяч человек — с демонстрацией 13 мая. Люди пели «Марсельезу», выкрикивали лозунги «Де Голль, ты не один!», «Коммунизм не пройдет!».
Это были респектабельные люди среднего и пожилого возраста, явно дорожащие тем, что имеют, и не желающие это потерять и обречь себя на неопределенность. И они не хотели больше потрясений.
Но и де Голль признал, что в стране, в ее управлении надо срочно что-то менять. И он делает решительный разворот влево, обратившись к содействию так называемых левых голлистов (Андре Мальро, Лео Амон, Рене Капитан и др.). Фактически де Голль обратился к буржуазии: делиться надо, господа, и в этом будет гарантия нашей общей безопасности. Президент предложил разработать систему участия трудящихся в управлении предприятиями и в разделе прибыли. В планах президента была давно назревшая университетская реформа.
Многие называют события 1968 года первой в истории революцией «сытых, но недовольных». Не случайно они выступили не с экономическими, а с политическими требованиями, причем весьма неопределенными и даже экстравагантными. Но для французской правящей элиты кризис послужил толчком к давно назревшей модернизации социально-экономической и политической системы Пятой республики.
1968 год приведет в политическую элиту Франции молодое поколение политиков, выросших из среды бунтовавшего тогда студенчества. Те, кто был активен в мае 1968-го, остались активными и позже. Они ярко проявили себя в литературе, искусстве, науке, политике, журналистике, бизнесе.
На первый план вышло поколение французских интеллектуалов, которые поставили своей целью извлечь теоретические уроки из опыта 1968 года: Ж. Лакан, М. Бланшо, М. Фуко, П. Бурдье, Ж. Деррида, Ф. Лиотар, Ж. Делез, Ф. Гваттари, А. Бадью, Ж. Бодрийяр и многие другие. Но были и другие примеры: студент-бунтарь Эммануэль Дешелетт по кличке Длинный, которому приписывают авторство модного у «зеленых» лозунга «Думай глобально — действуй локально!», стал крупнейшим предпринимателем, владельцем нескольких заводов.
