— В первую очередь беспокоимся о логистике. Попала ли Калининградская область в блокаду?

— Транспортная ситуация никаким образом не поменялась. Мы продолжаем автомобильный и железнодорожный транзит. Авиационный претерпел определенные изменения, потому что небо закрыто у нас. Летают все равно самолеты, просто теперь мы делаем такой крюк над водами Балтики. И теперь не 1:30‒1:40 из Шереметьево лететь, а 2:10. Но, в любом случае летают активно. В общем, никаких кардинальных изменений здесь не произошло.

— Понятно, что закрыто авиасообщение с рядом европейских государств, видимо, как и со всей Россией. По логистике, по грузам здесь возникли какие-то проблемы?

— Нет, никаких проблем не возникло. Авиационные грузы к нам ввозились и ввозятся. Но их доля незначительна. И в основном так ввозятся какие-то специальные и дорогие грузы. И на них даже вот это удлинение пролета через море не влияет значительно.

— С точки зрения приграничной торговли какие-то изменения произошли?

— Вы знаете, мы же живем в режиме закрытых границ уже не первый год. По сравнению с ковидными временами ничего не изменилось. Но, наверное, к сожалению. Мы обратились в федеральное правительство, потому что наши соседи открыли уже возможность пересекать их границу, но пока это не сделано с нашей стороны. У нас тоже надо снять определенные ограничения, для того чтобы иметь возможность выезжать из Калининграда на автомобиле.

— Активно развивается проект грузопассажирской паромной переправы Усть-Луга — Балтийск. Только что в Турции построены два ультрасовременных железнодорожных парома для этой линии. Предполагается ли заказывать новые паромы?

— Действительно, у нас расширились возможности паромного сообщения с основной территорией России. Вышел на линию еще один недавно построенный паром «Маршал Рокоссовский». Его брат-близнец, паром, который будет носить имя генерала Черняховского, планируется вывести на линию в сентябре 2022 года. Мы ожидаем еще один паром, из другого моря, скажем так. Его поставят на линию где-то ко второй половине апреля этого года.

Мы понимаем, какой объем грузов нам, если будет все-таки принято какое-то решение на уровне Евросоюза о блокаде, нужно перевезти для обеспечения жизнедеятельности и производственных мощностей. Это примерно десять паромов — шесть железнодорожных и четыре автомобильных. Это полностью перекрывает потребности региона. То есть три сейчас на линии, четыре уже в пути. Еще один будет в сентябре.

В принципе, мы проработали вместе с Минтрансом этот вопрос. Мы понимаем, где есть свободные паромы, где есть свободные суда. Есть вопросы со стоимостью этого вида транспорта. В случае необходимости будем обращаться за субсидированием к федеральному правительству, потому что это объем небольшой в плане средств. Сейчас не буду его называть, но расчеты у нас уже соответствующие готовы.

Транспортной безопасности мы будем особое внимание уделять в ближайшее время. Например, мы кредитуем Калининградскую компанию для приобретения вагонного парка, чтобы у нас было больше независимости даже от других российских владельцев вагонов, чтобы мы могли самостоятельно здесь принимать решения, исходя из нужд региона.

Никакой блокады нет. Есть разные политические заявления о том, что этот вопрос рассматривается. Но тем не менее есть обязательства, которые являются частью права Евросоюза, что должен быть обеспечен свободный транзит для Калининграда и из Калининграда. Такие решения не могут быть приняты ни одной прибалтийской страной, ни всеми тремя. Это решение уровня Европейского союза.

Продовольственная безопасность

— Если выдохнуть и посмотреть на уже более чем сорок дней спецоперации, что изменилось в жизни области, на что приходилось срочно реагировать?

— Было несколько направлений. Первое — это ажиотажный спрос на некоторые виды продовольственных товаров. Второе направление — это, собственно говоря, разрыв логистических цепочек для наших производителей, поиск альтернативных путей доставки и поставщиков. Мы активно с региональным правительством работали, создали штаб, собирались. Иногда по несколько раз в день. Разбирали конкретные ситуации. Но эта, скажем так, напряженность, немножко повышенная чувствительность первого времени уже прошла.

Я даже делаю выводы на основании тех совещаний, которые еженедельно провожу с бизнесом: количество вопросов сильно сократилось. Бизнес подстроился под текущую обстановку. Мы уже решили благодаря нашим обращениям в федеральное правительство и в Центробанк большое количество вопросов. Сейчас больше концентрируемся на подборе проектов, которые нам нужны с точки зрения импортозамещения и дальнейшего углубления локализации производства на территории региона.

— Например?

— Есть у нас производство колясок для инвалидов. Редукторы хотим производить самостоятельно. Джойстики раньше заказывали в Англии, теперь будем локализовывать и делать свои. Пока покупаем на других рынках, но понимаем, что лучше локализоваться полностью.

История с нашими сельскохозяйственными производителями: их тоже дополнительно субсидируем и помогаем в ускоренном строительстве теплиц. У нас каждый год теплицы вводятся. Замахиваемся на самую крупную теплицу в регионе сейчас.

Есть конкретные живые примеры. Стараемся их как можно быстрее реализовать, чтобы, с одной стороны, помочь локализоваться, усилить рыночные позиции наших не очень больших предприятий. С другой стороны, обеспечить дополнительную продовольственную безопасность. Хотя с 2014 года мы очень много этим занимались, много чего сделано. Но есть направления, на которые мы просто делаем теперь больший акцент.

— А по разрыву цепочек бизнес сам решил вопросы? Или где-то пришлось помогать?

— Да, да, в основном сам. Мы предлагали им помочь, но наши предприниматели сами быстро перестраивались на азиатские поставки или другие рынки. Все-таки Калининград и внешняя экономическая деятельность — это практически синонимы. Учить наших предпринимателей взаимодействию с иностранными партнерами не нужно. Они опытные ребята.

— А если бы пришлось? Я имею в виду чисто теоретически, чем регион мог в этом плане помочь?

— Взаимодействием с торговыми представительствами. Обычная поисковая работа через разные каналы, через министерства, через торгпредства и так далее.

— Продовольственная безопасность. Обеспечивает ли себя область основными продуктами питания? Есть ли элементы критической зависимости в части продовольственного обеспечения от ЕС?

— Конечно, есть зависимости. Например, от импортного посевного материала. Свиноводство наше тоже зависит от импортного генетического племенного материала. Здесь пока сказать, что региональными силами можно эту зависимость устранить, наверное, я не берусь.

Хотя у нас есть интересные проекты, в частности селекционно-генетический центр по крупному рогатому скоту молочной породы. У нас есть быки. Мы теперь производим сексированное семя. Это значит, что вероятность рождения самки выше 70 процентов. И это тоже новый продукт, которым Калининградская область может обеспечить другие российские регионы.

То есть у нас есть проекты, в частности в генетике, в селекции, которые были реализованы до всей этой ситуации. Мы исходили из того, что когда-нибудь наступит момент и нам нужна будет независимость по этому направлению. То, что смогли региональными силами реализовать, то и реализовали.

Конечно, есть у нас разные региональные инструменты, субсидии, которые мы уже реализуем. Общий объем дополнительных денег, которые мы выделили после начала специальной операции сельскому хозяйству, — 800 миллионов рублей. Это и субсидирование кормов. И помощь в закупке на годы вперед, например, посевного материала для овощей и ряда других культур. Уже есть понимание, как себя обеспечить и обезопасить на длительный период, чтобы думать не только об этом урожае 2022 года, но и об урожаях 2023 и даже 2024 года.

— Можно ли говорить, что в области проблема с плодородностью северных почв?

— Нет. У нас есть проблема с мелиорацией, почвы у нас переувлажненные, ими надо заниматься, особым образом отводить воду. Но у нас урожайность одна из самых высоких в стране за счет использования наилучших европейских линий, в том числе по растениеводству, и хорошей техники. И по кукурузе, по рапсу мы вообще занимаем первое место. По другим позициям входим в тройку, в пятерку. По молоку, в частности, мы на втором месте в стране по надоям на одну корову. То ест, у нас показатели лидерские. Калининград очень эффективный регион в плане инвестиций в сельское хозяйство.

— Люди активно идут в сельское хозяйство?

— Да, это один из локомотивов инвестиционной привлекательности.

Перспективы кредитов

— Президент анонсировал послабления по бюджетным кредитам, а также большую гибкость для регионов в финансовых вопросах. Есть ли у вас план, как это использовать? Я помню, что в области все нормально было с финансовой стабильностью в последние годы.

— Мы действительно начали в 2016 году с уровня долга 73 с лишним процента, сейчас у нас уже 43 процента от собственного дохода. И три года из пяти работы моей команды мы снижали в абсолютных цифрах уровень долга. Не только в относительных величинах, наращивая, по сути, доходы, но и сокращали в абсолютных числах долг.

Мы, конечно, рады решению президента. Собственно, тоже предлагали и формулировали определенные моменты, которые хотели бы увидеть. Для меня сейчас самое важное — увеличение в два раза лимита по казначейским кредитам. Это дает возможность маневрировать и иметь ликвидность на счетах.

Списание коммерческих кредитов, замещение их бюджетными кредитами — это тоже важная история, с учетом текущего уровня ставки, существенная помощь для региональных бюджетов.

Вы помните, у нас реструктурируют бюджетные кредиты, если мы направляем их на различную инфраструктуру? Сейчас, в том числе благодаря нашим предложениям, приняты изменения, которые дают возможность списывать эти бюджетные кредиты, если мы вкладываем их в инвестиции промышленные, то есть привлекаем промышленные предприятия и потом дальше субсидируем создание промышленной инфраструктуры на их площадках. Это дает нам возможности, с одной стороны, поддержать инвестиционную активность, а с другой стороны, разгрузить за счет этого региональные бюджеты от долгов перед федеральным бюджетом.

Очень важно, конечно, удержать эту позитивную тенденцию по всем региональным бюджетам, которая наметилась за последние пять-шесть лет, такой, может быть, жесткой, но тем не менее понятно на что ориентированной политикой Минфина и руководства страны. Мы не видим сейчас каких-то негативных моментов, но понимаем, что возможно и существенное снижение, особенно в части налога на прибыль по итогам первого полугодия. Пока рано что-то говорить более конкретное. Но думаю, что негативные эффекты будут видны не раньше чем в июне-июле. А потом, соответственно, либо ситуация будет усугубляться, либо мы сможем ее переломить. Конечно, мы рассчитываем на второе. Сейчас очень важно поддержать инвестиционную активность, чтобы не создавалась пауза инвестиционного характера.

— В завершение: уже пришлось пообщаться с военными на предмет обороноспособности эксклава?

— Можно сказать, что мы, народ и армия едины, вот и все. Мы находимся в плотном контакте и с Генеральным штабом, и с командованием флота. Благодарны им за взаимодействие и помощь в разных сложных ситуациях, они ее всегда оказывают, когда нам это нужно.

Ну а мы, со своей стороны, будем оформлять решение о различных мерах поддержки для военных, для ветеранов боевых действий, для семей, где, к сожалению, ребята погибли или были ранены. Здесь у нас плотная работа, взаимодействие, взаимопонимание.