Сбер получил аккредитацию Минцифры России как ИТ-компания — ровно год спустя после того, как сам объявил себя таковой и с пафосом провел первую собственную технологическую конференцию SmartDev (см. «Сбер больше не банк…», «Эксперт» № 22 за 2021 год). Однако исполнительный вице-президент и руководитель блока «Технологии» Давид Рафаловский, который последние пять лет руководил процессом превращения Сбера в ИТ-гиганта и, в частности, способствовал созданию суперкомпьютера «Кристофари», радуется этому со стороны. Он больше не работает в банке: покинул его 27 февраля.
Почти одновременно с ним крупнейший банк покинул и первый зампредправления Лев Хасис, развивавший экосистему Сбера, включая онлайн-магазин «СберМегаМаркет» и другие сервисы. Об уходе Хасиса было известно заранее, но он покинул кредитную организацию почти на полгода раньше, чем собирался.
В марте ушел в длительный отпуск, а в мае уволился старший вице-президент и руководитель SberCIB Андрей Шеметов — он практически с нуля создал брокерское подразделение «Сбербанк Инвестиции», которое внесло заметный вклад в бум розничного инвестирования в России. На январь 2022 года в Сбербанке было открыто 5,5 млн брокерских счетов — почти треть всех счетов, открытых в стране. Правда, нельзя сказать, что все их владельцы сразу стали инвесторами: часть счетов остается пустыми, а активных, то есть со сделками не реже раза в месяц, из этих 5,5 млн лишь 300 тыс.
В мае также покинула банк после длительного отпуска старший вице-президент, куратор блока «Стратегия и развитие» Юлия Чупина — она внедряла в банке облачную платформу управления персоналом SAP Success Factors.
Чупина и Шеметов, а также Рафаловский и Хасис избежали того, что настигло других топов Сбера, задержавшихся на своих местах и, возможно, не собиравшихся уходить. В начале мая зампредправления Александра Бурико, отвечающая за блок Сбербанка «Финансы», зампредправления Сергей Мальцев (блок «Сеть продаж») и член правления Наталья Алымова (блок «Управление благосостоянием») попали в санкционный список SDN — Specially Designated Nationals, наиболее жесткий санкционный режим в США. В результате они тоже покинули свои места — как сообщили в пресс-службе Сбера, «в рамках трансформации модели управления».
Можно предположить, что эта трансформация затронет не только управление, но и дальнейшее развитие Сбера. Вряд ли незамеченным для него пройдет уход людей, строивших Сбер как ИТ-компанию, которая должна быть включена в мировой финансовый рынок наравне с Apple, Amazon и Alibaba, а на российском рынке — обойти «Яндекс» (такие планы вынашивал Давид Рафаловский), а также как экосистему и конкурента WIldberries. О некой растерянности топ-менеджмента Сбера может свидетельствовать и заметное сокращение этой весной числа публичных заявлений главы банка Германа Грефа. Пристального внимания сейчас явно требуют более прозаичные и насущные темы: работа в условиях санкций и вытеснения с зарубежных рынков, давление на капитал. Сбер все еще не решился выйти на рынок Крыма, хотя терять банку, равно как и находящемуся под всевозможными санкциями Грефу, уже нечего.
С другой стороны, вектор на противостояние с Западом был очевиден и до февраля 2022 года. Облачная платформа SberCloud и суперкомпьютер «Кристофари» и задумывались как возможность для российских компаний работать с сервисами, не подверженными санкциям. Давид Рафаловский упоминал, что ИТ-блоку приходится «делать самому больше, чем хотелось бы», но другого выхода нет, так как закупать решения у США не вариант. Тем не менее, похоже, экосистема и ИТ больше не интересуют Сбер: на минувшей неделе он продал сервисы Okko и «Звук», а также SberCloud и Центр речевых технологий (последний был создан для развития семейства голосовых помощников Сбера).
