Банк России разрабатывает национальный норматив краткосрочной ликвидности (НКЛ, для удобства далее будем называть его просто нормативом). Сейчас регулятор собрал ответы на вопросы и предложения по докладу для общественных консультаций по поводу нового норматива. Соответствующий законопроект планируется принять в 2025 году, а в 2026-м новый норматив должен вступить в силу.
Напомним, норматив применяется по отношению к системно значимым кредитным организациям (СЗКО), и пока актуальной остается его базельская версия Н26 (Н27). Новой версии предположительно присвоят индекс Н8. В 2022 году в рамках мер поддержки требования по соблюдению НКЛ были приостановлены, но с марта 2024-го его снова придется соблюдать.
Прежде чем разбираться, зачем нужна новая национальная версия НКЛ, стоит вспомнить, в чем вообще его смысл. Если не заходить далеко в бухгалтерские и юридические дебри, то для соблюдения этого норматива банк должен иметь такой объем высоколиквидных активов (ВЛА), чтобы в случае финансового кризиса их хватило на покрытие дефицита ликвидности на 30 дней. Например, денег от конвертации этих высоколиквидных активов должно хватить на то, чтобы выдать их разбегающимся вкладчикам.
Забыли про российскую специфику
Банк России провел исследование и пришел к неожиданному выводу: оказывается, базельский НКЛ не учитывает российскую специфику. Так, он предполагает, что банки должны иметь возможность пережить глобальный финансовый кризис без помощи государства и/или центрального банка. Но теперь российские банки в случае такого кризиса не могут рассчитывать на рыночное рефинансирование даже своих ликвидных активов. Как поясняет ведущий эксперт ЦМАКП Ренат Ахметов, даже 100-процентный запас высоколиквидных активов по нормативу не гарантирует, что банк сможет их реализовать для покрытия оттока ликвидности.
